Шах-наме

Фирдоуси Хаким Абулькасим

Бой иранцев с Тажавом

Едва заря сразила ночь кинжалом,Как только знамя солнца стало алым,Узнал Тажав, что Кабуда сражен.Был этой смертью витязь огорчен.Едва лишь песню жаворонки спели,—Погиб лазутчик, не достигнув цели.Вооруженных всадников созвав,Поспешно двинул воинство Тажав.Врагов увидев средь лощины горной,Иранцам сразу возвестил дозорный;«Туранцами наполнен Гировгард,На стяге полководца — леопард!»Вот Гив помчался с видом горделивым.Помчалось несколько отважных с Гивом.Гив крикнул с гневом: «Кто ты, храбрый муж?Ты хочешь боя? Доблесть обнаружь!Ты с малой горсткой двинулся на сечу,—Драконьей пасти двинулся навстречу!»Тажав ответил: «Вот мои слова:Владею сердцем и десницей льва.Известен я под именем Тажава,И чтит меня туранская держава.Знай: из Ирана я свой род веду,Одни лишь витязи в моем роду.А ныне воевода я в Туране,Зять шаха, украшение собраний».Ответил Гив: «Сказав такую ложь,Ты витязям бесчестье нанесешь.Какой иранец может поселитьсяВ Туране, если он не кровопийца?Как может воевода, шаха зять,Вести такую небольшую рать?Не будь же дерзким: эта рать ничтожна|Сраженье с храбрецами безнадежно.Вождь наших воинов — страны оплот,Врагу любому голову снесет.Но если войско биться не принудишь,Но если ты назад в Иран прибудешь,Но если к Тусу ты придешь сперваИ скажешь и послушаешь слова,То попрошу я для тебя награды,Коней — для битв, невольниц — для отрады».Тажав сказал: «В Туране я богат,Меня вовек враги не сокрушат.Есть троны и венцы в моей твердыне,Есть воины, и деньги, и рабыни.Мой царь Афрасиаб — опора мне,Ты не увидишь это и во сне.Мои луга не ведают границы,В моих степях пасутся кобылицы.Ты не гляди, что рать невелика,Ты на меня гляди, на смельчака.Такое учиню кровопролитье,Что вы раскаетесь в своем прибытье!»Тогда сказал отцу храбрец Бижан:«О муж, украсивший иранский стан!О гордый витязь в боевой одежде,Ты в старости уже не тот, что прежде!Зачем к туранцу обратил ты речь,Стремясь его от смерти уберечь?Злодеев уничтожим не речами,А палицами, острыми мечами!»И на Тажава налетел храбрец,Как барс, что нападает на овец.Как жаворонка — сокол дерзновенный,Схватил венец Тажава драгоценный:От туран-шаха тот венец приняв,Его и ночью не снимал Тажав.Лишь в крепости — спасенье для вельможи!За ним летел Бижан, как пламень божий.Тажав увидел в крепости жену:К нему пришла, рыдая, Испану.Сказала: «Ты бежал, стыдом покрытый,Меня лишил ты в крепости защиты.Так посади меня в седло коня,Чтоб не оставить недругу меня».Как пламя, вспыхнуло лицо Тажава,Проникла в сердце горечи отрава.Он глянул сверху вниз, познав беду,Одно

ей подал стремя на ходу.Он усадил подругу за собою,И конь крутою поскакал тропою.Помчался вместе с Испану Тажав,В Туран дорогу краткую избрав.Еще немало им пути осталось,—Конь и ездок почуяли усталость.Сказал Тажав подруге: «О луна,Тяжелые настали времена.Скакун устал, мы далеки от цели,За нами — враг, а впереди — ущелье.А стоит мне или коню упасть,Я сразу попаду Бижану в пасть.Ты можешь недругов не опасаться:Дозволь мне дальше одному помчаться».Сошла с коня прекрасная жена.Душа Тажава скорбью сожжена.Свой бег без этой ноши конь ускорил,За ним спешил Бижан и с ветром спорил.Когда Бижан увидел Испану,Ту мускусноволосую луну,—Он быстро подскакал к прекрасноликой,Ее он встретил с ласкою великой.Он дал ей место на коне своем,Направился к иранцам с ней вдвоем.Как только в ставку прибыл конь Бижана!Там загремели звуки барабана,Гласившие: «Добычей завладев,Приехал храбрый воин, всадник-лев!»Военачальник с витязями вместеОбрушили на крепость ярость мести.Затем они помчались к табунам,К прославленным туранским скакунам.Взял в руки по аркану каждый воин,Как муж, что на коне скакать достоин.Пленив коней, отправились вперед.Так продолжало войско свой поход.

