Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
Шрифт:
Ей хотелось услышать мнение других, но, поскольку никто не проронил ни слова, она заговорила снова:
— Возможно, Мао и есть Человек с Книгой и мы должны поддержать его.
— Если он позволит нам сделать это, — заметил Резчик.
Цзян издала негромкий смешок и покашляла в кулачок.
— Договор Бивня использует людей вне зависимости от того, хотят они этого или нет. Единственный вопрос заключается в том, как к нему подобраться.
— Полагаю, этот вопрос я сумею решить, — сказал Конфуцианец, немало удивив своих товарищей, но прежде, чем кто-нибудь из них успел задать вопрос, он пояснил: —
Цзян услышала в этих словах какой-то скрытый подтекст, но ее старческий ум не сумел разобрать, что именно они таили.
— А что будешь делать ты? — посмотрела она на Убийцу.
— Близится война. Гильдия готова.
— Сражаться?
— Выполнить Пророчество Первого императора.
— Ты поможешь оборонять Шанхай?
— Возможно. Я несу обязательства не перед городом, а перед Договором Бивня.
— Как и все мы, — проговорил Конфуцианец, но в его словах не прозвучало того энтузиазма, которого ожидали от него остальные присутствующие.
Резчик вновь задумался о предостережении Чэсу Хоя.
— Когда о Гильдии станет известно, ее сила заметно уменьшится, — сказал Убийца. — Поэтому я намерен задействовать своих людей лишь в самый решающий момент.
— Как же ты узнаешь, что он настал? — с вызовом в голосе осведомился Конфуцианец.
Цзян опередила Убийцу с ответом:
— Он и такие, как он, всегда знают, когда наступает время действовать.
Глава шестая
ЦЗЯН ПЕРЕДАЕТ ЭСТАФЕТУ
Ночью Цзян призвала дочерей в комнату, которая являлась спальней еще для ее матери, бабки и прабабки.
Уже многие годы она спала на этой старой кровати в личной спальне матери, расположенной в борделе. И вот теперь она лежала на ней же, обложенная десятком подушек, и смотрела на двух своих дочерей-красавиц. Обе были высокими, сильными и готовыми рожать детей. Но она уже давно сделала выбор. Ее наследницей станет младшая.
Сначала она обратилась к старшей дочери и взяла ее за руку.
— Попрощайся со мной, но не оплакивай меня. Я прожила долгую и счастливую жизнь, и ты часть моего великого счастья. Так что, пожалуйста, никаких слез.
— Я почитаю тебя и твои желания, матушка. — Дочь ласково поцеловала ее и с этими словами вышла из комнаты.
Май Бао, которую в миру теперь называли Цзян, повернулась к младшей дочери и, сделав глубокий вдох, повела историю о Бивне Нарвала. Сначала девушка слушала мать с раскрывшимися от удивления глазами, а затем, когда дело дошло до деталей, как того и ожидала Май Бао, обрела хладнокровие и невозмутимость. В дни войны Трое Избранных Должны проявлять максимум практичности, а что, если не война, происходило сейчас?
— Возможно, тебе придется принимать весьма болезненные решения. Чэсу Хой предупредил нас о том, что на нашу землю сошло воплощенное зло. Оно несет беду людям, не исключено, что очень и очень многим. Но ты не должна терять из виду главную цель: превращение Шанхая в великий город. Семьдесят Пагод должны вернуть власть народу черноволосых. Если мы, Договор Бивня, потерпим неудачу, хищные птицы разорвут Китай в клочья. Помни это. Взвешивай факты, тщательно продумывай каждый шаг и пытайся провидеть его возможные последствия. Хороший игрок играет не против противника, а против потенциального победителя. Каждое утро брось взгляд в сторону Священной горы и вспомни о своих обязательствах.
Май Бао откинулась на подушки. Ее лоб усеяли бусинки пота.
— Тебе плохо, мама?
Май Бао покачала головой.
— И будь осторожна с Конфуцианцем.
— Почему, мама?
И снова Цзян мотнула головой, только на этот раз ничего не сказала. Девушка присела на кровать и положила голову на грудь матери.
— Что я могу сделать для тебя, мама? — глубоко дыша, спросила она.
Май Бао указала на маленький флакон, стоявший на туалетном столике. Черная жидкость, содержавшаяся в нем, сулила быструю и легкую смерть.
— Дай мне это.
Дочь передала матери снадобье, та положила его рядом с собой, проговорив на прощание:
— Тебе пора идти, а мне — остаться одной. Даже шлюха… особенно шлюха имеет право на уединение в конце пути.
Глава седьмая
КОНФУЦИАНЕЦ
Он являлся Конфуцианцем в Договоре Бивня на протяжении почти двадцати лет. И в течение всего этого времени он ежедневно добавлял новую запись в Конфуцианскую книгу знаний, которую потом передаст своему сыну, а тот — своему, и так — до тех пор, пока конфуцианцы не придут к власти и их знание не станет доступным для всех без исключения.
Ему нравился ореол тайны и ощущение, что он стоит первым в очень длинной веренице людей. Они, Конфуцианцы, всегда входили в Договор Бивня, их труды были незаменимы. Он не имеет права забыть ни о них, ни о своем долге вернуть власть в Китае конфуцианству.
Находясь на посту главы государственной службы Шанхая, он наблюдал, как формируются две разновидности власти: мирская и духовная, — и не испытывал ни малейших сомнений относительно того, какая из них обладает большим могуществом.
Из окна кабинета он смотрел на великую реку, делающую поворот к морю. Настало ли время? Настал ли нужный момент?
Конфуцианец провел длинными пальцами по гладкой поверхности древнего камня для письма — того самого, в котором почти сто лет назад его предок увидел отражение Белых Птиц на Воде. Он знал, что с помощью этого камня и своего пера сможет инициировать процесс перемен. Но подобно лучнику, что пускает в небо стрелу и не знает, где та упадет, он не знал, куда приведут эти перемены. Он знал только одно: скоро должен прийти ответ на его многословное послание, и тогда все завертится — в обмен на власть конфуцианства.