Шанхайский регтайм
Шрифт:
— Куда пойдем вечером? — спросил он. — Может быть, в дансинг?
— Нет, — девушка опустилась на кровать.
Скинув мохнатые тапочки, забралась с ногами на постель и уселась по-турецки. — Пойдем в кино. Но попозже, когда стемнеет.
Наталья не хотела показываться с ним в местах, где вероятность встретить девушек с "фирмы" была выше. Поясок шелкового, в пестрых драконах, халата разошелся и взгляд Александра невольно задержался на плоском загорелом животе и соблазнительном треугольнике под ним. Почувствовав нарастающее желание, мужчина поднялся со стула, но Наталья попросила:
— Давай чуть попозже. Лучше расскажи мне что-нибудь.
С шутливым стоном Александр повалился на постель.
— О чем рассказать? — спросил он, поворачиваясь к скалящемуся между лопаток Наталья шелковому дракону.
— О себе, — ответила девушка. — Ты вот обо мне все выпытал, а я о тебе совсем ничего и не знаю.
— Тогда спрашивай. Кстати, тебя я три дня допрашивал, прежде чем разговорилась. И рассказ твой, — Александр хмыкнул, — как в анкете: родилась, училась, работала машинисткой, теперь — в борделе.
Она пожала плечиками:
— Я интересно рассказывать не умею. "Девушкам" вообще полагается только слушать. И не мешать клиентам говорить о себе.
"А я не просто клиент", — чуть не сорвалось у него, но Александр вовремя сдержался. Наталья легла и, опустив голову на подушку, встретилась с ним взглядом.
— А расскажи мне сказку, — предложила она. — Я в детстве любила слушать — мне мама часто рассказывала. Ты умеешь?
— Не знаю, но могу попробовать. Только для моей сказки нужно… нужно… — он вытащил из внутреннего кармана пиджака, висевшего на стуле, портсигар. — Необходимо настроение. Особое.
В портсигаре лежали папиросы, которые он делал сам, набивая смесью слабого табака и бенгальской ганджи (2). Закурив, Александр несколько раз глубоко затянулся и вручил папиросу подруге:
— Держи. Старайся подольше не выдыхать дым.
Наталья принюхалась к специфическому запаху, взяла папиросу. Несколько минут курили, передавая самокрутку друг другу.
— Голова закружилась, — сказала девушка.
— Пройдет, — Александр затянулся в последний раз. — Ты какие сказки любишь — русские народные?
— Восточные, — Наталья закрыла глаза. — Как в "Багдадском воре" с Фербенксом.
— Ладно, — Александр загасил окурок. — Будет тебе восточная.
И, секунду подумав, начал:
— "Сказка о бедном юноше, глупом падишахе, коварном сыне водоноса… ковре-самолете и злых джиннах…".
Он устроился поудобнее, закинул руки за голову и продолжил немного нараспев:
— Дошло до меня, о прекраснейшая Шехерезада, что в славном городе Кабуле…
— Где это? — сонно поинтересовалась девушка. — В Турции?
— Не перебивай. Потом на карте посмотришь, если тебе интересно… Так вот, жил в Кабуле богатый бухарский купец по имени Абдалла, что означает "раб Аллаха". Был он правоверный мусульманин, мужчина умный и рассудительный. Торговал в своей лавке иноземными товарами. Индийскими и китайскими шелками, русскими спичками, британским табаком и даже американскими консервами. Товары у Абдаллы были первоклассные, цены невысокие, если не сказать, низкие. Поэтому целый день в его лавке толпились покупатели.
Среди других торговцев Абдалла славился добротой и щедростью. Когда знакомому не хватало денег, охотно ссужал в долг. Многие, не только купцы, но и королевские чиновники, полицейские стражники, охотно пользовались помощью бухарца в трудную минуту.