Афрасиаб узнает о Тусе и его войске

Тажав скакал степями и лесами,К Афрасиабу прибыл со слезами.Сказал он: «Тус явился для войны,С ним войско, барабаны и слоны.Все кони угнаны, пылает область,Нет больше храбрецов, являвших доблесть».Стал мрачен шах Афрасиаб, как ночь,Стал думу думать: как беде помочь?Сказал Пирану: «Ты не внял приказу,—Собрать войска и в битву двинуть сразу.Но, страх и старость в сердце ощутив,Увы, ты оказался нерадив.А наши родичи теперь в неволе,Кто счастлив был, теперь поник от боли.Не время медлить. Храбрых ждет война.Смотри, земля теперь для нас тесна».Пиран дворец властителя покинул,Во все края своих гонцов он двинул,Воителей созвал со всех сторон,Им деньги и оружье выдал он.Как только свой дворец Пиран оставил,Он по местам богатырей расставил.Барман, Тажав, чья мощь страшна была,Вели отряды правого крыла.Был слева Настахин: подняв десницу,Он превращал в ягняток льва и львицу.Звон колокольцев, барабанов громИ трубный рев послышались кругом.Сказал Пиран: «Помчимся бездорожьем,Наикратчайший путь себе проложим,Чтоб враг о войске не услышал весть:Всему внезапность надо предпочесть.Быть может, войско наше, как лавину.На скопище иранцев я низрину».

Ночное нападение Пирана на иранцев

Он выбрал тридцать тысяч храбрецов,И меченосцы собрались на зов.Без шума, без трубы и барабанаВо мраке ночи двинулись нежданно.Вот перед ними — пастбища, луга,Осталось семь фарсангов до врага.Они коней увидели вначале,И на коней воители напали.Поймали и погнали те стада,Была всех бед ужасней та беда.Всех пастухов, табунщиков убили,Помчались дальше тучей черной пыли.Увидели иранцев пред собой,Покинутых изменчивой судьбой.Иранцы, погруженные в бездельеИ пьянство, распоясавшись, сидели.Не спал в шатре один разумный Гив,Был сын Гударза смел и прозорлив.В то время растерялся он, однако,Услышав грохот, звон мечей средь мрака.Стоял скакун перед шатром в броне,Внимая неожиданной войне.Подумал Гив: «Позор всей рати нашей!Зачем сидел я с пиршественной чашей?»Вскочив, подобно вихрю, на коня,Гив поскакал, доспехами звеня.Узрел, достигнув ставки полководца:Мир потонул в пыли, земля трясется!Сказал он: «Тус, вставай, враги пришли,Под ними поле бранное в пыли!»Оттуда с палицей быкоголовойОн поскакал к отцу, к борьбе готовый.Как дым кружился, объезжая рать,Он всех, кто не был пьян, заставил встать.Бижана обругал на поле брани:То место битв иль место пирований?Взяв несколько воителей с собой,Решил туранцам дать неравный бой.Как саранча, что завладела степью,Пришли туранцы, выстроились цепью.Смотрел Гударз по сторонам: числоБойцов Турана что ни миг росло.Шла туча с ливнем стрел, и в беспорядкеПроснулись спящие от шума схватки.Мягка постель под пьяной головой,Над нею — меч с тяжелой булавой!Когда в созвездье Льва взошло светило,Оно пред Гивом войско озарило.Увидел: счастье стало к ним спиной,Усеян мертвецами дол степной,Разорваны знамена боевыеИ почернели, как эбен, живые.Полным-полно иранских мертвецов,—Не видно витязей и храбрецов.Погибшим в битве нет конца и края,Лежат, в крови горячей утопая.Своих отцов утратили сыны,Отцы — сынов: таков удел войны!Увы, иранцы повернули спины,Шатры оставив посреди равнины,Оставив барабаны и обоз:Все войско тканью ветхой расползлось.Остатки войск, теснимых отовсюду,Бессильно отступили к Касеруду.Бойцы устали, жар в сердцах потух.Где сила, разум, смелость, стойкий дух?Спасаясь от губительной погони,Изнемогали всадники и кони.От битвы убежав, покинув дол,В ущелье Тус воителей привел.Измученное войско застонало:Из витязей в живых осталось мало,А тот, кто жив,— иль ранен, иль в плену.Оплачем их, пошедших на войну!Где скакуны, где седла и попоны?Где воеводы, где венцы и троны?Кругом безлюдье, над землею ночь,Никто не хочет раненым помочь.О, сколько старцев стонут со слезамиНад храбрыми, но мертвыми сынами!Две трети войска потеряв в бою,Иранцы прокляли судьбу свою.Военачальник обезумел в горе,Была его душа с рассудком в ссоре:«Мы залили вином свои шатры,Мы предпочли сражениям пиры!»Гударз остался без сынов и внуков,Лишился он и скакунов и вьюков.Для раненых — ни пищи, ни врача,Блуждает горе, плача и крича.Кто в войске был в чести, пришли к Гударзу,Чтоб воинов спасти, пришли к Гударзу.Старик, познавший муку и позор,Лицом к туранцам выставил дозор.Разведчиков отправил вниз, в долину,Ища лекарства в трудную годину.Гонцу на скакуна велел он сесть,Помчаться к шаху и доставить вестьО Тусе, потерпевшем пораженье:Мол, принял он неверное решенье,Довел иранцев до большой беды,И воинов расстроились ряды.

