Шахта дьявола
Шрифт:
Нет смысла ссориться с моим отцом. Если я притворюсь, что хотя бы частично открыт этой идее, для меня это пойдет гораздо дальше, чем просто прямой отказ.
— Я подумаю об этом, шеф .
Кажется, он доволен моим ответом.
— Хорошо, — говорит он. — В остальном все идет хорошо? Как насчет… — он делает паузу. Я не даю ему закончить предложение.
— Мы добиваемся хороших успехов в отношениях с Леонес. Вчера мы захватили еще двоих охранников. Мы скоро найдём убийцу.
— Хорошо, — отвечает
Боль в его тоне вызывает у меня желание убить каждого итальянца, еще живущего на этой земле.
— Мне пора идти, — говорю я наконец, вместо того, чтобы причинить ему еще большую душевную боль. — Береги себя, шеф .
— Ты тоже, Сын .
Мы завершаем разговор без каких-либо дополнительных слов заботы или утешения. Мы никогда не были такими людьми, мы не знали бы, что сказать.
???
Глава 22
Тесс
— Спасибо, месье, — говорю я владельцу магазина, протягиваю руку через прилавок и беру сумку, которую он мне протягивает.
— Пожалуйста. Хорошего дня, мадемуазель.
Я разворачиваюсь на пятках и иду к выходу, довольная своей покупкой. Я нашла очень милый магнит с именем Дагни, первый, который я увидела с тех пор, как была в Европе. На нем изображена Эйфелева башня и один из знаковых фонарных столбов Парижа. Ей это понравится.
Короче говоря, я останавливаюсь и фотографирую магнит, прежде чем отправить его ей. Я хочу, чтобы она знала, что я думаю о ней, потому что кто знает, когда я смогу увидеть ее в следующий раз. И, возможно, это поможет мне извиниться за то, что мой жених подстрелил ее.
Выходя из сувенирного магазина, я поворачиваю голову налево, затем направо, размышляя, в какую сторону я хочу пойти дальше, когда резко останавливаюсь.
Мое сердце с силой бьется о грудную клетку и тут же отскакивает с такой силой, что у меня закружилась голова.
Прислонившись к арке, в десяти метрах от меня стоит Тьяго.
Он стоит ко мне спиной, его лицо повернуто в сторону, и он обыскивает толпы туристов. У меня есть лишь частичное представление о его профиле, но именно таким я впервые увидела его лицо.
Я бы узнала его где угодно.
Высокий, властный и внушительный. Выглядел, как больной палец, на этой модной улице, привлекая внимание всех женщин и ревнивые взгляды всех мужчин вокруг него. Он в своем фирменном черном костюме, его мрачный взгляд на месте.
Я застыла, наблюдая за ним, борясь за доминирование с борющимися чувствами неверия, страха и влечения. Толпа между нами словно движется вперед, а я просто смотрю на него, наслаждаясь его чертами лица.
Он так близко, что я могла бы сделать три шага и прикоснуться к нему. Необъяснимым образом мое колено дергается, словно побуждая меня сделать эти шаги.
Звук моего громоподобного сердцебиения громок в моих ушах, заглушая
Он все еще в Европе. Он все еще ищет меня. Каким-то образом он снова нашел город, в который я приехала.
Он не сдается, как и обещал.
— Тьяго!
Звук его имени, пронзающий воздух, вырывает меня из мыслей и заставляет действовать. Я возвращаюсь в магазин, прячась за стендом с открытками. Я слегка поворачиваю его, делая вид, что просматриваю, но пользуясь промежутком между рядами, продолжаю смотреть на него.
Он поворачивается, и у меня перехватывает дыхание. FaceTime не отдает ему должного; вживую он намного привлекательнее. Видео никак не передает силу его взгляда, исходящую от него харизму и масштабы его физического присутствия. Это шедевр, украшенный татуировками, делающими его еще более завораживающим.
Если бы он обернулся на пару секунд раньше, он бы меня увидел.
— Что это такое? — он спрашивает. — Ты нашел ее?
У меня чуть не случилась остановка сердца второй раз за пять минут.
Когда я думаю, что он больше не может на меня влиять, он поднимает руку. В его кулаке зажат мой розовый шарф. Он прижимает его к лицу и вдыхает, как животное, закатывая глаза. Мои колени слабеют, и волны возбуждения ударяют меня в живот.
— Мадемуазель?
Я чуть не выпрыгнула из кожи от голоса позади меня. Владелец магазина странно смотрит на меня, вероятно, недоумевая, почему мое лицо наполовину прижимается к его подставке для открыток.
— Прошу прощения, — отвечаю я растерянно. В отчаянии я хватаюсь за остатки школьного французского, чтобы составить, как я надеюсь, убедительное предложение. — Две минуты
Он уходит, бормоча себе под нос что-то, что, я почти уверена, является яркими ругательствами, ругающими британцев.
Когда я поворачиваюсь назад, рука Тьяго находится рядом с ним, а его защита находится на одном уровне с ним. Это тот, в ком я узнаю его лейтенанта, того, кого я мысленно называла парнем помладше.
— Нет, шеф . Извини.
На лице Тьяго появляется выражение раздражения, прежде чем он машет ему рукой, чтобы тот продолжал.
— Только что звонил Фабиан. Он позаботился о двух итальянцах, которых мы захватили прошлой ночью.
— Они узнали имя?
Охранник стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу выражения его лица, но он качает головой.
— Нет. Они сказали, что понятия не имеют, кто несет ответственность. Они пробыли в камере смерти двенадцать часов и ни разу не отступили от этого. Фабиан думает, что они говорили правду.