Шахнаме. Том 1
Шрифт:
Самое имя Еруслан Лазаревич сопоставляется с именем Ростема, сына Заля (Зал-и Зара), переосмысленного в «Лазаря», некоторые эпизоды сказки также имеют сходство со сценами «Шахнаме». Это — закономерная аналогия [456] , разумеется, не имеющая ничего общего с попытками объяснить происхождение русского былинного эпоса влиянием «Востока» и «Шахнаме», в частности. Правомерны сопоставления некоторых частных моментов, но попытки сравнения русского былинного Ильи Муромца — крестьянского сына с владетельным князем Ростемом «Шахнаме» (и аналогичное сравнение Кухулайнена
456
См. сборник «Онежские былины», записанные в 1926—1928 гг., былина Г. А. Якушева. «Летописи Литературного музея», т. XIII.
«Шахнаме» — национальное произведение иранских народов прежде всего, но именно потому, что Абулькасем Фирдоуси с такой полнотой, глубиной и мастерством художественного воплощения выразил в поэме свое народное, национальное, он занимает достойное место и в ряду великих поэтов мира.
«Шахнаме» — глубоко правдиво, прогрессивно, человечно и оптимистично. Все эти черты роднят поэму Фирдоуси с другими великими произведениями искусства. Именно здесь следует искать основу бессмертия и мирового значения поэмы.
Если говорить о величайших произведениях мирового искусства, всегда будут названы в соответствующей области несколько имен, несколько произведений, которые не могут быть забыты. Исключительные, монументальные, эти произведения бессмертны.
Гениальный грузинский поэт Шота Руставели (XII в.) в предисловии к «Витязю в тигровой шкуре» говорит о внутренней значительности темы в соединении с высоким мастерством как о непременных условиях создания великого произведения: «Дар напевов — это область в царстве мудрости высокой», «Не поэт, кто где-то, как-то стих-другой случайно скажет ... кто сразить не смея зверя ... дичине мелкой рад» [457] .
457
«Витязь в тигровой шкуре». ГИХЛ, 1935, стр. 13. Перевод Г. Цагарели.
Высокое художественное мастерство в сочетании с идейностью, народностью как раз и определяют монументальность «Шахнаме». Монументальность содержания гармонически сочетается здесь с монументальностью формы.
Действительно, поэма грандиозна, тем более что это произведение одного автора, а не свод различных народно-эпических и литературных материалов, оформлявшийся иногда в течение столетий, как, например, индийская «Махабхарата» [458] .
В смысле широты охвата событий ни один народ мира не имеет такой грандиозной эпопеи, как «Шахнаме».
458
О «Махабхарате» (в издании Академии наук, 1950) в послесловии академика А. П. Баранникова говорится: «В создании этой поэмы принимали участие представители разных народов и разных каст древней Индии» (стр. 589) и далее: «Период обработки и переработки «Махабхараты» охватывает несколько столетий... единой редакции этого памятника не было создано, хотя создание «Махабхараты» было приписано одному автору — легендарному мудрецу и поэту Вьясе» (стр. 591).
В самом деле, если бы, например, какой-нибудь
Аналогичные сопоставления можно было бы дать и на материале литератур других народов мира. Дело в том, что ни в одной из этих литератур эпопея не вбирает в себя так органически всю мифологию, народные эпические сказания и историю, не объединяет их в композиционное единое законченное целое, как это имеет место в «Шахнаме» Фирдоуси.
То, что именно иранцы создали такое исключительное в мировой литературе произведение, как «Шахнаме» Фирдоуси, представляется фактом закономерным и понятным в силу сочетания особых исторических условий, сделавших возможным появление и завершение поэмы.
Все это, разумеется, не определяет общего превосходства литератур Ирана над древнегреческой, древнеиндийскими, китайской и другими (в том числе и европейскими), но лишь свидетельствует о специфике их развития.
Творчество Фирдоуси, таким образом, является предметом законной гордости современных таджиков и персов, для которых «Шахнаме» — основное классическое произведение родной литературы. Вместе с тем, «Шахнаме» — одно из наиболее значительных произведений мировой литературы.
Л. Стариков
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Завершая свою бессмертную поэму «Шахнаме», Абулькасим Фирдоуси писал:
Труд славный окончен, в родимой стране Не смолкнет отныне молва обо мне. Не умер я, жив — пусть бегут времена. Недаром рассыпал я слов семена. И каждый, в ком разум и мысли светлы, Почтит мою память словами хвалы.Потомки по достоинству оценили творческий подвиг великого поэта: молва о нем распространилась далеко за пределами родины.
Впервые услышав строки «Шахнаме» на земле советского Узбекистана, — в древнем Самарканде, — я в дальнейшем узнала, что это великое творение известно в подлиннике не только в Иране и в советской Средней Азии, но и в Афганистане, Пакистане и в Индии, где языком фарси владеют десятки миллионов людей. В самых отдаленных селениях люди собираются для того, чтобы послушать народных певцов, по памяти воспроизводящих сказы любимого эпоса. Поистине удивительна популярность этой «Илиады Востока» среди широчайших народных масс.
Звучные строки одного из первых поэтических переводов «Шахнаме», с которым мне довелось познакомиться, я услышала из уст казахского акына Джамбула.
Грузины, узбеки, армяне и другие народы Советского Союза также знают «Шахнаме» в переводах на свои родные языки. Немало отрывков из поэмы было переведено на русский язык, особенно в последние годы.
Советский читатель ждет полного поэтического перевода «Шахнаме» на русский язык, осуществленного непосредственно с подлинника. Сделать хотя бы первые шаги в этом направлении — такова задача, поставленная перед собой автором и редактором настоящего перевода.