Шаманские пляски. Разбитое зеркало – 2
Шрифт:
– Прекратить переводить боеприпасы! Все противники погружены в сон, а вот тарелка скоро взорвется! Ноги в руки, собрать бойцов первого отделения и срочная эвакуация!
Нужно отдать Исигаве должное, он не стал крутить пальцем у виска, пререкаться со старшим по званию или еще каким-нибудь образом выражать свое недоумение по поводу странных утверждений и действий Капитана. Он встряхнулся и задал один вопрос:
– Когда взрыв?
– Семь минут, – так же лаконично ответил Иван и побежал, а точнее длинными прыжками стал перемещаться к тому месту, где лежали спящие десантники.
Как Исигава объяснялся с остальными бойцами, история умалчивает, но через минуту, когда Молчалин притащил к шахте на верхний уровень обоих десантников из первого отделения, что зашли группе с тыла, появились Семенов и Шмидт, тащившие на себе еще двоих спящих. Иван кратко проинструктировал их, где лежат тела тех, кто впал в кому и отправил десантников спасать товарищей, а сам попытался подняться на верх еще и прихватив с собой спящего Акопенко. Ага, щаз!
Проход и так был, скажем так, узковат, так что влезть в него, удерживая скафандр с другим человеком, нечего было даже и думать, а ко всему, шахта аккурат посередине была перегорожена наглухо заклиненной в ней штурмовой винтовкой. Пока Молчалин прикидывал, что делать, примчался Исигава с еще одним соней, перекинутым через плечо, с одного взгляда оценил ситуацию, неодобрительно покачал головой, и, сбросив тело на пол, дал очередь вверх. Пока обломки испорченного оружия плавно опускались на палубу, десантник, добыв откуда-то веревку, уже деловито накидывал на шею одного из спящих самую настоящую петлю-удавку. Иван просто обалдел от подобного действия, но сказать, а тем более предпринять что-либо для спасения бойца не успел. Потомок самураев, не отрываясь от своего черного дела, прокомментировал:
– На шее броня крепкая, никакой веревкой не пережмешь, а поднимать так удобнее всего, хотя можно и ногами вперед, но русские говорят, примета плохая.
Затянув узел, Исигава подпрыгнул и, включив ускорители, влетел в шахту, таща за собой веревку. Молчалину ничего не оставалась, как приподнять «висельника» и помочь десантнику втянуть тело наверх. Практически сразу петля, уже пустая, прилетела обратно и уже сам Иван примерил на себя роль палача, натянув удавку на следующего спящего. К тому моменту как они с Исигавой подняли четвертого десантника, наконец, вернулись Семенов и Шмидт, притащившие с собой еще двоих спящих. Они не выказали по поводу способа транспортировки никаких сомнений, чем признаться сняли с души Молчалина небольшой камень, и тут же включились в процесс подъема, отодвинув от этого дела Капитана, чему тот был только рад.
Вскоре все спящее первое отделение оказалось на верхнем ярусе, туда же поднялись и «грузчики-стропальщики» из второго, а вот пары Ливанова все не было. Иван поинтересовался у своего бессменного связиста, где носит бойцов, на что получил неожиданный ответ:
– Пошли вниз, ловить обезьяну. Про время знают, скоро вернутся.
– Идиоты, – в сердцах себе под нос проронил Молчалин и скомандовал, – Хватаем ребят и прыжками в катер! Максвелла не забудьте! – добавил он и, подхватив двоих, поскакал по коридору.
Первый катер с полной загрузкой стартовал за минуту до взрыва. Иван ждал до последнего, и когда за пятнадцать секунд до момента прихода полярного лиса, в катер запрыгнул Ливанов, прижимавший к груди слабо трепыхающийся сверток, напоминавший что-то среднее между египетской мумией и куколкой шелкопряда, а вслед за ним и Горелов, тут же принявшийся задраивать люк, Молчалин стартовал, рванув челнок с какой-то просто запредельной перегрузкой, при этом многоэтажно матеря десантников всеми когда-либо слышанными им ругательствами, причем по ходу дела еще и изобрел самостоятельно пару-другую.
Тарелку разнесло в пыль, заодно снеся с обшивки катера все навесное оборудования и антенны. Но сам корпус выдержал, и Иван повел катер назад к родному кораблю, ориентируясь исключительно на собственное чутье и удачу. Чутье не подвело, и вскоре они добрались до заботливо открытого шлюза Аполлона. Иван поставил челнок на посадочные опоры, и устало откинулся в кресле. Сил не было даже на то, чтобы протянуть руку, щелкнуть тумблером, запустив автоматику, открывавшую заднюю дверь и опускающую грузовую аппарель.
***
Видимо Молчалин все же задремал. Во всяком случае, из ступора его вывели удары по корпусу катера и похлопывание по плечу. Стучавший явно пытался не просто привлечь к себе внимание, во всяком случае, в том ритме, который отстукивали по броне, Иван уловил, что-то смутно-знакомое, еще из кадетской школы. Мозг вяло реагировал на раздражители, но, наконец, какой-то нейрон замкнуло с другим и его посетило озарение, удары сложились в осмысленную передачу азбукой Морзе:
– Откройте двери, иначе будем вынуждены вскрыть катер.
– Вот, блин, неугомонные! – пробурчал Молчалин и наконец, нажал кнопку разблокировки и щелкнул тумблером открытия дверей.
Тут до него дошло, что раздражителей вырвавших его из дремы было два, Иван повернул голову и обнаружил очень виноватую морду Сергея Горелова. В другой ситуации это, несомненно, было бы лицо, но всколыхнувшееся в душе раздражение на эту сладкую десантную парочку, окрасило все, что их касалось в непередаваемые с применением цензуры эпитеты, где слово морда было самым нейтральным и приличным.
– Чё надо? – поинтересовался у морды Молчалин.
– Я это, ну, вы, это, как? – выдал Сергей и состроил еще более виноватую, но при этом умильную мордашку, на которую было совершенно невозможно сердиться.
– Офигительно! – хмыкнул Иван, – Снаружи давно стучат?
– Так это, ну, минут пятнадцать, – ответил Горелов, – Только они, это, не просто так стучат. Это они по Морзе спрашивают. Я им ответил, что, ну, это, мол, Капитан отдыхает, харе долбать, но они не унимаются. Вот я и, это, подошел узнать, значит, все ли в порядке, вот.
– Понятно, – улыбнулся Молчалин, – Что это за сверток Ливанов притащил?
– Ну, так, это, поймали мы, значит, обезьянку его! – гордо осклабился Сергей, – В самый центр тарелки спустились. Ну, их там, вообще-то, две было. Серенькие такие. Но у одной, это, пукалка какая-то была. Так что, только вторую захватить смогли, вот.
– Так вы что, кого-то из экипажа захватили? – удивился Иван.
– Да, не, – успокоил его Горелов, – Из экипажа, там никого не было, только обезьянки.
Тут аппарель, наконец, опустилась, грузовой люк распахнулся, и в него ворвались двое вооруженных десантников из тех, что оставались на Аполлоне.