Шанс дождливого безумия
Шрифт:
Милицейский «Рафик» резко притормозил, – Иванченко качнулся вперед и вернулся из мира мыслей в реальность. Остановились. Гаишник жезлом регулировал движение на узком участке шоссе. Встречную полосу загородили пять столкнувшихся, как куски мяса на шашлыке, легковушек. Две – лоб в лоб, при обгоне. Их водители, очевидно, погибли, – на обочине стояло три амбулатории «скорой помощи».
Остальные три не успели затормозить и ударили сзади.
Мимо столкнувшихся автомобилей поехали медленно. Глядя на искореженные «Волги» и «Жигули», Иванченко обвинял
Вообще последние недели для милиции стали хлопотными. На участке Иванченко в парке на поверхность пруда всплыл труп женщины. Тело сбросили в воду, привязав к шее смывной бачок от унитаза. Экспертиза показала – перед тем, как убить, женщину изнасиловали. Причем садистски.
Другой случай: молодой мужчина, угрожая ножом, загнал на чердак шестнадцатиэтажки молоденькую девчушку. Изнасиловал ее. Пригрозил: знаю твой адрес, заявишь в милицию – убью. Мать еле вырвала у дрожавшей в нервном припадке дочери признание. В милиции та дала нечеткий, бесполезный для розыска словесный портрет.
Иванченко знал: мрачные преступления маньяков – из самых нераскрываемых. Действуя вопреки логике нормального человека, маньяк порой неуязвим. Ведь раскрытие преступлений основывается на знании мотивов поведения здорового человека...
Противоречие в деле молодого корреспондента было необъяснимым, если не заподозрить в нем кровожадного, жестокого маньяка, «засветившегося», когда меньше всего боялся разоблачения. Рассчитал: у жертвы нет достоинства, будет молчать...
Стоит изменить меру пресечения? – спросил себя Иванченко. – Не случилось бы новой беды...
Алексей вернулся из милиции домой: никого, в мойке грязные тарелки. Поначалу не придал этому особого значения. Голова тяжелая, во рту горько и сухо. Подставив лицо под кран, хлебнул водички. Впервые в жизни не хотелось сопротивляться, – завалиться на диван, уткнуться лицом в подушку, не рассуждать, какой стиль поведения выбрать на следствии.
Жить не хотелось... Наконец-то сердцем понял смысл этой, множество раз слышанной фразы. Напрашивалась идея: нынешние дождливые дни – сплошная ловушка. С тех пор, как наступили, успел лишиться уверенности в мужской полноценности. Сегодня потерял себя.
Всякое бывало: били, угрожали, принуждали, – он только усмехался. Иного не заслуживали запоздалые попытки его жертвы вернуть утраченное достоинство, взять реванш. – Издержки интересного дела, – получая удовольствие, сносил и их. Но сегодня... Сам стал жертвой. Невероятно! Все равно, что мышка съела матерого кота. Матерый кот! Ничтожество! Кандидат на нары!
Вот когда по позвонку вновь пробежал холодок...
От входной двери донесся мелодичный, под трель соловья, звук – пришла Вера. Алексей вскочил с дивана и поспешил в коридор. Не хотелось оставаться наедине с мыслями. Возвращению жены обрадовался.
. Впервые за долгое время хотелось, чтобы она просто была рядом...
Он инстинктивно отпрянул от двери, хотя разумнее было навалиться плечом. Противник воспользовался моментом и успел всунуть в образовавшуюся щель грубый ботинок. Первый раунд Алексей проиграл до обидного быстро. Больше не чувствовал в себе агрессивности. Без нее не мог бороться. Оставалось уступить, – он распахнул дверь.
Вопреки ожиданию, удара правой не последовало. Алексей даже схватился за челюсть, словно проверить – не бредит ли.
– Чего таращишься?.. Небось, сразу узнал! Выйди, потолкуем, – у Татьяниного мужа и троих, стоявших за спиной, дружков, уверенности было, хоть отбавляй. Странно, подметил Алексей, в глазах не было ненависти. Пришли не мстить. Он снял с гвоздика ключи, сунул в карман, вышел на лестничную клетку, прикрыл дверь.
– Поговорим... – согласился безразлично, но в эту минуту испытал прилив сил. Апатии, как не бывало. Мозг четко перебирал варианты. Дурацкая особенность – уметь вовремя встряхнуться. Ведь после наступит более беспощадная хандра...
Молча поднялись на половину лестничного пролета. Дружки напирали, – рослые, касались лица Алексея мохнатыми шарфами. Кисти сжаты в кулаки, на лестнице заняли устойчивые, выгодные положения. Старались подчеркнуть: любой выверт с его стороны – не пожалеют... Набрались где-то опыту, сволочи!
– Влип, интеллигент? – вопрос Татьяниного мужа не требовал ответа.
– Уж ты, со своей б... постарался, гнида, – оскорбляя, Алексей был спокоен, – наказания не последует. Не за тем пришли.
– Короче, Склифософский! – лицо Татьяниного мужа стало жестче. – Хочешь выйти сухим из воды – гони бабки! Передашь нам «кусок», моя жена заберет из милиции заявление.
«Недорого берут», – подумал Алексей. Учитывая, что со жлобами, блокировавшими его сейчас на лестнице, тоже придется делиться, счастливой рабочей семье достанется не так уж много!
– Советую поторопиться, интеллигент... – муженек слишком напирал. Похоже, смелость – напускная. – День-два лягавые не начнут раскручивать всерьез. Заберет заявление – только спасибо скажут. Им меньше работы! Словно и не было ничего!
– Адрес запомнил, когда я на милицию у вас нарвался? – неожиданно спросил Алексей. Жлобы удивленно переглянулись.
– Хватит болтать! Не понял, с кем имеешь дело? – деланно свирепо рявкнул муженек.
Алексей откровенно усмехнулся ему в лицо – противник был слаб и начинал нервничать при малейшем отступлении разговора от намеченного русла. «Мелкая, подлая гадина! – подытожил впечатления Алексей. – Раздавить бы!»
Куда там! Заявление Татьяны представляло опасность. Предложение следовало принять. Поэтому Алексей произнес:
– Болтать ты мастер!.. Допустим, соглашусь. Но твоей б... и (унижать противника доставляло удовольствие) придется забрать у следователя заявление в моем присутствии. Пусть извинится передо мной и милицией. Мол, перебрала чуток...