Шахразада. Рассказы
Шрифт:
Самир поздравил его хорошо поставленным голосом оратора и склонился над бумагами, видимо разыскивая что-то очень важное. Тогда Сакар сказал:
— Роды сложные. Есть опасение, что операция неизбежна.
Казалось, Самир не услышал его, настолько он был погружен в свои поиски. Однако он радостно отозвался:
— Нам нужен хороший комедийный актер.
Сакар повысил голос:
— Роды сложные. Есть опасение, что операция неизбежна.
Самир внимательно посмотрел на него, на мгновение замолчал. И у Сакара в голове вновь пронеслись
— Бог даст, все окончится благополучно. В медицине большой прогресс. Эпоха опасных операций давно миновала.
Затем он принялся рассуждать:
— Я сам пришел в этот мир через кесарево. Да еще в то время, когда медицина была, сам знаешь, на каком уровне…
Тут у Самира вырвался вздох удовлетворения: он наконец наткнулся на те самые бумаги, которые так усиленно искал. Он стал заботливо располагать их по порядку и заговорил уже с новой интонацией, свидетельствовавшей о том, что он начисто забыл, о чем шла речь:
— Я договорился с «Голосом арабов» о новой еженедельной программе. Она будет называться «Люди искусства». И мой выбор пал для начала на тебя.
— Но, говорят, кесарево опасно, а, Самир?
— Да нет ничего опасного. Завтра ты сам будешь смеяться над своими сегодняшними страхами. Самое важное, что для этой программы потребуется записать сцены из твоих старых спектаклей. Ну а что касается фильмов, то это совсем просто. Их можно записать в любое время или сделать новые копии тех частей, которые ты одобришь. Но вот спектакли, как их заснять? Как теперь соберешь старых актеров? И кто заменит тех, кто уже умер? Вот такие проблемы меня сейчас занимают. Они требуют много времени.
Сакар готов был вспылить, но сдержался и мрачно ушел в себя.
— А что ты думаешь о таком порядке: начнем со вступления, посвященного тебе. Это я сделаю сам. Затем последует диалог между нами. Я буду спрашивать, ты — отвечать. Это все будет перемежаться со сценами из спектаклей, кадрами из фильмов. Потом — беседа в кругу семьи, в твоем доме. Ах да, Радыя, видимо, будет плохо себя чувствовать, да облегчит Аллах ее муки!
— Аминь. Что ты знаешь о кесаревом сечении?
— Все будет хорошо, не верь врачам. Вся проблема заключается в том, чтобы заснять старые спектакли. Я уже связался со многими актерами. А у тебя есть сами пьесы?
Не услышав ни слова в ответ, Самир снова заговорил сам:
— Ты меня слушаешь?
— Слушаю. У меня есть пьесы. Прости, мне надо позвонить.
Он повторил вопрос о ее состоянии, получил прежний ответ и, положив трубку, пробормотал: «О Аллах!»
Самир предложил:
— Давай встретимся на радио, в воскресенье вечером.
— Если у меня к тому времени все обойдется.
— Да не трусь ты так. Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? Того клерка, которого ты так блестяще сыграл. Превзошел самого себя!
Сакар вернулся в кафе «Солнышко» и увидел, что приятели уже собрались по своему обыкновению, как они делали это каждый день. Он решил никому
— Есть результаты анализа крови. Они плохие.
И тут Сакар вспомнил, что не так давно на студии Хайдар жаловался ему на болезнь, первые симптомы которой появились у него дней двадцать назад. Сакар сказал, извиняясь:
— Ах да! Я забыл спросить тебя, как ты себя чувствуешь? Наши дорогие друзья так шумели и орали. Я сожалею, Хайдар, но у меня у самого большое горе.
Хайдар был вынужден отложить на некоторое время подробности сообщения об анализе крови:
— Случилось что, не дай бог?
Сакар рассказал ему о состоянии жены, на что Хайдар ответил:
— Молись богу, чтобы все обошлось. Может быть, еще и не нужна будет операция. Но скажи мне, что ты знаешь о лейкоцитах? Что бывает, если они намного превышают норму?
— Я не знаю, но, во всяком случае, сейчас медицина очень продвинулась. И намного больше, чем ты думаешь. Но знаешь, это я во всем виноват.
— Ты?!
— Да, мне надо было предпринять меры предосторожности, чтобы она ни в коем случае не забеременела.
Хайдар возмущенно покачал головой. Он сделал вид, что внимательно слушает Сакара, однако не промолвил в ответ ни слова.
— Когда это случилось, — продолжал Сакар, — мне надо было любой ценой вызвать выкидыш. А теперь вот они — результаты легкомыслия.
Хайдар забормотал что-то, озираясь по сторонам оторопелым, блуждающим взглядом:
— О мир! Так значит, я миллионер, если мой капитал измерять количеством лейкоцитов!
— Скажи, ты представляешь, что значит кесарево сечение? Это когда разрезают живот!
— Аллах милостив к рабам своим. А ты представляешь, что о моей болезни врачи ровным счетом ничего не знают. Она, по-моему, приводит их в состояние полной растерянности.
— Не будь пессимистом. Аллах милостив к рабам своим, как ты сам говоришь. Впрочем, разве не подвергается этим пыткам каждая мать, даря миру новорожденного.
Разговор, как видно, утомил обоих, и они замолчали. Каждый смаковал свою печаль в одиночку. Сакар посмотрел на часы, заказал кофе — четвертую чашку с тех пор, как покинул больницу, — и закурил десятую сигарету. Он спрашивал себя о том, что же ждет его сегодня. Ему не хотелось разговаривать со своим другом, тому — тоже. Между ними встала стена. Обращаясь к себе самому, Сакар сказал: