Шальная музыка
Шрифт:
— Вот, Никита Филиппович, где довелось встретиться. Что ж ты меня убеждал, будто только «на интерес» играешь?..
«Прапор» длинными, словно у пианиста-виртуоза, пальцами стряхнул с пиджака соринку, усмехнулся:
— Как нарочно, в последнее время везет и везет в игре. Решил хоть раз в жизни на деньги кинуть.
— Мы документально зафиксировали, сколько ты за два месяца выиграл, и на ЭВМ провели математическую экспертизу с использованием теории вероятности. Выводы — не в твою пользу. Такие выигрыши, как у тебя, могут
— Ну если прижмете экспертизой, подниму руки.
— Прижмем, — Веселкин встретился с насмешливым взглядом Чуносова. — Честно говоря, сейчас мы пригласили тебя не по картежной игре. Хотя один вопросик есть и по картам. Скажи, Никита, ты никого из проигравших не понуждал идти на какие-нибудь услуги для того, чтобы рассчитаться за образовавшийся долг?
— Константин Георгиевич… — «Прапор» с упреком покачал головой. — Какой смысл дурью заниматься?..
— Спросил для порядка. А куда с Труфановым в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября катались в «Жигулях» Ричарда Зубенина?
И опять Чуносов ответил с упреком:
— По ночам, Константин Георгиевич, я обычно сплю крепким сном. А Ричард может вам наплести таких анекдотов о «приличных дамах», что, когда разберетесь, будете хохотать до коликов.
— К сожалению, Никита, дело не смешное…
— Ричард на серьезное не способен. Зачем Владику брать у Зубенина старый драндулет, если у него собственная новая «Лада» имеется? Уж если прокатиться, то с ветерком.
— За вами и на «драндулете» ветер не поспевал. Даже при закрытом шлагбауме железнодорожный переезд проскочили…
Чуносов снисходительно улыбнулся:
— Вы так уверенно убеждаете, что мне остается только алкашом прикинуться, дескать, ничего не помню.
— Нет, в тот вечер ты был трезвым и все должен помнить. За что Полячихина тогда избил?
— Чтобы расплачивался, алик, за похмелье, — «Прапор» скрестил на груди руки. — В этом каюсь. Что было, то было… Кстати, устроили бы его лечиться. Позорит ведь, беспробудная пьянь, славный город…
— Полячихин уже устроился в соседней с тобой камере. Пойдет в «госпиталь» года на три за кражу японского магнитофона.
— Вот безмозглый крохобор! Зачем «Десантнику» музыкальная техника, если ему медведь на ухо наступил?
— Труфанов разве не рассказывал тебе об этом?
— Ни слова…
Разговаривая с Веселкиным, «Прапор» не обращал на Бирюкова ни малейшего внимания, словно того здесь и не было. Вел он себя настолько уверенно, что можно было подумать, будто на его совести нет ни малейшего пятна и водворили его в изолятор по недоразумению или по нелепой случайности.
Веселкин задал еще несколько вопросов. Получив в ответ как и прежде, полное отрицание, Костя посмотрел на Антона. Бирюков понял, что пора подключаться к разговору, и
— Чуносов, у вас сохранилась от службы в армии военная форма?
«Прапор» глянул на Бирюкова так, вроде его удивил не сам вопрос, а присутствие в следственной комнате постороннего человека. Ответил с усмешкой:
— У меня было не генеральское звание, чтобы хвалиться перед потомками армейскими заслугами.
— Совершенно ничего не осталось? — уточнил Антон.
— Представьте — ничего.
Чуносов пристально вгляделся в Бирюкова.
— Собственно, вы кто, не хлопковый министр из Узбекистана?
— Запомнили по кафе?
— Запомнил.
— Нет, не министр. Я начальник уголовного розыска из райцентра, куда вы приезжали с Труфановым на зубенинских «Жигулях».
Лицо «Прапора» стало серьезным. Он перевел взгляд с Бирюкова на Веселкина:
— Не впутывайте меня в дела районного масштаба. Карты — моя забава. Ну а районные будни зачем на меня вешать? Я не лопух, чтобы паровозом тянуть чужой состав. Константин Георгиевич, вы ведь знаете, что я не гангстер. Объясните этому детективу из деревни…
Веселкин поморщился:
— Зря, Никита, все отрицаешь Владик Труфанов, как у попа на исповеди, расскажет..
— Да вы о чем, ребята?! — удивился Чуносов.
— Об убийстве Зуева, — сухо сказал Антон. — Хромого паренька, у которого Полячихин украл в райцентре магнитофон, помните?..
— Чего?.. Хромой хромого обчистил, а я тут с какого угара?
— Вы с Труфановым ночью увезли Зуева из дома, и он после этого не вернулся…
— Ну-у-у, братья-оперы!.. — возмущенно протянул «Прапор». — Думал, какой-то пустяк хотите под шумок на меня списать, а вы мокруху лепите. Нельзя же так, ребята! Вся страна в борьбе за справедливость на дыбы поднялась, а вы по старинке продолжаете уголовные дела клеить.
Будто не заметив возмущения, Бирюков снова спросил:
— И самодельного пистолета под малокалиберные патроны у вас, разумеется, нет?
— Зачем мне самоделка? По секрету признаюсь, я утащил из армии ракету средней дальности, которые хотят ликвидировать, и спрятал ее в подполе дома, — игриво ответил Чуносов.
— В подполе ты прятал макаровский пистолет, — сказал Веселкин.
«Прапор» повернулся к нему:
— Константин Георгиевич, знаете, чем отличаются умные люди от глупых?..
— Знаю. Умные не повторяют своих ошибок.
— Правильно! К вашему сведению, я себя дураком не считаю. Отбыв два года за макаровскую игрушку, заметно поумнел. Зачем второй раз оружейником становиться?..
Продолжать дальнейший разговор не было смысла. Бирюков даже не стал заполнять протокол, так как Чуносов отрицал все.
Когда вызванный конвоир увел его, Веселкин глянул Антона:
— Каков, а?..
— Неглупый. Такого голыми руками не возьмешь.
— Не напрасно ли ты перед игроком карты раскрыл?