Узнав о гибели Фаруда, Кей-Хосров отстранил от командования Туса. Вскоре вернулись и остатки разбитого иранского воинства.

По просьбе Рустама Кей-Хосров освободил Туса из заточения, назначил вновь главнокомандующим и отправил в поход на Туран.

В разгоревшемся сражении туранцы были близки к поражению, и тогда чародей Базур поднялся на гору и напустил на иранцев снежную бурю. Но витязь Руххам обнаружил волшебника и убил его. Когда после этого небо прояснилось, битва разгорелась снова, но на этот раз счастье изменило иранцам, они были разбиты. Тус и Гив собрали остатки войска, укрылись на горе Хамаван и отправили гонца к шаху с вестью о постигшем их поражении.

Получив печальное известие шах Кей-Хосров вызвал из Систана Рустама и приказал спешить на выручку осажденному воинству.

С другой стороны к туранцам прибыли на помощь союзники Афрасиаба, среди них такие богатыри-великаны, как Ашкабус, Камус, Шангул, Кундур, хакан Чина и многие другие.

В первый день Рустам пешим сразился с Ашкабусом, так как его конь Рахш разбил копыта. Рустам пронзил великана стрелой, которая была больше добротного копья.

Затем он убил еще нескольких богатырей, в том числе самого мощного союзника Афрасиаба — Камуса-кушанца. Шангул позорно бежал, а сам хакан Чина попал в плен.

Затем Рустам сокрушил людоеда Кафура, обратил в бегство могущественного союзника Афрасиаба по имени Пуладванд. Затем он вторгся в Согд. Афрасиаб снова потерпел поражение и в смятении покинул страну, а иранцы с победой возвратились в столицу.

Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVII века.

