Шаманские пляски. Разбитое зеркало – 2
Шрифт:
– Продолжайте, – подбодрил десантника Иван, – Любая мелочь будет полезна!
– Когда я очнулся, доктор сказал мне, что я был в коме, фактически умирал и это именно вы вернули меня к жизни, – начал Ливанов.
– Вот болтушка, наш дорогой, Арсений Петрович! – поморщился Молчалин, – Все так, но давайте не будем на это отвлекаться.
– Как скажете, Капитан, – пожал плечами десантник. – В общем, вполне возможно, что это был бред умирающего или что-то подобное, но мне показалось, что я на какое-то время слился с этим гадом и вроде как подслушал его слова и эмоции. Вначале основной эмоцией был, как бы это сказать, не страх, а такое недоверие, что ли, а потом это состояние сменилось яростной радостью. Да, наверно именно так. Яростная радость и еще удовлетворение. Вот в этот момент я и услышал голос, голос пустоты, жуткий… – Анатолий передернул плечами, – Он произнес фразу: «Защиты нет! Они сами открыли нам дорогу!». Вот собственно и все.
– Защиты нет. Они сами открыли нам дорогу, – повторил задумчиво Иван, – У вас, Анатолий Борисович, есть какие-нибудь идеи, относительно этой фразы?
– К сожалению, есть, – ответил Ливанов, – Мы уничтожили Систему, но вполне возможно, этим открыли путь им. Эта тварь не нашла во мне имплантов управления сознанием и была этим фактом очень обрадована, я думаю, что именно о них была фраза – «Защиты нет».
– Интересная версия, – сказал Молчалин и задумался, впрочем, всего на пару секунд, – Спасибо, Анатолий Борисович, вы мне очень помогли!
– Всегда, пожалуйста, Капитан! – ответил десантник и в одно движение перетек из расслабленно сидящего в положения по стойке смирно, – Разрешите идти?
– Да, идите, – хмыкнул Иван, слегка пораженный мгновенной метаморфозой произошедшей с Ливановым.
Тот четко развернулся, и плавно перетек к двери, и уже выходя, слегка обернулся и сказал:
– И вам спасибо, Капитан, жить это чертовски приятно!
***
После ухода десантника, Молчалин больше получаса просидел, обдумывая услышанное и сопоставляя это с ранее собранными сведениями. И надо сказать складывавшийся пазл ему совершенно не нравился. Особенно в части «Они сами открыли нам дорогу». Очень хотелось с кем-нибудь посоветоваться, лучше всего с Алитой или Глебом, но они там, на Земле и в ее ближайших окрестностях, а он тут, на полпути к Марсу. Опять эта отметка, полпути. В прошлый раз все неприятности тоже начались на этой отметке.
Иван, проверил запись разговора с Ливановым, а то мало ли. С записью все было в порядке. Сделал копию и зашифровал ее альфа-кодом, после чего оригинал убрал в сейф, а копию добавил к собранным материалам. В принципе, можно было вызывать Прометей и отправляться на доклад к Булгакову, но для полноты картины, все же, следовало опросить последнего десантника. Молчалин глянул на часы, до назначенного Горелову времени оставалось больше двух часов. Но в конце-то-концов, Капитан он или погулять вышел? Иван щелкнул коммуникатором и связался с Акопенко:
– Коль, ты там уже закончил с подчиненного стружку снимать?
– С которого? – откликнулся Николай.
– А у тебя, что кроме Горелого еще кто-то проштрафился? Почему не знаю? – с наигранным гневом спросил Иван.
– Не, не! Других обалдуев нет! Точнее есть, но не настолько, – ответил Акопенко, – Капитан, ты не мудри, ты пальцем покажи. Короче, что нужно?
– Пришли ко мне своего главного обалдуя, хочу все же с ним побеседовать, один на один, а то в конец парня засмущали, того и гляди заикаться начнет, если чего не хуже, – сказал Молчалин.
– Сейчас пришлю, – последовал ответ Николая, – Слушай, Кэп, а если не секрет, если чего не хуже, это что?
– Коль, ты извини, не могу сказать, – хмыкнул Иван, – Это настолько страшно, что боюсь ты тоже того. А я не хочу лишать подразделение, такого бравого командира, как ты.
– Ясно, – протянул Акопенко, – То есть, ты не придумал, что хуже. Эх, а я уж рассчитывал поржать.
– Тебе сегодня хватит, – наставительно сказал Молчалин, – А то ты со смеха начнешь то, что твой подчиненный от смущения.
– Все понял, отключаюсь, – ответил Николай.
Иван убрал материалы доклада и сев за стол, стал ждать Горелого, заодно прикидывая как грамотнее начать и провести разговор. Впрочем, долго ждать не пришлось, через четыре минуты в дверь постучали. Иван включил запись, нажал кнопку переговорника и сказал:
– Войдите!
– Рядовой Горелов по вашему приказанию прибыл! – четко отпечатав шаг и застыв в центре кабинета, басом сообщил пришедший.
– И снова, здравствуйте! – ответил Молчалин и на автомате продолжил, – Присаживайтесь.
Встретившись с укоризненным взглядом Сергея, Капитан, впрочем, сразу же поправился:
– Ну, или стойте, как вам удобно. Так, все, отставить! – Иван встал и подошел к десантнику, – Разговор у нас будет сугубо доверительный, поэтому давайте и я с вами постою, так сказать за компанию.
– Как скажите, Капитан, – пробасил Горелов, – Что от меня нужно?
– Мне нужно знать, что произошло на инопланетном корабле, со всеми подробностями, которые вы сможете вспомнить, – ответил Молчалин.
– А! Ну, это, – начал десантник, – Высадились мы, значит, штатно. Ребята заняли периметр, ну и, Командир, значит, с ними, тоже. Потом Толик вылетел, он в нашей паре всегда первым идет, вот. Ну, значит, а потом и я. Толик полетел вперед, я за ним. Там в центре дыра была, вроде проход. Мы подлетели, сержант туда нырнул и, это, значит, мне сразу сигнал дал. Возможно столкновение с противником. Я, это, сразу винтовку на боевое взял, чтобы, значит, если что, то сразу стрелять можно было. Вдруг, Толик, как прыгнет. А я, это, значит, сразу и открыл огонь, прикрывающей очередью, вот.
Боец замолчал, задумавшись, и уставился куда-то поверх головы Ивана. Молчание продлилось секунд пятнадцать, и когда Молчалин уже собрался выводить десантника из летаргии, Сергей вдруг продолжил:
– Странно там все было, Кэп! Не могу сказать почему, но какое-то оно все чуждое было, не строят так люди.
– Хорошо, – поддержал Горелого Иван, – Продолжайте!
– А собственно все! – пожал плечами боец, – Я вначале не видел в кого стреляю. А потом увидел. Огромная, противная мокрица. А я их с детства терпеть не могу. И вялость какая-то навалилась. Вижу, что не попадаю, а взять верный прицел не могу. Вот. Ну, я разозлился, думаю, что за нахрен, тут аж полегчало мне, сразу прицелился нормально и порвал эту мокрицу в клочья. Только ребята сегодня сказали, что я зря боеприпасы переводил, галлюцинация это была, ну, или голограмма. А потом вы, что мол, людей спас. Вот.