Шакалы поют в полдень
Шрифт:
За холмом раздался предсмертный вопль овцы. Злой, голодный махалай хуже стаи демонов! Лучше медленная смерть от пули в пустыне, чем пасть с двумя рядами острых, как лезвия, клыков. Казалось, наш раненый был уже просто неспособен двигаться быстрее, но крик животного подстегнул замутненный разум. Подошвы в отчаянии зашаркали чаще, производя еще больше шума.
Узкие черные зрачки мужчины, едва различимые на фоне его кроваво-алых белков, пристально всматривались в древнюю кладку. Не осталось усталости, мыслей, боли и даже страха. Было лишь упорство. Порой, не сыскать нам большего чуда во Вселенной, чем человеческий мозг: поставил себе цель выжить и все ресурсы организма бросил на реализацию.
Когда до
Ободранная в кровь из-за непосильной работы рука принялась разрывать пыль вокруг булыжника. Иного выбора судьба парню все равно не предложила, а сдаваться наш несчастный никогда не умел. Внезапно он замер, прислушался и порывисто припал ухом к земле. После чего вновь поднялся и заработал с удвоенной силой. Теперь, цепляя булыжник, он подсовывал в образующиеся щели тонкие плоские камешки, и, используя уже их, да помогая себе здоровой ногой, пытался сдвинуть чертову крышку тайника с места. Позади парня тихо зашуршал гравий, в ноздри ударил сладковатый запах теплой свежей крови. Ветер сменил направление, и голодный махалай без труда нашел свою предыдущую жертву, а заодно притащил труп новой. Осень – время запасов. Поворачиваться и смотреть в глаза смерти наш таинственный герой не стал. Во-первых, он и без того отлично себе представлял, как овца с разодранным хребтом падает на землю, а махалай начинает медленно водить носом по ветру. Во-вторых, наш раненый прекрасно знал повадки зверя. Если добыча себя ведет непредсказуемо, то есть не кричит, не убегает, не поворачивается лицом, махалай замирает ярдах в трех от нее, приглядывается, подходит медленно, шаг за шагом – шкуру свою подвергать лишней опасности не любит.
Камень не поддавался.
Зверь шумно выдохнул. Хрустнул гравий под тяжелыми лапами. Волосы на затылке человека встали дыбом. Подошва сапога соскользнула с твердой поверхности и сбила несколько импровизированных распорок.
– Дьявол! – пролепетал парень. Потрескавшиеся опухшие губы шевельнулись с трудом.
Он вновь упер каблук в крышку и что было мочи надавил.
За спиной еще раз скрипнул гравий.
– Ф, – тяжелое дыхание коснулось кожи на шее. – Ф.
Дыхание смерти.
В остервенелом, необъяснимом никаким здравым смыслом порыве человек уперся всеми четырьмя конечностями в злополучный булыжник и с грудным вибрирующим звуком, больше похожим на рычание бешеной собаки, надавил. Камень съехал в сторону. Молниеносным движением наш герой опустил здоровую руку в открывшееся отверстие, схватил первое попавшееся ружье и откатился в сторону. Махалай же, напуганный животным рыком, отпрыгнул назад, но, стоило добыче показать намерение отступить, кинулся в атаку. Раздалось тихое шипение, и ребра зверя обожгло. Острая боль пронзила все его тело, затмила разум. С яростным ревом почти девятьсот фунтов живого веса обрушились на нашего отчаянного героя. Твердые, как сталь, когти проткнули кожу, разодрали мышцы, сухожилия и вены. Удар махалая отбросил жертву не меньше, чем на ярд. Вот только, к несчастью охотника, дичь успела выстрелить второй раз. Непревзойденный хищник, господин здешних гор, грузно рухнул на землю и затих. В его непробиваемом черепе дымилась дыра, размером с блюдце.
