Шальные миллионы
Шрифт:
— Сто долларов? Постойте, сколько же это рублей? Больше двадцати тысяч!.. Ой-ей, не надо!
— Будешь получать сто долларов!
Костя поднялся и включил свет. Подошел к столу, взял ручку и лист бумаги. Стал считать. На все расходы по кирпичному заводу и лесопилке хватит пятнадцать тысяч долларов, да еще пять «сверху», как говорят дельцы. И еще пять тысяч для всяких маневров.
— Слышишь, Олег! Рабочих толковых нанимай, мастера, контору оборудуй, вывеску, рекламу в газете, — все как у людей. Приеду инспектировать, смотри у меня!
Повернулся к Олегу,
— Ты что, никак на попятную?
Казак повернул бородатую голову, грустно улыбнулся.
— Бросил бы ты свою работу, опасна она.
— Опасна — да, но и благородна. Деньги-то, изъятые у мерзавцев, я не проем, не пропью и остров в Тихом океане на них не куплю. Чай, не еврей я, а русский. А мы, русские, так природой заквашены: о России больше печемся, о народе. Вот и тебя возьми…
Олег поднялся, с чувством проговорил:
— Планы твои принимаю. Вместе мы таких дел наворочаем!
— У тебя транспорт есть?
— Есть старенький «жигуленок». Заменю мотор, поставлю колеса, — будет как новый.
— Договорились. Получай тридцать тысяч долларов и пятьдесят тысяч рублей. Завтра отвезу тебя на аэродром.
— Напишу расписку.
— Никаких расписок. Сразу установим принцип отношений: слово дороже любой расписки. Учет заведешь на предприятиях, а я, когда надо, посмотрю бухгалтерские книги. За прибылью особо не гонись, пусть у нас всем будет хорошо — и рабочим, и тем, для кого мы трудимся. Подыщи двух надежных парней, и на кирпичный завод, и на лесопилку. Управляющими их назначим, хороший оклад положим, — лишь бы дело двинули. Я сам приеду, помогу наладить производство, да так, чтобы землякам на пользу — чтобы и кирпич, и лес по божеской цене продавались. И по возможности в рассрочку за небольшой процент. Можем мы такое дело провернуть?
— Можем, но деньги большие нужны.
— Деньги?
Костя достал из ящика стола пачку долларов.
— Вот… Бери. Тут пятьдесят тысяч. Ставь дело на нашей родной земле, да так, чтобы небу было жарко!
В одиннадцатом часу утра поехали с Олегом в аэропорт. В дипломате Костя вез диадему. Проводив гостя, позвонил знакомому ювелиру.
Геннадий Тимофеевич Носов, известный в Петербурге мастер ювелирных дел, ожидал подполковника у метро «Черная речка». С ним Костя был знаком давно, последние два или три раза они виделись на квартире дяди. Геннадий Тимофеевич изготовлял для Амалии несколько сложных украшений.
Встретились по-родственному: обнялись, сели на лавочку.
— Геннадий Тимофеевич, хотелось бы с вами заключить деловой союз, — надолго и, по возможности, негласный, известный только нам двоим.
— Готов служить Отечеству, — и с удовольствием! — мастер склонился покорно, давая понять, что дело имеет с представителем власти.
— Для начала хотел бы показать вам вещь, но не здесь…
Подполковник бросил взгляд на снующих во все стороны прохожих.
— Может, в машине…
— Как будет угодно.
Они сели в автомобиль, и Костя отъехал в пустынное место. Здесь показал диадему.
Геннадий Тимофеевич
Мастер ловко открыл замок, вынул диадему. Медленно поворачивал перед глазами и отдалял от себя, и приближал, потом стал разглядывать бриллианты, трогал их руками, снимал пыль замшей. И вновь, закрепив у глаза лупу, подолгу и с разных сторон осматривал камни.
Еще раз оглядев диадему с расстояния вытянутой руки, бережно вложил ее в чехол и вернул хозяину.
— Не стану спрашивать, как попала в ваши руки эта вещь, но замечу: цены ей нет.
Ювелир достал из портфеля свежий номер журнала «Молодая гвардия», открыл нужную страницу и протянул Косте.
— Тут есть место, как раз к нашему случаю. Вот, читайте.
Подполковник читал: «…В прежние времена колье из двадцати восьми или тридцати трех сверкающих горошин жаждали к круглой дате лишь державные супруги… А каждая обработанная по граням горошинка стоит «Жигулей»… На днях Галина Леонидовна собственной персоной в кабинет ввалилась со свитой. Прослышала дама: готов к отправке набор украшений к бальному платью королеве Дании. Поступил такой заказ русским умельцам. Уже оплачен: триста семьдесят тысяч долларов… Дочь Брежнева не превозмогла любопытства: что позволяют себе короли? Примерила… и не сняла с себя… Филигранная работа целого коллектива мастеров принесла заводу не прибыль, а громадный убыток».
Мастер взял журнал и сунул его в портфель. Показав рукой на «дипломат», сказал:
— Ваша диадема многих таких колье стоит.
— Продать ее можно?
— О-о! В день эту операцию обкрутим. Только вот… Если наличными — многовато будет.
— В «дипломат» уместятся?
— Нет, небольшой чемоданчик нужен. Для долларов.
— А сколько комиссионных возьмут?
— Мой человек надежный, много не берет. Десять процентов.
— Он же и оценивать будет?
— Ну нет, цену назначаю я сам. Однако он тоже знает подлинную стоимость. На том и наш союз с ним держится.
— Какую же цену вы назначите?
Ювелир молчал. Он ждал этого вопроса, готовился к нему и теперь, когда он прозвучал, ответил не сразу. Смолоду связав свою судьбу с золотом и бриллиантами, усвоил правило, которое никогда не нарушал: не лгал и никого не обманывал. Даже в мелочах! И чем крупнее была сделка, тем тщательнее он оценивал, просчитывал. Боялся ошибиться.
Наконец сказал:
— Миллион двести тысяч долларов.
— Так много? А если будут давать меньше?
— Не отдам. Но уверен: он отсчитает названную сумму. Сто тысяч ему отвалится от этой сделки, — какой дурак откажется от таких комиссионных!
— Ну, а вы? Что вы будете иметь от сделки?
— Я себя в этих расчетах не числю. Я за кадром.
— Все понял. Оплата вашего труда за мной. Договорились?
Поехали на канал Грибоедова. У старинного трехэтажного особняка остановились. Геннадий Тимофеевич бережно взял футляр с диадемой…