Рустам и Акван-див

Перевод В. Державина

Властителю души, отцу твореньяПроизнеси живое восхваленье.Помысли, светлый разумом мудрец,Как прославляем должен быть творец.Увы! Беспомощны все наши знаньяПеред великой тайной мирозданья!Признай единого, в нем — жизнь и свет,Душе твоей пути другого нет.О муж философ, предо мной стезя,По коей, ты сказал, ходить нельзя.Всего, что в мире взор твой созерцает,Мысль не объемлет, сердце не вмещает.Смолчишь иль скажешь слово, все равно —Коль не о боге истинном оно.Ты — человек и строгой мерой словоПред тем, как молвить, взвешивай толково.Ты вмиг возник — и телом и душой,А думаешь, что век бессмертен твой.Наступит срок: земли трехдневный житель,—В неведомую ты уйдешь обитель.Сперва творца вселенной помяни,Чело пред ним смиренно преклони.Бегущий свод он держит над землею,Судьбою правит доброю и злою.Мир удивителен; и нет ни в комИз смертных разуменья обо всем.Душа и плоть достойны изумленья,Сперва о них ты возымей сужденье.И радуйся, покамест небосводТебя дарит хоть каплею щедрот.Предвижу: разум твой не согласитсяС тем, что в преданье древнем говорится.Иной, дослушав повесть до конца,Заспорит, скажет: выдумка лжеца!Но возмущенье спора успокоитТот, кто в рассказе смысл ему раскроет.Теперь дошедшим из седой далиСловам сказанья старого внемли.Так мне рассказывал дихкан почтенный:Однажды Кей-Xocpов благословенныйС утра велел украсить свой айванИ знатных посадил за дастархан.Густахм, Гударз воссели близ Рустама,Бурзин — Гершаспа сын — из рода Джама,Руххам — возлюбленный Гударза сын,Гив, и Хуррад премудрый, и Гургин.В беседе славной, час прошел, не боле,И вот пастух верхом примчался с поля.Сказал: «Онагр степной явился тут!Он словно тигр, что вырвался из пут.Он — словно вымыт золотой водою,—Как солнце, блещет шкурой золотою.Лишь — от загривка до хвоста — однаНа нем, как мускус, полоса черна.То не онагр, а диво-конь явился;Его увидев, ты бы изумился!Копыта палиц боевых грозней;Бьет он, пугает табуны коней».Хосров промолвил, вняв чудесной были:«Онагр коня не превзойдет по силе.Рустам, ты подвиг на себя прими!Убей его иль на аркан возьми.Будь осторожен, бог тебе поможет.То не онагр, то Ахриман, быть может».Рустам сказал: «Останусь невредимЯ — озаренный счастием твоим!Дракона встречу, льва иль Ахримана,Он не уйдет от моего аркаца».Оружье взял, на Рахша сел Рустам,Погнал коня к заветным табунам,Где степь травой весенней зеленела,Где пастухам онагр являлся смелый.Три дня Рустам вкруг табунов скакал,Три дня того онагра он искал,Лишь на четвертый день он показался,В степи, как ветер северный, промчался.То был могучий, ярый, как огоньСверкающий, золотогривый конь.Погнал Рустам, почти настиг он зверяИ молвил, расстоянье соразмеря:«Мне тварь такую жалко убивать.Его петлей аркана надо взять.Кто б ни был он — метну аркан без страхаИ пригоню живым пред очи шаха».Рустам аркан блестящий развернулИ сильною рукой его метнул.Одагр аркан летящий увидал —И вмиг пропал, как будто не бывал.Рустама это диво поразило.Он понял: хитрость надобна, не сила,Что это — оборотень Акван-див,Что он и от копья уходит жив,Что против дива надо исхитриться,Мечом заветным Сама с ним сразиться.«Слыхал я прежде,— размышлял Рустам,—Что он онагром рыщет по степям».В тот миг онагр опять вдали явился,Рустам, как вихрь, в погоню устремился.Склонившись на седельную луку,Пустил стрелу в онагра на скаку.Но только лук свой бронзовый он вскинул,Онагр мгновенно, как виденье, сгинул.Три дня, три ночи по его следамСкакал в степи без отдыха Рустам.Так изнемог могучий, что пороюДремал в седле, поникши головою.От жажды пересох его язык;В степи он чистый отыскал родникИ спешился, и жажду утолил он.Водою свежей Рахша напоил он,От сбруи бранной облегчил его,Не сняв с себя оружья своего.Коня тугую распустил подпругу,Потник намокший расстелил по лугу.Седло под изголовье подмостил,Лег отдыхать, коня пастись пустил.И, утомлен трудом перенесенным,Почил, окован обаяньем сонным.Увидев,— спит могучий Тахамтан,—Как ветер подлетел к нему Акван.Подрыл вокруг лужок и к небу прямоНа глыбе земляной понес Рустама.Рустам проснулся, поглядел кругом;Душа тревогой омрачилась в нем.Он в высоте летит, за тучей белой.Сказал Акван: «Эй, муж слоновотелый!Желание мне последнее скажи:Куда тебя мне сбросить, укажи.Куда б ни сбросил — на гору иль в водуВесть не подашь ты своему народу!»Рустам его слова уразумелИ понял: див им злобный овладел.И сам себе сказал Рустам могучий:«Меня занес он высоко за тучи...Коль сбросить на горы меня решит,Он кости мне и тело сокрушит.Пусть лучше в море им я брошен буду,Авось не дамся я морскому чуду.Но если молвлю: «В море брось меня»,—То не видать мне больше света дня.На кручи гор меня он сбросит живо:Наоборот все делать — свойство дива».Сказал Рустам: «Отшельник в Чине жил;Он тайну мне великую открыл:Суруш не пустит в рай небесный душиПогибших в море — далеко от суши.Удел утопленников: пребыватьВ печали вечной, рая не видать.Сбрось на горы меня, где серны скачут,Пусть львы и барсы там меня оплачут».Злорадно див заржал, захохотал;Как буря, к морю мужа он помчал.Взревел он: «Кину я тебя в пучину,От неба и земли навек отрину!»И, жертвой рыбам темной глубины,Он бросил мужа в хлябь морской волны.Вот погрузился вглубь Рустам, и всплылИ острый меч мгновенно обнажил.К нему акулы стаей устремились,Но пред мечом Рустама отступились.Плыл, выгребал он левою рукой,Акулам угрожал рукой другой.Таков Рустам, таким всегда бывал он,Медлительности в бедах не являл он.Коль не страшна отважному борьба,Его не опрокинет и судьба.Но все ж времен круговорот сокрытыйТо сладкий плод несет, то ядовитый.Рустам могучий, мужеством велик,Плыл, плыл и суши наконец достиг.Вознес молитву божьей благостыне,Что сберегла его в морской пучине.Кафтан тигровый снял и расстелил,В ручье омылся, жажду утолил.Когда убор свой бранный просушил он,Опять кольчугой плечи облачил он.Достиг он вскоре родника того,Откуда див во сне унес его.Вот