Мягкая тишина легла на холмы. Ветерок играл в волосах неподвижного человека, путался в окровавленной шерсти овцы, ласкал черный, пока еще блестящий нос махалая. Большой земляной жук вылез из тайника, потер лапками подвижную мордочку и пополз прочь в поисках новой укромной норы. За ним тонким ручейком потянулся многочисленный выводок. Так бы и закончилась эта история про отважного парня и опрометчивого зверя, но жестокому умиротворению смерти не суждено было воцариться у подножия Великих гор. Не в этот час. Назойливое жужжание скоростного беспилотника нарушило идиллию. Яркой стрелой он пронесся над нашей троицей, сделал круг и завис в воздухе. Через минуту к стене подлетел грузовик. Распахнулись двери и на землю спрыгнули две пары мужских ног.
Каковы шутки у старухи Судьбы, а? Кого из нас спасала от верной гибели беглая овца?
Но вернемся обратно к мадам Ван-Ю. У иных мужчин, к счастью ныне редкой породы, в ходу заблуждение будто бы женщины с волосами цвета спелой пшеницы покладисты, в меру глупы, легки в управлении и непритязательны к любовным утехам. Старик Ван-Ю, как нетрудно догадаться, состоял в этом великолепном полку тупиц, всю жизнь мнил себя единоличным хозяином своего капитала, дома и земли. И жены естественно. Какое клише…
Пока человек бился с махалаем на границе поместья, мадам Ван-Ю, оседлав ховербайк управляющего, неслась напрямик через поля в Сан-Исидро. Она успела сменить юбку на рабочий комбинезон и предупредить господина Кошек о незапланированном визите. Волосы, что были предметом бестолковых заблуждений ее муженька, выбились из тугого пучка и несколько минут озорными прядками развевались на ветру, пока окончательно не рассыпались по плечам. Шпильки остались где-то позади, как и прежняя жизнь. Мадам стоило выбрать режим полного экрана, но она предпочла чувствовать ветер. Было в ней теперь что-то дикое, необузданное. Глаза живо блестели, щеки залил румянец, а меж выгоревших белых бровей пролегла тонкая морщинка. Она выглядела молодо для своих лет, но кто это замечал за стенами огромного старого дома? Кто станет заглядывать под уродливую вуаль в церкви? Кто придет на обед к грубому скупердяю, даже если его супруга гостеприимна и мила?
Свобода сияла впереди, такая близкая, такая доступная, опьяняющая. Дорога к свободе существовала всегда, да не хватало решимости, спускового крючка. Иным сталь характера и широта мысли дарит уникальную способность не жить под гнетом обстоятельств. Другим нужен шанс, внешний фактор, что пустит в кровь достаточное количество адреналина, дабы заглушить страхи. Такой он, человеческий разум.
Мадам Ван-Ю так увлеклась своими чувствами и скоростью, что при въезде в город едва не сбила пешехода. Несчастный горняк в последнее мгновение успел кинуться плашмя на землю. Ховербайк пронесся над его головой. Поток воздуха взметнул черные сальные волосы и выпачкал их в пыли. Раздался скрежет аварийного тормоза. Тонкие женские сапожки, резко контрастирующие по виду с рабочим комбинезоном, спрыгнули на землю. Каблучки застучали по твердому дорожному покрытию:
– Простите! Простите!
Мадам Ван-Ю упала на колени и обхватила пострадавшего за плечи.
– Да ну что вы! – Горняк нарочито беспечно хмыкнул и сел. – Я цел. Глядите.
Он продемонстрировал перепуганной женщине руки, указал на ноги в поношенных ботинках и вновь хмыкнул.
– Видите? Все цело. В пыли только замазался. Но нам это дело привычное.
Мужчина ободряюще улыбнулся, заправил сальные волосы за уши и встал. А после протянул руку собеседнице.
– Мадам Ван-Ю, уверяю вас, со мной все отлично. Но вот о вас того же не скажешь. Обычно вы очень ответственны и внимательны. У вас что-то произошло? Я могу чем-то помочь?