Шаманка поневоле

Троллейбус закрыл двери прямо перед моим носом. Теперь я точно опоздаю на экзамен в театральный. Ладно, пока жду следующий, повторю басни. Прокручиваю в голове "Квартет" и "Ворона и Лисица". С выражением. Так увлеклась, что чуть снова не проворонила троллейбус. Еду. До центра далеко, клонит в сон. Не проспать бы.

Тёмные коридоры. Я иду на мерцающий вдали свет. Вхожу в открытую дверь.

– Думала, в сказку попала? – мне навстречу встаёт тётка, похожая на Медузу Горгону.

Я в ужасе. Не знаю, что сказать.

– Я беру её на свой факультет, – голосом известного в городе режиссёра говорит белый дракон с красными глазами.

И откуда только он взялся?

– Отвечаете за эту бездарность головой, сэр Николас, – Горгона злобно морщится.

– Идёмте, леди, – дракон проходит мимо, превращаясь в элегантного блондина.

Следую за ним в тёмный коридор.

– Академия музыки и театра, – гремит в голове женский голос.

В ужасе открываю глаза и ломлюсь на выход, сбивая с ног какую-то бабулю.

Что она там мне вслед бормочет, я уже не слышу.

Забегаю в холл.

– Здравствуйте. Где у вас тут на актёрское экзамены?

– На первом, – лениво отвечает охранник.

– А это какой? – я в недоумении.

– Четвёртый. Вам туда, – охрана указывает налево. – Вниз по лестнице. Дальше найдёте.

– Спасибо, – бросаю на бегу.

Спотыкаюсь на ступеньке. Так. Первый этаж. И кому пришло в голову сделать вход на четвёртом?

Едва я шагаю в коридор, гаснет и вновь зажигается свет. Иду. Вижу кучку абитуриентов, репетирующих танцевальные па.

– Ребят, где здесь на актёрское принимают? – спрашиваю.

– Дальше по коридору, – отвечает парень.

– Аудитория сразу после народного. Там увидишь, – говорит девушка и уходит во вращение.

Иду дальше. В какой удивительный мир я попала! Мир искусства! Как же я мечтала здесь учиться! И вот теперь я чувствую себя попаданкой в храм искусства.

Так, вот и приёмная комиссия народного отделения. Со светом в этом коридоре, конечно, беда. Снова погас. И включился как ни в чём не бывало. Так, не пройти бы мимо нужной аудитории. Стоп. Здесь что, ремонт? Натянут целлофан. Табличка "Актёрское" и стрелочка. Значит, я правильно иду. Отодвигаю пыльную полупрозрачную шторку. Свет гаснет окончательно. Включаю фонарик на телефоне.

В темноте слышу голоса. Иду на них. На лавочке рядом с аудиторией расположилась группа странно одетых парней. Похожих на тувинцев. Лампа над моей головой издаёт треск и зажигается.

– Ребят, на актёрское здесь принимают? – убираю телефон в сумку.

Тувинцы смотрят на меня с нескрываемым любопытством.

– Я Элла, – на всякий случай представляюсь.

Парни не шелохнулись. Может, что-то с причёской не то? Поправляю локоны.

Дверь открывается, вылетает ещё один тувинец, неожиданно просто огромный. Метра два, не меньше. И орёт на весь коридор:

– Русский! Русский!

– Х-хэ-а! – хором отвечают парни, поднимаясь ему навстречу.

– Следующий! – слышится из аудитории неприятный голос, как из сна.

Я нервно сглатываю и смотрю на приоткрытую дверь. Оглядываюсь, чтобы спросить, за кем занять очередь. Но тувинцев уже будто ветром сдуло. Я осталась одна. На негнущихся ногах подхожу, заглядываю в дверь.

– М-можно?

У стены в захламлённой реквизитом аудитории стол приёмной комиссии. По центру восседает тётка, ну копия Медуза Горгона из моего сна. Нервно сглатываю. Рядом с ней блондин. И по другую руку ещё два мужчины. Один седой тувинец, а второй огненно-рыжий с небесно-голубыми глазами.

– Леди, вы не ошиблись дверью? – пытаясь сдержать улыбку, спрашивает блондин.

Голос действительно как у нашего режиссёра с курсов. Но это не он. Куда я попала-то?

– Н-нет, – отвечаю не вполне уверенно, но вдруг вспоминаю, что я уже на экзамене и нужно вести себя соответственно.

– "Вороне где-то Бог послал кусочек сыра…" – начинаю я громко и с выражением.

Комиссия слушает заворожённо. Когда я перехожу на заискивающий голосок Лисицы, экзаменаторы переглядываются, кивают головами. Я надеюсь, одобряют моё выступление. Но в момент, где "Ворона каркнула во всё воронье горло", женщина встаёт. Она, такая с виду небольшая, щуплая и хрупкая, оказывается вдруг неожиданно исполинских размеров. Волосы её, словно змеи Медузы Горгоны, струятся по воздуху.

– Это что за балаган? – возмущается она, прервав моё выступление на последнем слове.

– "…такова", – выдаю я его, будучи уже не в образе.

Не понимаю, я сдала? Или провалила?

– Крылов. Басня, – на всякий случай сообщаю я вполне очевидные вещи, не понимая, что не так.

– Что вы здесь вообще делаете? – продолжает Горгона.

– Экзамен сдаю, – я в недоумении.

Куда я вообще попала? Оглядываюсь. Обстановка вполне соответствует актёрскому факультету. Реквизит, костюмы – всё на месте. Кажется, я начинаю понимать, что сделала не так.

– Так, не устраивайте цирк! – тётка передёргивает плечиками и, скривив в гримасе губы, садится. – Берите бубен.

Бубен? Я в недоумении. Ну ладно. Как скажете. Бубен так бубен. Подхожу к сваленному в кучу реквизиту, выбираю самый интересный – в форме яйца, из тёмно-коричневой кожи. Несмотря на размер, инструмент лёгкий, как пушинка. Выхожу в центр аудитории. Четыре пары глаз испытующе смотрят на меня. Что я должна делать? Импровизировать?

– О-о-о-о-о, а-а-а-а-у-у-у-у-у, – затягиваю я в стиле горлового пения.

Ну, думаю, тувинец из комиссии должен оценить.

– Стоп! – Горгона снова встаёт. – Вы будете устанавливать контакт в этом? – презрительно смотрит на мои брендовые шмотки.

Иду в другой угол, нахожу среди непонятного тряпья с бахромой стильное пончо. Надеваю поверх своей одежды, снова выхожу в центр. С бубном.

Комиссия внимательно смотрит на меня. Так, что же им показать? Типа я шаманка, да? Окей. Эта роль по мне. Я же солистка народного коллектива. Чего мы там только не пели! Вот, например, недавно разучивали эвенкийскую народную "Гиркиё". Там что-то о друзьях.