сбруя Рахша, но коня не видно,—Рустаму горько стало и обидно.Седло он хмуро на плечи взвалил,По следу Рахша целый день бродил.Он шел, броней и сбруей отягченный,И вот пришел на некий луг зеленый.Бегут ручьи, вокруг шумят леса,Слышны фазанов, горлиц голоса.Афрасиаба кони там гуляли,Табунщики в лесной прохладе спали.А Рахш за кобылицами, как див,Гоняется и ржет, здоров и жив.Рустам блистающим взмахнул арканомИ шею Рахша захлестнул арканом,Отер попоной, оседлал, взнуздал,Йездану благодарностью воздал.На Рахша прянул, полный прежних сил он,На меч заветный руку положил он.Сбил всех коней в один табун большой,Погнал, добыче радуясь душой.Табунщик, слыша ржанье и смятенье,Проснулся, оглянулся в изумленье.И разбудил, он всадников своих,Крича: «Разбой!» — послал в погоню их.Они, схватив оружье, в седла сели,Сердца их нетерпением кипелиВзглянуть, кто дерзкий на табун напал,Коней у них из-под носа угнал.И полетели, словно гончих свора,Мол, спустим шкуру со спины у вора!Рустам, увидев их из-за плеча,Блеснул в глаза им молнией меча.Он зарычал им: «Я — Рустам, сын Заля.Беда вам, что меня вы не узнали!»Мечом он половину их побил,А прочих ужас в бегство обратил.

* * *

Как ветер, нетерпеньем окрыленный,Афрасиаб скакал на луг отгонный,Где косяки отборных скакуновПаслись весной у чистых родников.Афрасиаб — с двухтысячною свитой —Приехал в этот дол, лесами скрытый,Приехал он с певцами и виномПопировать, забывши обо всем.Глядит он: ни души в долине свежейГде стражи табунов? И кони где же?Вдруг с поля крик ужасный долетел,И страх сердцами храбрых овладел.Табунщик прискакал, пред шахом пал он,В слезах о небывалом рассказал он:«Рустам один напал, табун угнал,Побил мечом нас и в степи пропал».Поднялся говор средь мужей Турана:«Как дерзок стал он, славный сын Дастана!Какие с нами шутки шутит он!Пойдем! Убьем! Возьмем его в полон!Иль мы ничтожны, жалки и презренны,Что не боится нас Рустам надменный?!Спешить нам нужно — табуны отбить,Не то вовек позора не избыть!»И царь с дружиной, с четырьмя слонамиПошел за угнанными табунами.Рустам увидел их средь пыльной мглыНа расстоянье пущенной стрелы.Погоне он навстречу устремился,Осыпал стрелами, за меч схватился.Когда убил он шестьдесят мужей,Меч кинул, палицей взмахнул своей.Лишь треск пошел от шишаков булатных.Не стало многим тут путей обратных.Афрасиаб, увидя сей ypон,Вспять обратился, тяжко огорчен.Бежал, забыв о мести и о славе,Слонов Рустаму и шатер оставя.За ним — остатки войска. А РустамГрозой весенней гнался по пятам.Спасли, как вихри унесли их кони...А сам Рустам вернулся из погони.Добычу он навьючил на слонов,Погнал их сзади шахских табунов.Он двигался в степи неторопливоИ вдруг опять увидел Акван-дива.Див молвил: «Видно, боем ты не сыт?Не поглотил тебя пучинный кит?Душа твоя в волнах не охладела?»Услышал речь его слоновотелый.Метнул он свой аркан волосяной —И шею дива захлестнул петлей.Поверг он сердце дива в смертный холод,И палицей тяжелой, словно молот,Аквана грянул он по головеИ мозг его разбрызгал по траве.Рустам, схватив убитого за гриву,Отсек главу воинственному диву;И восхвалил дарующего свет,Кто держит жребий ратей и побед.Но хуже дива злой, кто полн изъяна,Неблагодарен милости Йездана,Кто света человечности лишен;Не человек, а див породой он!Пусть этих слов твой ум не понимает;Им чутко разум доброго внимает.Но если воин, как Рустам, силенИ мощью в преизбытке наделен,—Его не называй ты Акван-дивом,Не уязвляй судом несправедливым.О древний старец, что мне скажешь ты,О мире, о смятении тщеты?Кому победу, взлет, кому паденьеСулит в грядущем времени стремленье?Но бесконечность времени для насНа сей земле дарит всего лишь час.Кто знает, сколько битв, пиров в грядущемСкрывается под куполом бегущим?

