Шакалота. Цена свободы
Шрифт:
– Это не значит, что я буду её прогуливать, – отворачиваюсь и тихонько добавляю: – Ещё и в компании с тобой.
Не отвечает. Украдкой поглядываю, как с задумчивым видом в окно смотрит на залитый осенним солнцем внутренний двор. Погодка сегодня и вправду сравнительно хорошая, солнце пусть и холодное, а порывы ветра достаточно сильные, но дождя, по крайней мере, нет и небо чистое.
– У раздевалки, – спустя время повторяет Макс, и тут до меня доходит!
– Четвёртое задание? – шиплю с циничным пониманием.
– Слишком просто, –
О, теперь мы, оказывается, и так умеем? Кто бы мог подумать.
Стоит почаще напоминать этим чудовищным бабочкам в животе, что парень напротив – мой куратор в больной игре, которая всё ещё не закончилась!
Сразу после звонка сгребаю все вещи в рюкзак, подхватываю Зою под руку и пытаюсь как можно быстрее сбежать от Яроцкого и Ольги Альбертовны, которая провожает меня крайне недовольным взглядом.
– Быстрее, – шепчу Зое, которая еле тащится, на ходу бросая в сумку вещи.
– Лиза. Останься на минуту.
– Ну вот, – вздыхаю, прикрывая глаза.
– Я подожду, – Зоя кивает на биологичку, которую, судя по лицу, ох как распирает отчитать меня за поведение.
Так и случается. Приходится заверять Ольгу Альбертовну, что подобное больше не повторится, и жаловаться директору, и уж тем более моим родителям вовсе ни к чему. В итоге решает поговорить с классным руководителем о моей пересадке и выпроваживает за дверь.
– Говори, чтобы со мной посадили, – теперь Зоя идёт слишком быстро, словно урок физкультуры – её любимый урок.
– Аня выздоровела. Меня к тебе не пересадят.
– А ты я смотрю не больно-то и хочешь, м?
– С чего это? – фыркаю, толкая дверь на лестницу, и принимаюсь сбегать на первый этаж.
– Что у вас? – усмехается в спину Зоя. – Люблю, куплю и полетели?
– Ещё громче скажи, а то тут же так пусто, никто не слышит!
– Да пофиг как-то.
– Это потому, что тебя никто не целовал на глазах у сотни народа и на камеры не снимал.
– Точно, – с грустью вздыхает. – А жаль.
– Так. Направо не смотри, – вновь хватаю Зою под руку и быстро шагаю по коридору первого этажа к спортивному залу, делая вид, что вовсе не замечаю Яроцкого у дверей раздевалки.
– Это что? Это он тебя, что ли…
– Молчи, Зоя! Просто иди!
– О, у Яроцкого такое же пальто, как у тебя? Прикольно.
– Что?!
Кто разрешил ему брать моё пальто?
Эта секундная остановка выйдет мне боком – уверена. Секунда, за которую Яроцкий успевает перехватить меня у Зои, вцепиться в локоть и потащить за собой.
– Прикроешь! – поднимает два пальца в воздух, будто команду Зое отдаёт.
– Тебя, или её?! – в непонимании кричит Зоя вслед.
– Забавная у тебя подружка, – ухмыляется, толкая от себя входную дверь, и следом толкая через порог меня.
– Я никуда не пойду! – пячусь. Да кто вообще ему столько прав дал?!
Толкает в спину через порог второй двери и вот я уже на крыльце!
С возмущённым
– Сказала, что никуда не пойду. Ты оглох?
– Какая же ты сложная! – хмурится, набрасывает мне пальто на плечи и застёгивает на первую пуговицу. – Ну и не иди, – подхватывает под ноги и забрасывает к себе на плечо, так что я даже дёрнуться не успеваю. – Полетели.
– Поставь на место! Поставь меня на место, говорю! На нас все пялятся!
– Тебе не всё равно? Может это – единственное, что им счастье в жизни приносит?
Наконец Яроцкий соизволяет опустить меня на землю, и только я собираюсь без лишних слов зашагать обратно к школе, как замечаю – кивает в бок, где рядышком со школьными воротами припаркован…
– Я же сказала, что больше никогда в жизни…
– Это не мотоцикл, – перебивает. – Всего лишь мопед.
– Мопед?.. А, ну да, мопед. Теперь мне однозначно полегчало.
Смотрю на махину довольно потрёпанного вида, словно на ней долго кто-то неумелый катался, и тем же взглядом смотрю на Яроцкого, который уже перебрасывает ногу и опускается на сидение.
– 60 км/ч – максимальная скорость, – с таким разочарованием сказал, будто его кто-то заставляет ездить на ЭТОМ. – Но я буду ехать ещё медленнее, обещаю. – Делает крестик из пальцев и с преувеличено серьёзным видом добавляет: – Клянусь.
И почему я всё ещё на месте стою?
– Держи, – протягивает мне шлем. – Для страховки. Гнать не буду. Ну? Ждёшь, пока вся школа с тобой попрощаться выйдет?
Чёёёрт! Откуда вас столько здесь? Только разве что младшие классы посмотреть не вышли?
– Ну, – подгоняет, тряся шлемом.
– И куда ты меня везти собрался?
– Узнаешь.
– Сейчас скажи.
– Не доверяешь?
Сужаю глаза:
– А должна?
– Ну, я же обещал не врать тебе. – Вновь трясёт шлемом.
Смотрю на него и даже глазом не веду.
Запрокидывает голову к небу, раздражённо вздыхает, выпуская изо рта облачко пара, и вновь смотрит на меня:
– А если мы все завтра умрём?.. – Щурит глаза. – Последнее о чём будешь думать ты, так это о том, что провела последний день своей жизни в тухлой школе, вместо того, чтобы провести его так, как хочется.
– Откуда знаешь, чего мне хочется?
– Ну, ты ведь всё ещё здесь.
Вот же…
Хочется попросить его не улыбаться так. Хотя бы при мне. Ненавижу эту его победную улыбку, слишком хорошо она обезоруживать умеет, мозг в вату превращает, толкает на самые безрассудные поступки, о которых ещё час назад и подумать не могла. Но вот я сижу на мопеде за спиной Яроцкого, обнимаю его так крепко, как только могу и вдавливаюсь грудью ему в спину. Страшно не потому, что подо мной рычит мотор и мопед катит по улицам города – в детстве с папой на велике и то быстрее каталась, – страшно от мысли: если я добровольно пошла на это, то как далеко вообще могу зайти?..