Шах королю
Шрифт:
Слушательница смотрела на рассказчика с ужасом и пониманием.
– А теперь самое главное, для чего я вам все это рассказываю.
Человечка на его коленях замерла, обращаясь в слух.
– После проклятия, ниида, демоны в людском обличье от человеческих женщин почти не рождаются. В утробе матери младенец отчего-то формируется в обратившееся чудовище. И пожирает несчастную изнутри. Он вытягивает жизненные соки, поглощает все, что способно сделать его сильнее, а когда приходит пора родиться, прогрызает себе дорогу в этот мир. Понимаете теперь? Вы не родите этого ребенка, он сам вырвется из вас, когда наберется
Она сидела белее полотна. Круги под глазами стали совсем черными. Демон погладил острое плечо. Глупышка начала понимать, что произошло…
– Неужели… – она перевела взгляд на своего охранника, – нет никаких шансов?
– Увы. Возможности выжить, когда монстр сжирает мать изнутри, – никакой. Ни одна женщина не спаслась.
– Но ты говорил мне тогда, в нижнем квартале…
– Я солгал. Вы слишком переживали, и я не стал вас запугивать. Да, люди рожают. Редко. Последний раз это было лет пять назад, но та женщина родила ребенка, а не монстра. И он выжил. Чаще младенцы, рожденные человечками, умирают в течение суток. Вместе с матерью. Я не рассказывал вам этого раньше, думал, что…
Он вовремя осекся, понимая – нельзя осуждать квардинга за неосторожность. Кассандра до того, как стала ниидой, была обычной рабыней, и беречь ее не имело смысла.
Девушка потрясенно молчала. Демон задумчиво потер лоб и продолжил:
– Вам надо выпить зелье. Где оно?
– Я разбила склянку. – Несчастная закусила губу.
– Зачем?
– Она бы не помогла. Я… почувствовала, что она не поможет. От нее стало бы хуже.
– Ниида…
– Я не вру! Просто… увидела, как выпиваю ее и что-то внутри начинает беситься, а потом… смерть. – Кэсс спрятала лицо в ладонях. – Я не знаю, что делать! И боюсь!
– Ниида… – Он посмотрел ей в глаза. – Есть способ на время замедлить… рост плода, его аппетит и злобу. Не убить. Только приостановить слегка…
Рабыня снова прижалась к своему телохранителю.
– Это больно?
Мужчина задумался.
– Не знаю. Думаю, не больнее, чем носить чудовище.
– И что нужно? – спросила собеседница, холодея.
– Нужна кровь демоницы, уже родившей ребенка, и человеческой женщины, тоже выносившей дитя демона. Живое дитя. Я достану и то и другое. Есть две матери, которые… не смогут мне отказать. Завтра утром принесу все, что надо.
– А я… – в горле у страдалицы пересохло, – должна буду это выпить?
Фрэйно покачал головой.
– Нет, конечно. Просто… дважды в сутки эту кровь вам будет нужно… ну… там… – Он не знал, как сказать, лишь красноречиво указал глазами на низ ее живота.
Горемычная претендентка залилась жаркой краской.
– Это не избавит от плода, лишь… на какое-то время погрузит его во что-то вроде сна. Он перестанет питаться и расти. До соревнования вы будете отлично себя чувствовать, но потом… это перестанет помогать. И все повторится, только быстрее, больнее и страшнее. Он очнется, будет зол и очень голоден. Ниида, вам надо выкинуть чудовище до того, как оно пробудится. Иначе – смерть.
Острые плечи поникли, а из переполненных ужасом глаз снова закапали слезы.
– А ес-сли уж-же поздно?
– Чш-ш-ш… – Демон притянул подопечную к себе и снова обнял.
Она оплакивала все, что не случилось: ребенка, мужа, свое материнство…
– Как… мне сказать квардингу?
Телохранитель ответил не задумываясь:
– Он ваш хозяин. Ему нужно знать. Да и что в этом такого? По крайней мере, придумает, как помочь. Но его сейчас нет в столице. Поэтому с новостями придется подождать. А что вас смущает?
Кассандра теребила край своей рубахи, не зная, как облечь подозрения в слова:
– Он разозлится…
– Конечно, разозлится, – согласился собеседник. – Вы его ниида, он не захочет вас терять. Но сейчас нужно выиграть время, чтобы успеть приготовить зелье, или найти лекарку… И знаете что…
Мужчина помолчал, собираясь с мыслями.
– Никому, кроме Амона, не говорите, кто и чем вас лечит. Не надо другим знать, что мы из отчаяния прибегли к такому методу.
Она кивнула, уткнулась пылающим лбом в жесткое плечо и закрыла глаза.
Доверчивый ласковый ребенок, брошенный на произвол судьбы без помощи и защиты. Демон положил руку на красноволосый затылок. Маленькая девочка. Сильная. Но сейчас беспомощная. Он сидел, боясь пошевелиться, и лишь когда дыхание задремавшей совсем выровнялось, легко поднялся на ноги и отнес ее на кушетку, стоявшую возле окна. Пусть отдыхает.
Быстрее бы квардинг вернулся. А если… Фрэйно, уже преступивший все существующие запреты, бестрепетно нарушил еще один – призвал своего военачальника. Все равно терять нечего. Убить можно только один раз, причем за гораздо меньшее, а он уже запутался в подсчетах своих проступков, но пока оставался жив. А еще ему не давал покоя Риэль. И Тирэн. Девчонка-суккуб сказала, что он постоянно крутится около нииды. Кэсс, конечно, могла за себя постоять, да и сотник был правой рукой Амона, но… демону тем не менее казалось, что лучше него самого о Кассандре никто не позаботится. Упрямство это ее… Он-то уже привык, а Тир? Этот – игрок. Им доверять опасно. И хотя жизнь никогда двух воинов не сталкивала, телохранитель относился к Тирэну, как ко всем игрокам – с недоверием. Мало ли было демонов, которые доигрывались до таких последствий, о каких сожалели потом сотни людей и нелюдей? Один Мактиан чего стоил.
Быстрее бы квардинг вернулся. Только бы услышал.
Припозднившийся гость неслышно покинул покои. У него есть всего несколько часов до рассвета, чтобы принести нииде кровь. Отец проигнорировал насупленного сына и, подумав, принял истинный облик. Он приговорен. Терять больше нечего… Фрэйно взмыл в темное ночное небо.
Обратно в столицу он вернулся из Ада, где неотступно находился возле своей подопечной, лишь через три дня, когда окончательно убедился в том, что синяки у претендентки полностью исчезли, а глаза и волосы снова начали блестеть.
Страж шел по высокому виадуку и размышлял. Десять дней. У нее только десять дней до момента, пока тварь не проснется, а потом… Квардинг решит. Должен решить. Демон сошел на мостовую и остановился перед дворцом левхойтов, взглянул на неприметный балкон второго этажа. Почему нет?
Он взмыл в воздух, а уже через мгновение мягко опустился на подоконник и заглянул внутрь. Натэль что-то напевала, лежа с закрытыми глазами в деревянной ванне. Беззастенчивый наблюдатель тихо скользнул в комнату и замер, любуясь. Когда никого не было рядом, суккуб выглядела… невинно. Ни манерности, ни притворства, ни нарочитого бесстыдства.