* * *

Рустам главу Аквану сокрушилИ к трону Кей-Хосрова поспешил.Гнал табуны туранской степью дикой,Гнал караван с добычею великой.Он гнал Афрасиабовых слонов,Чтоб ликовал великий Кей-Хосров.Хосрову донесли: «Владыка, ведай:Рустам идет с добычей и победой!»Царь понял: славный пахлаван, землиНе упустил онагра из петли.Сказал: «С Рустамом встреча — дивам горе.Рустам на суше — барс, акула — в море.Льву от Рустама ног не унести;Не встанет войско на его пути!»Увидев тучу пыли издалече,Царь приказал айван готовить к встрече.Велел трубить в карнаи славный шах,Пошел встречать с дружиной на слонах.Рустам увидел стяг, карнай услышалИ нонял, что Хосров навстречу вышел.Сошел с коня, склонился пред царемПод клики войска и карнаев гром.И повелел дарящему короны —Сесть на коня властитель благосклонный.Поехал радом с шахом Тахамтан;Взошли с открытым сердцем на айван.Иранцам в дар коней Рустам отправил.Себе он Рахша своего оставил.Слонов к царю велел он отвести.Слонам со львом степным не по пути.Айван просторный стал для званых тесенПотребовали вин, и струн, и песен.Рустам по просьбе шаха за виномРассказывал о подвиге своем:«Когда Акван онагром мне явился,Я красоте онагра изумился.Но ужаснулся б каждый человек,Когда у дива шкуру я рассек.Слоновья голова с косматой гривой...Клыками пасть оскалилась у дива.Глаза — железо, черногубый рот.Взглянуть — от омерзенья дух займет.Он был сильней верблюда-исполина.Вскипела кровью дива вся долина.Я голову Аквану отрубил,Кровавый ключ из жил его забил».Царь чашу в изумление оставил,И восхвалил Рустама, и прославил:«Хвала тебе, Рустам! Хвала судьбе!Кто видел чудо, равное тебе?Кто из людей подобен ТахамтануПо мужеству, и облику, и стану?Избыточно меня дождем щедротОсыпал тот, кто создал небосвод,Коль между царскими богатырямиСидит Рустам, охотник за слонами!»Так две недели царь пропировалИ почести Рустаму воздавал.В начале третьей богатырь великийСказал: «Позволь уехать мне, владыка.Хочу в Забулистане побывать,Порадовать хочу отца и мать.Я скоро снова пред тобой предстану,Готовить месть великую Турану.Не месть за Сиявуша — табуны,И крови Сиявуша нет цены».Хосров раскрыл врата казны ИранаИ одарил Рустама Тахамтана.Дал десять чаш каменьев дорогих,Парчовых пять кафтанов с плеч своих,И в поясах златых рабов румийских,И в ценных ожерельях слуг индийских.Корону бирюзовую и тронСлоновой кости дал Рустаму он.Сказал: «Дарю от сердца, хоть немного.Прими, Рустам, мой дар во имя бога!Сегодня днем ты нашим гостем будь,Наступит вечер, отправляйся в путь».День пировать Рустам с царем остался,А к вечеру он встал и распрощался.Царь два фарсанга провожал его.Прощаясь, обнял друга своего.Рустам с дружиной скрылся в отдаленье..Шах обратился вновь к трудам правленья.Он правил так, как лучше находил,И справедливость в мире утвердил.Так древний свод кружится над землею —То луком обернется, то стрелою.

