Шальная музыка
Шрифт:
— Удивлены?..
— Первый раз вижу настоящего начальника уголовного розыска.
— И как впечатление?
— Ничего, смотритесь. А Валентин Александрович тоже из уголовников… то есть, простите, из угрозыска?
— Нет, он инженер.
— Слава богу. А вы обэхээсника Костю Веселкина из горуправления милиции знаете?
— Знаю.
— А Костя меня хорошо знает. Может, лучше с ним обо мне поговорите? Честно, от самолета голова раскалывается.
— Меня, Дашенька, Лева Зуев интересует. Последний раз давно с ним виделись?
— С Левчиком?.. — будто
— Нет, Даша, не все. Вопросов много.
— Ну тогда… присаживайтесь. Я хотя бы куртку сниму, — уставшим голосом сказала Каретникова и вышла в прихожую.
Усевшись к журнальному столику, Бирюков краем глаза видел, как она, оставшись в голубой майке с широкими лямками на обнаженных плечах, долго причесывалась у зеркала. Причесавшись, поправила кончиками пальцев завитушки волос на висках, игриво повела глазами и только после этого вернулась в комнату. Села на стул с другой стороны столика, прикрыла ладонями плотно сжатые колени и смиренно посмотрела на Бирюкова. Антона заинтересовала английская надпись на Дашиной майке. Уловив смысл написанного, он с улыбкой спросил:
— Где вы такую маечку отхватили?
— В Риге у фарцовщика за десятку купила.
— Знаете, что на ней написано?
— Не знаю. Я в школе немецкий учила, а тут на каком-то другом… — Даша, тревожно склонив голову, попробовала оттянуть майку, чтобы рассмотреть надпись, но та настолько плотно обтягивала полную грудь, что попытка не увенчалась успехом. — Что-нибудь неприличное?..
— «Хорошие девочки могут попасть только в рай, плохие девочки могут попасть куда угодно», — дословно перевел с английского Бирюков.
— Фу… Это совсем не страшно, — облегченно вздохнула Каретникова. — А я уж испугалась, что какой-то откровенной порнографией щеголяю.
— В таких майках щеголяли делегатки всемирного съезда проституток в Брюсселе.
Даша изумленно уставилась Бирюкову в глаза:
— Разыгрываете?..
— Об этом в газетах писали.
— Да вы что?! Завтра же сплавлю проститутский наряд Златке — секретарше нашего директора. Она в языках — ни бум-бум, а такую умную цыпу из себя строит, смотреть смешно. Пусть перед директором пощеголяет. Тот, по-моему, кроме «Мальборо», тоже иностранных слов не рубит.
— Так что у вас с Зуевым произошло? — возобновляя прерванный разговор, спросил Бирюков.
Каретникова пожала плечами:
— Честно, не знаю, почему он к самолету не приехал. Сам же попросил меня слетать с ним в Москву. Хотел там пробиться на прием к какому-то выдающемуся врачу по энцефалиту, но боялся, что это не получится. Левчик стеснительный как девочка. У меня другой характер. Я, если надо, могу прорваться хоть к самому министру здравоохранения. А что?.. Не при капитализме живем! Наши министры — слуги народа… Ну согласилась помочь Левчику. Когда покупали в предварительной кассе билеты, вроде окончательно помирились…
— До этого конфликт был?
Даша поморщилась:
— Да, так… пустяки. Левчик приревновал меня к Валентину Александровичу. Сам же просил японский маг. А когда я достала «Националь», волну поднял, дескать, опять со стариком спуталась… А где больше чеки добудешь, как не у мужиков?
— Почему улетали в Москву, а вернулись из Риги?
— Без Левчика мне в столице делать было нечего. А в Риге знакомый парень живет. Холостяк, квартира с телефоном. Позвонила. Он говорит: «Садись в „Юрмалу“ — встречу». Ну вечером села в фирменный поезд. К утру уже в Риге была. Я ведь попутно с Левчиком хотела что-нибудь из дефицитных вещей добыть. Зима на носу, а у меня теплые сапоги развалились…
— Когда покупали билеты, Зуев ни на кого не жаловался?
— У него вообще нет привычки жаловаться. Только попросил, чтобы, когда поеду в аэропорт, захватила документы на магнитофон. Прошлый раз засуетилась я с Валентином Александровичем и без документов отдала маг Левчику.
— Где теперь эти документы?
— У меня в сумке.
Каретникова принесла из прихожей сумку «Дзинтарс». Расстегнув молнию, стала выгружать на журнальный столик содержимое: непочатый блок сигарет «Винстон», коробочки и тюбики с косметикой, прозрачные пакеты с колготками. Достала свой паспорт, авиабилет, зажигалку, несколько забавных сувенирчиков. Магнитофонные документы лежали на самом дне. Дорывшись до них, Даша вытащила бумаги из сумки и передала их Антону.
— Интересно, почему у вас не состоялась свадьба с Зуевым? — спросил Антон.
— Ой, да вы что! Левчик же инвалид. Вот если вылечится… Короче, замнем для ясности.
— Замнем, — согласился Бирюков и принялся листать техпаспорт «Националя».
Гарантийный талон номер 000735 был выписан на магнитофон с заводским номером 5ВАСВ 13676, который принадлежал Зуеву.
— Ну что?.. — нетерпеливо спросила Каретникова.
— Все правильно, — ответил Антон.
Даша облегченно вздохнула:
— Наверное, увидели Левчика с импортным магом и заподозрили в воровстве?
— Наоборот, у Зуева украли этот магнитофон.
— Кто?!
— В том и разбираемся. Как, по-вашему, кто из знакомых Левы способен на кражу?
— Кроме меня, Левчик ни с кем не общается… — Даша, болезненно морщась, потерла кончиками пальцев виски. — Нет, вру… С Мишей Позолотиным из студии звукозаписи дружит. Но Позолотин — отличный мужик. В английском рубит. Песни битлов переводит на русский запросто. Да и у Миши — собственный двухкассетный «Шарп». Зачем ему однокассетный «Националь»?
— А как Владик Труфанов?..
— Владька — толстый подонок. И мстительный как баба. Зуев вместе с Труфановым в студии работал, так ведь Владька выжил Левчика оттуда. А Левчик, в отместку, попросил меня перерисовать из «Крокодила» похожую на Владьку карикатуру и сам стишок под рисунком написал: «Эх, жизнь моя! Монета звонкая. Мужчина толстый я, но шельма тонкая». Вся студия от смеха за животики хваталась, пока Труфанов не разорвал рисунок. С той поры год прошел, а он все на нас с Левчиком зуб точит.