Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
Шрифт:
— Отлично. Смейтесь, если угодно, но если Марко Поло действительно находился при дворе великого Кублай-хана в течение столь долгого времени, почему он не удосужился упомянуть в своих бесконечных писаниях о том, что китайские женщины благородного происхождения бинтовали ноги или что китайская письменность представляет собой не буквы, а иероглифы? А Великая Китайская стена? Почему он ни слова не написал про нее? Как подобные «мелочи» могли ускользнуть от внимания столь наблюдательного путешественника?
Генерал Акира отсмеялся и посмотрел на молодого коллегу.
— В своих записках о годах, проведенных в Китае, итальянец не написал ни о чем из того, что вы перечислили?
— Ни слова! Подозрительно, вам не кажется? — спросил генерал Юкико и ухватил палочками новый кусочек идеально приготовленного суши.
— Правда?
— Правда… господин.
Трапеза продолжалась в молчании. Адъютанты убирали грязные тарелки и подливали в чашечки саке, раньше чем генералы успевали допить их.
— Откуда же, по-вашему, Марко Поло получил всю ту информацию, которую он включил в свои книги о Китае? — спросил наконец генерал Юкико.
— Думаю, в этом ему помог Великий шелковый путь. Итальянец жил в Венеции, а китайский шелк стали привозить туда за много десятилетий до того, как он принялся писать. Персидские купцы встречались с китайскими в западной части Великого шелкового пути, а оттуда везли в Европу их товары и, разумеется, истории.
— Значит, вы полагаете, что Марко Поло был нанят своим правительством?
— В этом не может быть никаких сомнений.
— А его дневники — сплошное жульничество? Что же он сделал с деньгами?
— Он положил в карман изрядную сумму, полученную от правительства, а взамен произвел на свет книжку — экзотический сборник восточных сказок, написанных человеком, который никогда не бывал восточнее Венеции.
— Где же этот Марко Поло провел те пятнадцать лет, в течение которых он, по его утверждению, находился в Китае?
— В тепле и уюте какого-нибудь венецианского борделя, где деньгами, полученными от правительства для путешествия в Китай, расплачивался с восточными купцами за байки, которые они могли рассказывать бесконечно.
— И за все это он получил мост, названный его именем, — покачал головой генерал Акира.
— Китайцы дураки, — заявил генерал Юкико, подняв чашечку с саке, — а место, где мы сейчас находимся, — позор для всей Азии. Но мы сможем изменить это.
— Нет, — сказал генерал Акира, — не сможем, а изменим, и очень скоро.
В дверь вежливо постучали. Генерал Акира сунул руку в карман, чтобы проверить, на месте ли большой пинцет и хирургический скальпель, а потом посмотрел на генерала Юкико. Оба мужчины встали, подняли чашечки с саке и отсалютовали друг другу.
— За славное будущее! — провозгласил генерал Акира.
— За окончание позорного прошлого и за конец Срединного царства! — поддержал коллегу генерал Юкико.
Они выпили.
— Войдите! — пролаял генерал Акира, повернувшись к двери.
Дверь открылась, и перед ними предстал молодой капрал из Шанхая. Юноша шагнул в комнату, щелкнул каблуками и уставился в пол, не осмеливаясь поднять глаза.
— Говори! — приказал генерал Акира.
— Ваше благородие, капрал Миното прибыл по вашему приказанию.
— Ага, вот как? — Генерал Юкико сцепил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате. — Явился, значит?
Солдат на секунду поднял взгляд и тут же снова опустил его к носкам начищенных ботинок.
— Так точно, господин генерал.
Капралу Миното казалось, что два генерала кружат вокруг него, словно хищные рыбы. Ему стало не по себе, и холод, как и тогда, в Шанхае, пронизал его до самых костей. Он никогда не хотел быть солдатом и согласился пойти на службу только в угоду властному и могущественному отцу. Армия была ему отвратительна, как уродливая сестра, а два эти генерала, столь неожиданно вторгшиеся в его жизнь, нагоняли страх.
Внезапно Миното почувствовал острую боль в ноге — один из генералов ударил его носком тяжелого ботинка.
Генерал Акира пнул капрала еще раз, и на сей раз удар пришелся под колено. Но раньше, чем капрал успел упасть на пол, генерал Юкико схватил его за волосы и, сильно сжав челюсти, заставил открыть рот. После этого генерал Акира ухватил длинным пинцетом язык молодого человека, вытащил изо рта и провел по нему скальпелем, разрезав язык надвое по всей его длине.
Рот капрала наполнился кровью, а позади глазных яблок взорвалась чудовищная боль. Он пытался что-то сказать, но две змеи, в которые превратился его язык, безвольно лежали на зубах. И ни одним звуком вопль немыслимого ужаса, звучавший в его мозгу, не вырвался наружу.
— Закрой рот, солдат! — приказал генерал Акира. — Тебе разрезали всего лишь язык, а не глотку. Проглоти кровь и живи дальше. Ты больше не сможешь нормально разговаривать и громко кричать, но, в конце концов, каждый из нас должен приносить определенные жертвы ради славы великой Японии.
Генерал Акира посмотрел на генерала Юкико, и они обменялись улыбками.
— Я думаю, у нас появился наш пропавший без вести. Как по-вашему?
— И он был захвачен китайцами на восточном конце моста.
— Подобное не может остаться безнаказанным. Похищение солдата японской императорской армии является оскорблением всей японской нации!
Генерал Акира вызвал адъютанта.
— Заберите этого предателя и отведите в каморку под третьим пролетом моста, где мы были вчера. Оставайтесь с ним. Он не должен выходить оттуда, и вас никто не должен видеть. Все понятно?
Адъютант обхватил беспомощного капрала Миното за талию и поставил на ноги.
— Так точно, генерал! — отрапортовал он и поволок несчастного из комнаты.