Шахидка с голубыми глазами
Шрифт:
– Ну, хоть вы будьте благоразумны! – обратился я к бабушке Кюлли. – Зайдите в дом!
– Иди в дом! – приказал ей профессор.
Старушка послушалась. На одного человека в опасной зоне стало меньше. Я двинулся в обход дома, стараясь все время находиться впереди профессора. За домом было разбито патио с выложенной булыжником площадкой, летней кухней и беседкой с низкой крышей, похожей на китайский зонтик. Я заглянул в беседку, обошел мангал и печь.
– А вот тут в углу я хочу вырыть пруд и развести в нем карасей, – сказал профессор. Он словно забыл, для чего я зашел сюда, и представлял мне свои владения как гостю.
Ближе к забору возвышались янтарная куча строительного песка и стопки облицовочной плитки, имитирующей слоистый гранит. Я не поленился заглянуть за них. Осыпавшийся с горки песок разнесло дождями, теперь он подсыхал на солнце гладким желтым пятном. На нем я снова увидел тот же след с замысловатым рисунком протектора.
– Стойте, – тихо произнес я, махнув профессору рукой. Покусывая от напряжения губы, я оглядывал кусты, штабеля досок, кучи чернозема… Он где-то здесь, голубчик. Он играет со мной.
Раскачивая плечами из стороны в сторону, профессор подошел ко мне и шумно задышал мне на ухо.
– А вот здесь, – показал он на короткую траншею, – я построю фрагмент крепостной стены, опалю камни огнем, высажу на них мох. И будет иллюзия, что это руины древнего бастиона…
– Встаньте, пожалуйста, за беседкой, – процедил я.
– Зачем? – удивился профессор.
Чего добивается человек в спортивном костюме? Он ждет, когда профессор останется один?.. Мой взгляд скользнул по узкой крыше, покрытой терракотовой черепицей, выглядывающей из-за веток абрикосового дерева.
– А там что? – спросил я.
– Где? Под черепичной крышей? Это будет финская баня. Сейчас там пока ничего нет. На следующей неделе обещали привезти паровые котлы…
– Он может быть там, – прошептал я.
– Кто?
Я уже твердо знал, что не успокоюсь до тех пор, пока не найду человека в спортивном костюме. Я не думал о том, какую цену мне придется заплатить за это удовольствие, и лез на рожон, подхлестываемый азартом. Я не стал убеждать профессора оставить меня и, ни слова не говоря, побежал к бане. За несколько метров до двери перешел на шаг… Мощный сруб из крымской сосны кидал косую тень на землю. Между бревен пучками выбивалась пакля. Свежая, недавно выструганная дверь была прикрыта не плотно… Я остановился перед ней, тяжело дыша. Едкий пот заливал мне глаза. Сруб без окон, и если этот малый спрятался здесь, то выбраться наружу он сможет только через эту дверь. Пока я жив, он этого не сделает…
Я подобрал с земли метровый брус и положил на плечо. Распахнул дверь и тотчас прижался к косяку. Тихо. Только дверь скрипнула на новых петлях. Головокружительный запах сосновых стружек… Показалось мне или нет, что я слышу чье-то сдержанное дыхание? Я ринулся внутрь, замахиваясь брусом. Мне в голову полетело сучковатое полено, но я закрылся локтем и что было сил ударил своим оружием по темной, сжавшейся фигуре человека. Брус с треском переломился надвое. Человек резко выпрямился, одновременно с этим нанося мне удар кулаком. Я пропустил его, в голове зазвенело от точного попадания. Будь мой противник побольше весом, лететь мне в противоположный угол бани… Боль придала мне злости, и я, отбросив в сторону обломок бруса, танком пошел вперед, безостановочно работая кулаками. Я слышал, как хрустит и чавкает его лицо, видел, как по бревнам хлестнули брызги крови… Еще удар, еще! Он уже плохо защищался, растопырил ладони, прикрываясь ими, как делают плачущие навзрыд женщины. Наконец, рухнул на колени, сложился, словно в молитве…
Я наступил ему коленом на спину и схватил за шею… Теперь можно перевести дыхание. Из моего носа тоже хлестала кровь, я тянул воздух в себя, и в носу булькало и хлюпало, словно в стакане с кипятильником. Тут солнечный свет загородила громоздкая фигура профессора. Несколько мгновений он неподвижно стоял в дверном проеме, пораженный открывшимся ему зрелищем.
– Найдите веревку! – сказал я ему.
Профессор молча зашел в баню, стал шарить среди штабелей досок и раскидывать ногами кучи стружек. Я выкрутил незнакомцу руки. Он слабо сопротивлялся, скрипел от боли зубами и тянул вверх шею, словно его душа рвалась вон из грешного тела.
– А вы говорите – нет здесь никого, – процедил я, ощупывая мешковатую спортивную куртку незнакомца. Задрал ее нижний край кверху, оголив спину, сорвал наплечную кобуру и вытянул из нее небольшой компактный пистолет, напоминающий уменьшенную копию «Макарова», с пластиковой рифленой рукояткой и гладкой ствольной коробкой с отчетливым клеймом «LLAMA CAL.380».
Профессор дрожащими руками протянул мне обрывок пеньковой веревки.
– А покрепче ничего нет? – проворчал я.
– Кто же он? – глухо произнес профессор, избегая встречаться со мной взглядом. – Может, случайно… ошибся адресом… совсем не похож на убийцу… ты так жестоко его избил…
Нет, это не профессор! Это наивное и глупое дитя! Он не верил своим глазам! Он уже начинал жалеть человека, которого я придавил коленом к свежеструганому полу. Веллс настолько пропитался лингвистическим гуманизмом, что утратил способность видеть и осознавать зло. Это случается со старыми и счастливыми людьми, равно как и с домашними животными, которые никогда не выходили на улицу.
– Держите! – сказал я ему, протягивая пистолет. – Надеюсь, вы знаете, для чего эта штука предназначена?
Профессор с опаской взял пистолет, подошел к двери, где было больше света, и стал его внимательно рассматривать. Я кое-как связал обрывком веревки руки незнакомца и заставил его встать на ноги.
Ростом он был чуть ниже меня, зато намного шире в талии. Упитанный, с полными руками, с рельефной задницей. Его лицо было вытянуто кпереди, как у птицы. Глаза темные, словно маслины. Очки с разбитым стеклом зацепились дужкой за одно ухо. Я аккуратно снял их, сложил гнутые дужки и сунул очки в его карман. Затем обыскал еще раз, отстегнул от брючной резинки мобильный телефон с разбитым дисплеем. В душе у меня пели птицы. Впервые за последние дни я чувствовал, как отпускает напряжение, как стал угасать липкий тошнотворный страх перед невидимой опасностью. Повезло мне! Несказанно повезло с этим растяпой! Когда я в баню ворвался, он так оробел, что забыл про свой пистолет и как мальчишка начал кулаками махать. А ведь мог бы выстрелить, и вряд ли промахнулся бы с двух шагов.
– И что ты думаешь теперь с ним делать? – спросил профессор.
– Перспективы у него невеселые, – ответил я, подталкивая незнакомца к дальней стене, подальше от двери. – Незаконное ношение огнестрельного оружия – это минимум, за что его будут судить.
– Может, отпустим? – предложил профессор. – Он уже сполна отхватил…
Нет ничего хуже, чем драться, бороться или воевать в одном строю с гуманитарием.
– Профессор, – ответил я, прикладывая к разбитому носу платок. – Этот тип собирался вас убить.