Бижан и Манижа

Перевод С. Липкина

Начало сказания

Покрыла ночь лицо свое смелой,Сатурн, Меркурий, Марс оделись мглой.Луна как будто собралась в дорогу,Но, двигаясь по своему чертогу,Увидела: вселенная темна,—Ей стало страшно, съежилась она,Почти погас венец ее державы,—И стынет воздух ночи, пыльный, ржавый.Ночь, двинув войско, с пологом пришла,Что был черней вороньего крыла.Как сталь, заржавел свод небес просторный,Лицо измазал он смолою черной.Куда ни гляну — Ахриман-злодейС разъятой пастью движется, как змей.Холодный вихрь на черном взвился лоне,Как будто негр сдувает пыль с ладони!Вскипели волны мрака, клокоча,—Темно в саду и около ключа.Для жизни сил у солнца не осталось,Небесный свод почувствовал усталость.Казалось, в сон земля погружена,Над ней шатром восходит тишина.Самим собой напуган мир, и дажеЗвонков не слышит он полночной стражи.Не свищет птица, и не воет зверь,Добро и зло немотствуют теперь.Не видно ни подъема, ни обрыва,На сердце от бездействия тоскливо.Я с места встал и обратился к той,Что украшала мой приют простой.Сказал я: «Выйди в сад, моя отрада,Свечу поставь среди ночного сада».Она: «К чему тебе огонь свечи?Ужель заснуть не можешь ты в ночи?»«Не спится мне, — подруге я ответил, —Да будет сад ночной, как солнце, светел.Вина мне принеси, устроим пир,На чанге заиграй, о мой кумир!»Она пришла, мой идол, собутыльник,В ее руках — сияющий светильник,Вино, айва, гранаты и лимонИ кубок, что для шаха сотворен.Играла, пела и пила, как будтоМеня пленяла чарами Харута,Мир озарила силой колдовской,Вернула сердцу моему покой.Послушай, что подруга мне сказала,Меня вином обрадовав сначала.Сказала мне прелестная луна:«На благо людям жизнь тебе дана!Одно сказанье, наслажденья ради,Тебе из древней я прочту тетради.Когда мою услышишь быль,— стократПревратности судьбы тебя смутят:Быль о любви, о битвах, хитрыx чарах,О знатных людях, о чертогах старых».Сказал я так: «О юный кипарис,Со мной сказаньем древним поделись».Она в ответ: «А ты, о друг мой близкий,В стихах рассказ поведай пехлевийский».Возлюбленную попросил я вновь:«Начни — и нашу ты умножь любовь.Быть может, в это окрылишь мгновеньеМое мятущееся вдохновенье,Уйдя от смуты, отдых обрету,Твою благословляя доброту.Сказанье это я в стихи оправлю,Ни слова не прибавлю, не убавлю,И буду я вознагражден творцом,О нежный идол с ласковым лицом!»Подруга, прекратив мое терзанье,Прочла из свитка древнего сказанье.Ее рассказ в стихах я передам:Внимай же всей душой моим словам!

