Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
Шрифт:
Вернувшись домой после той давней встречи участников Договора Бивня, она нашла мать с лицом, искаженным от боли и почерневшим от яда, который та проглотила. Точно такого же яда, что находился в потайном кармашке шелкового платья Цзян теперь, когда она стояла в холодной пещере предновогодней ночью нового десятилетия. Когда-то она сомневалась в том, что однажды ей хватит воли лишить себя жизни, но с тех пор сама жизнь преподнесла ей много уроков. Не последним из них был и такой: чтобы лишить себя жизни, надо эту жизнь контролировать, а контроль — главное, чем она занималась в течение двадцати пяти лет в кругах шанхайского полусвета.
Конфуцианец был моложе Цзян лет на десять. Они знали друг друга уже не один год, но знакомство это не носило интимного характера. Конфуцианец был крайне замкнутым человеком. Отец передал ему обязанности по Договору Бивня, изложив их на первых страницах пространного дневника, который, сменяя предшественника, вел каждый Конфуцианец начиная с дней Первого императора. Молодой человек нашел этот дневник под древним камнем для письма через несколько дней после кончины отца.
Ему никогда не забыть первую встречу Троих Избранных, на которой он присутствовал. Поначалу все происходящее казалось ему сущей глупостью, но он изменил мнение сразу же после того, как посмотрел в первый — открытый — портал Бивня Нарвала. В ту ночь он прочитал дневник от начала и до конца и сделал первую запись в летописи Конфуцианцев. Это было двадцать лет и сотни записей тому назад.
— Опаздывает, — заметил Резчик.
Он, хотя и был здесь самым младшим, играл главенствующую роль по отношению к другим, как и все его предшественники, начиная с того дня, когда на Священной горе был заключен Договор Бивня.
Из южного коридора донесся глухой удар. Цзян посмотрела на мужчин, и те побежали в том направлении, откуда послышался звук. Они нашли сына Телохранителя сидящим на полу. Он без сил прислонился спиной к стене тоннеля рядом с каменным выступом, служившим известной лишь немногим меткой, которая обозначала вход в потайной коридор. Они подняли его и помогли дойти до пещеры. Одежда юноши, явившегося сюда сразу же после обряда инициации, пропиталась кровью, но, оказавшись в пещере, он выпрямился и стоял уже без посторонней помощи. В его глазах Цзян увидела мудрость долгих прожитых лет — такую же, как та, что светилась во взгляде его деда, Рыбака.
Конфуцианца тревожило в этом молодом человеке нечто совсем другое. После того как на сцене в Чжэньцзяне погиб Лоа Вэй Фэнь, Телохранителем стал младший сын Рыбака. Но этот парень не был Телохранителем. Он явно был Убийцей. Телохранители применяли недюжинные познания в боевых искусствах исключительно в целях обороны. Убийцы использовали те же навыки для того, чтобы приблизить осуществление Пророчества, одним из главных условий которого было возрождение древней Гильдии убийц.
Впервые за все время существования Договора Бивня Телохранителя заменил Убийца, потенциальный лидер Гильдии убийц. Серьезное изменение. Но все они понимали: пришло время, чтобы к их тайному сообществу присоединился человек действия.
— Ты ослаб от ран? — спросила Цзян.
— Нет, они делают меня сильнее, — ответил Убийца.
Конфуцианец кивнул. В пещере глухим эхом отдавались взрывы новогодних фейерверков. Лоа Вэй Фэнь закрыл уши ладонями и стоял так до тех пор, пока взрывы не затихли. Цзян внимательно смотрела на юношу.
— Звуки причиняют тебе боль? — спросила она.
— Нет, не звуки. Мне больно оттого, что они — их, а не наши. Это их Новый год, их новое десятилетие. — Он посмотрел на остальных участников Договора Бивня и констатировал очевидное:
— Все это принадлежит им, фань куэй, а не нам.
Раздававшийся за стеной Муравейника шум волн Хуанпу заглушил отголоски салюта, и на всех снизошло успокоение. Это был звук китайской реки. Их реки.
В свете факелов Резчик кивнул и расстегнул боковые замки изумительно красивого ящика из красного дерева, в котором на двух нефритовых подставках хранилась реликвия. Трое Избранных смотрели на первый портал, где сотни фигурок ханьцев с тонкими длинными косами за спиной, зажав в зубах соломинки, исполняли причудливый танец. Избранные знали, что это за соломинки и что означает этот танец.
— Картинка изменилась? — удивленно проговорила Цзян.
— Что? — спросил Резчик.
— Посветите мне, — приказала Цзян, склонившись над порталом в Бивне Нарвала. — Теперь посветите левее. — Резчик сделал так, как она просила, а Конфуцианец и Лоа Вэй Фэнь подались вперед, чтобы лучше видеть Бивень. — Вот, — сказала Цзян, — вы видели здесь раньше двух женщин в черном?
Резчик переместил факел, но на вопрос не ответил.
— Я никогда не видел их прежде, — заявил Конфуцианец.
— Может быть, кто-то…
— Нет, исключено. — Голос Резчика прозвучал глухо, но отчетливо. — Этого никто не мог сделать.
— Откуда же взялись эти две женщины? — спросила Цзян.
— Возможно, они были здесь раньше, но…
Цзян посмотрела на Конфуцианца таким взглядом, что тот немедленно умолк.
— Среди нас дураков нет. Мы не могли что-то просмотреть. Эти фигурки каким-то образом выдвинулись вперед.
— Что значит «выдвинулись вперед»? — осторожно осведомился Резчик.
— Не в физическом смысле. Они почему-то вдруг оказались в центре происходящего здесь.
— Действительно, — проговорил Резчик, подойдя ближе к Бивню. — Смотрите. — Он провел ладонью по поверхности священного предмета. Тень от его руки пробежала по резным фигуркам в портале.
— Что это?
— Бивень истлевает, разлагается, — сказал Резчик, — так, как с течением времени и должно происходить с любой вещью, и постепенно некоторые участки его поверхности становятся прозрачными.
— Пропуская свет туда, куда он раньше не попадал, — добавил Лоа Вэй Фэнь.
— Значит, женские фигурки уже были там, только мы их не видели, — проговорила Цзян. — Я всегда размышляла над тем, какую роль должны сыграть женщины в осуществлении Пророчества, но все эти годы, вглядываясь в портал, видела лишь неясные тени на заднем плане. Теперь, с разложением Бивня, эти женщины обрели отчетливые очертания.
— И все же я не понимаю, — покачал головой Конфуцианец.
— Что тебе непонятно? — спросил Резчик, снова проведя ладонью по Бивню.
— Этот Бивень — копия предыдущего Бивня, который, в свою очередь, являлся копией Бивня, существовавшего еще раньше. И так далее — вплоть до самого первого Бивня Нарвала, который наши предки получили от Первого императора на Священной горе.