Был он вдов, а детей не имел. Некоторые приятели пытались сосватать ему своих дочерей и сестер, но Абдалла отказывался, отвечая, что собирается в скором времени совершить хадж (3). Негоже, мол, оставлять молодую жену, сразу после свадьбы, одну, без хозяина. Да и торговлю, которая идет так бойко, не бросишь на женщину. Друзья советовали взять в лавку приказчика, но рассудительный Абдалла отвечал, что в наше время опасно доверять постороннему человеку свое имущество. А иногда добавлял, что ждет приезда сына покойной сестры, чтобы передать ему на время хаджа торговлю.
Время шло, племянник не появлялся. Все уже перестали обращать внимание на слова Абдаллы о будущем хадже, когда однажды вечером, после того как дневной зной сменился живительной прохладой, в дом бухарца постучался прекрасного вида юноша…
— Это ты о себе рассказываешь? — бесцеремонно фыркнула Наталья. — Скро-омный… Хотя теперь понятно, почему ты обрезанный. А то я думала — и не похож вроде, а из евреев.
— Не перебивай, о болтливейшая, — нахмурился Саша. — Какая тебе разница о ком я рассказываю? Лежи себе и слушай — это же сказка. Хорошо, пусть будет — неизвестный юноша. Купец жил один, слуг не держал и сам вышел открыть дверь. Не сразу признал торговец в госте своего дорогого племянника Юсуфа. Но, обменявшись парой слов, удостоверился в родстве, обнял и расцеловал. До поздней ночи просидели дядя с племянником, беседуя за чашкой ароматного чая, рассказывая и расспрашивая. Утром Абдалла отвел юношу в свою лавку, познакомил с соседями-торговцами и некоторыми из клиентов. А на вечер в честь приезда дорогого родственника бухарец пригласил знакомых вместе отужинать. Ни один из приглашенных не отказался, и каждый принес с собой подарок. Купцы, стражники, чиновники, парочка ученых богословов из медресе — все собрались за богато накрытым дастарханом…
— За чем собрались? — девушка зевнула.
— Скатерть на полу за которой едят в тех краях, — пояснил рассказчик. — Так, продолжим… Юсуф сидел по правую руку дяди. Юноша он был скромный и большей частью молчал, — Саша с улыбкой покосился на соседку, — если старшие задавали вопрос, то отвечал с должным почтением… На следующий день Юсуф уже работал в лавке. Пока Абдалла беседовал с друзьями за кофе и нардами, племянник обслуживал покупателей. Ранее юноша торговлей не занимался, не все у него выходило гладко, но постоянные клиенты, видя старательность и почтительность Юсуфа, прощали ему маленькие промахи.
Вернувшись домой и совершив магриб — вечернюю молитву, Абдалла переодевался в старенький, невзрачный халат и отправлялся с сыном покойной сестры на прогулку по ночному Кабулу…
Кабул, 1928 год
За шесть лет жизни в столице Афганистана, уважаемый Абдалла Саидов изучил город, как свою лавку, где с закрытыми глазами мог отыскать любую вещь. Несмотря на слабое зрение, маленький торговец в очках шагал ночью по разбитым кабульским улицам также уверенно, как при свете дня. На всю жизнь Юсуфу запомнилась дядина фигура во время ночных прогулок, когда отступив из почтительности на шаг, он следовал за ней тенью. Круглое украшенное бородкой лицо Абдаллы было всегда обращено к звездному небу, пальцы заведенных за спину рук медленно перебирают сандаловые четки, а ноги в синих шароварах, заправленных в мягкие сапожки, ловко, почти неслышно ступают по земле. Время от времени, Абдалла останавливался и произносил: "запомни, здесь живет медник Али" или "это дом уважаемого купца Маруфа", или "вон там проживает мой хороший знакомый Хасан, секретарь министра иностранных дел". Казалось, нет в Кабуле улицы, где бы не жили дядины знакомые. Бывало, несмотря на поздний час, стучались в нужную бухарцу дверь и появившийся на пороге хозяин, вежливо поздоровавшись, приглашал гостей внутрь.