Армяне просят Хocpова o помощи

Когда Хосров пришел на бой суровый,^{34}Чтоб в мире утвердить порядок новый,Померк Туран, исчез его престол,Величье солнца Кей-Хосров обрел.Был дружен светлый небосвод с Ираном,Он обласкал мужей, высоких саном,Сей мир, иранцам милости даря,Водою верности омыл царя.Мудрец не станет отдыхать вовекиВ тех руслах, где когда-то были реки.Две трети мира захватив, ХосровЗа Сиявуша стал карать врагов.Воссел однажды весело властитель,Воителей призвал в свою обитель.Престол велел украсить он светло,Надел венец жемчужный на чело.Он пил вино из чаши — из рубина,И пело сердце с чангом воедино.Богатыри сидели по бокам:Здесь были Фарибурз и Густахам,Гударз, Фархад и Гив, отважный воин,Гургин, Шапур, что ловок был и строен,Могучий Тус, гроза царей и стран,Смельчак Хуррад, воинственный Бижан.Вино, достойное царя такого,Пьют витязи — сторонники Хосрова.Пред ними розы белые блестят,Вино играет в чаше, как агат.Красавицы стоят пред властелином,Благоухая мускусом, жасмином,Они, подобны пери на пиру,Явились, как рабыни, ко двору.Вдруг вышел из-за полога привратник,Начальнику поведал этот латник:«Посланцы из Армении пришли,Хотят узреть властителя земли.За помощью к царю пришли армяне.Что ищут правосудия в Иране».Обдумав эти важные слова,Пришел к царю служителей глава.Велел владыка, чтоб начальник стражиТех страждущих привел к нему тотчас же.Армяне, поднимая вопль и крик,Вошли, предстали пред царем владыкС руками на груди с земным поклоном,С рыданием, и жалобой, и стоном.Сказали: «Вечно, властелин, живи,Достоин ты бессмертья и любви.Ты помоги страдальцам чужестранным,Чье царство — меж Ираном и Тураном.Арменией зовутся те места,А наша просьба, о Хосров, чиста.Ты царствуй вечно в радости, в покое,Всей мощью подавляя все дурное.Ты — царь семи частей земли; везде,Всем странам помогаешь ты в беде.С Тураном через нас идет граница,Не можем там спокойно мы трудиться.На рубежах иранских лес растет —Источник беспокойства и забот.Мы там работали, трудолюбивы,Цвели сады, и колосились нивы.Опора наша, там стада паслись...О шах, на эту просьбу отзовись!Явились кабаны невесть отколеИ захватили лес, луга и поле.Клыки слоновьи, телом — крепче гор,От них армянам горе и разор.Кабанье стадо топчет наши пашни,Оно уничтожает скот домашний.Деревья, что для счастья взращены,Зубами разорвали кабаны.Перегрызут и камни эти зубы...Ужель судьбе отныне мы не любы?»Услышав скорбь и слезы в тех речах,Расстроился всем сердцем шаханшах.В нем состраданье вызвали армяне,Он кликнул смелых, созданных для брани».Сказал им: «Тот из витязей моих,Кто ищет славы в схватках боевых,Пусть двинется на битву с кабанами,—Да будет возвеличен всеми нами.Пусть обезглавит кабанов мечом,—Героя наградим и вознесем».Велел Хосров, не тратя слов впустую,Чтоб разостлали скатерть золотую,Чтоб на нее насыпал-казначейИ золота, и дорогих камней.Вот привели, в уздечках и попонах,Коней, Кавуса именем клейменных,Украшенных румийскою парчой.Не где же всадник с гордою душой?Затем сказал властитель величавый:«Герои, удостоенные славы! Кто хочет боль мою делить со мной,С тем поделюсь я царскою казной»Богатыри стояли молчаливо.Один Бижан, сын доблестного Гива,Вдруг вышел из толпы богатырейИ начал восхвалять царя царей:«Да в мире без тебя дворца не будет,Да в мире дням твоим конца не будет!Пойду — и в бой вступлю в стране чужой,Тебе я предан телом и душой».Смутился Гив, услышав речь Бижана:Увы, беда обрушилась нежданно!Восславил Гив и шаха и престол,Затем, вздыхая, к сыну подошел.Сказал: «К чему намеренье пустое,Бахвальство, безрассудство молодое.Пусть юноша разумен, именит,—Без опыта в бою не победит.Сперва спознайся с добротой и злобой,Соленое и горькое испробуй.Оставь неверный путь и не срамиСебя пред шаханшахом и людьми».Бижан, добру и разуму привержен,Словами Гива крепко был рассержен.Сказал: «Отец, непобедимый Гив!С чего ты взял, что слаб я и труслив?На речь твою отвечу я отказом:Я молод по трудам, но стар мой разум.Бижан, сын Гива, победит в лесу:Всем кабанам я головы снесу!»Речь витязя, не знающего страха»Обрадовала молодого шаха.Сказал он: «Доблести твоей хвала,Ты — щит, который нас хранит от зла.Мужами, равными тебе, владеяБезумен шах, боящийся-злодея».Затем Гургину приказал: «БижанНе знает, как идти в страну армян.С ним поезжай на скакуне крылатом,Бижану будешь другом и вожатым».