Шанс на счастье
Шрифт:
Единственное неудобство, которое Стефан испытывал из-за ликантропии — шум. После прочтения дневника отца он понял, что каждый раз во время приступов слышал голос Линдры, насылающей проклятье. Как ни странно, чары ведьма наложила не на Стефана, а на его отца. Ла Сови-младший должен был стать проклятьем семьи, тем, на ком прервется древний род. «Она пообещала, что у меня родится сын. Он будет красив, умен и здоров. Он будет прекрасен внешне и совершенен настолько же, насколько будет уродлив внутри. Бездушный и холодный зверь, от которого не сможет зачать ни одна женщина, если только не полюбит его», — эти строчки из дневника отца всплывали в памяти Стефана
Он многократно пытался провести параллели между монстром, которого напророчила ведьма, и собой. Пытался, но ничего не выходило. Существовал Стефан и отдельно существовал зверь, чей разум спал все эти годы, в ожидании своего часа. С прискорбием, ла Сови вынужден был признать, что хищник имел все шансы на пробуждение. Время шло, бежало, летело неумолимо — Вильре не радовал новостями, Адель молчала, а сам Стефан ждал. Он неоднократно представлял, как исчезнет, и желал лишь одного, чтобы в тот момент, когда его не станет, рядом с волком не оказалось людей. Со своей стороны Стефан готов был приложить к этому все усилия.
Перед возвращением в обличим человека, ла Сови всякий раз чувствовал, как сердце замедляет бег. Чем старше он становился, тем медленнее оно начинало биться. В последнее время к этой неприятности добавилась и некоторая дезориентация: чем ближе подступал миг оборота, тем сильнее путались мысли. На краткие мгновения он порой забывал, что вообще собирался делать. Теперь Стефан просил господина Вильре помогать ему в этом деликатном вопросе. Как ни странно, в волчьем обличим ла Сови на удивление хорошо ощущал ход времени, поэтому без опаски опоздать назначал время и место встречи. Сегодня помощник по обыкновению прибыл, куда велено минута в минуту, а Стефан… Стефан увидел его, но не вышел. Сердце стучало слишком медленно — именно сегодня волк собирался проснуться и стать полноправным хозяином собственного тела.
Стефан бесшумно скрылся в кустах и побежал прочь. Вскоре он нашел Адель. Жена по привычке прогуливалась возле пруда, который ей явно приглянулся. Ла Сови проводил ее до выхода из парка и затаился за деревьями. Он наблюдал, как Адель вошла в дом. В тот же миг оглушительно загрохотал гром, небо полыхнуло желтым, и на землю потоком хлынул дождь.
Десять минут спустя к особняку прошествовал господин Вильре. Он непрестанно оборачивался и озирался по сторонам, нервно одергивая полы сюртука. Стараниями Стефана этот сдержанный и невозмутимый мужчина утратил большую часть своего самообладания и обзавелся еще одной навязчивой привычкой.
Ла Сови, как ему казалось, всего на миг закрыл глаза, а когда темнота рассеялась, понял, что добрался до дальнего конца парка. Такого прежде не случалось. Неприятный инцидент стал очередным доказательством решительного настроя волка.
Какое-то время Стефан бесцельно бродил вдоль аллей и, в конце концов, очутился вблизи пруда. Его внимание привлекли два женских голоса, каждый их которых был ему прекрасно знаком. На философские вопросы: «Какого демона Адель вышла погулять под проливным дождем?» и «Что за демоны принесли Мадлен в поместье?» — ответов у Стефана не нашлось, пришлось быстрее переставлять лапы, чтобы во всем разобраться. Благодаря прекрасному слуху зверя Стефан осознал суть происходящего задолго до того, как оказался возле пруда. Сообразив, что к чему, он рванул со всех ног к Адель. Его не покидала уверенность в собственных силах: он сможет перекинуться в человека… и в то же время Стефан совершенно не представлял, чем это поможет. Мадлен, она же Линдра, легко бы
Сердце стучало все медленнее. Стефан впервые задался вопросом: как его тело может находиться в движении, в то время как сердце останавливается.
Возможно, последнее являлось чем-то фантомным, как крики Линдры, которые он никогда не слышал. Неожиданно для себя самого Стефан сбавил скорость. Не то чтобы вылететь на всех парах к пруду казалось ему отличной идеей, но и останавливаться он не собирался. Вдоль хребта прошел озноб, шерсть вздыбилась, уши сами прижались к голове, а в горле зародилось утробное рычание, готовое в любой миг вырваться из оскаленной пасти.
Стефан чувствовал подрагивание верхней губы, но никак не мог заставить себя сомкнуть челюсти. Ла Сови потребовалось еще несколько секунд на то, чтобы понять: тело перестало ему подчиняться. Волк проснулся и обнаружил рядом опасность. Он не был трусом и готовился ринуться на противника в любой миг, не думая о последствиях. Главным врагом зверь выбрал ведьму. Угроза, исходившая от нее, ощущалась куда сильнее, чем от Адель, замершей неподалеку. Хищник лишь на краткий миг отвлекся от Линдры, чтобы взглянуть на девушку, но этого оказалось достаточно. Стефан по ее губам прочитал собственное имя, и его будто выдернуло из волчьей шкуры. Он зажмурился от неожиданности, но перед сомкнутыми веками стояло лицо жены, выражавшее одновременно вину и боль.
— Это еще что такое?!
Визг блондинки резанул по ушам, заставив скривиться. Стефан вскинул голову, немного приподнявшись на руках.
— Это сюрприз, — ответил он со всей возможной любезностью. — Надеюсь, неприятный… Линдра?
Женщина фыркнула:
— Докопался-таки до истины! Ну, и как она тебе?
Ла Сови мотнул головой и кое-как сел, сгруппировавшись. Он отчаянно жалел о том, что дамы встретили друг друга именно здесь, а не там, где осталась его одежда.
— Приятно узнать, какой сволочью на самом деле был твой отец?! Он клялся мне в вечной любви, а сам бросил, как только на горизонте появилась та, что смогла предложить достаточно денег в обмен на его титул!
Стефан удивленно вскинул брови.
— Позволю себе маленькое уточнение. Ла Сови оказались на грани банкротства из-за нескольких весьма неудачных сделок деда. Все бы ничего, если бы на нашем попечении не было уймы заведений, фактически существовавших за счет финансов семьи. Заведения эти, ровно как их персонал вместе с обитателями и посетителями, не представляли интереса ни для Короны, ни для частных благодетелях, предпочитавших заниматься благотворительностью в весьма умеренных масштабах. А в целом, если считать сволочью каждого, кто в серьезных вопросах действует, руководствуясь долгом, а не чувствами, можно заклеймить почти весь свет.
— Да плевать мне на весь свет! — взвилась Линдра.
— Ну, это несомненно, — согласился Стефан. Ведьма открыла рот от подобной наглости.
— Какой-то ты подозрительно спокойный, — она прищурилась и медленно повернула голову к Адель. — Неужто последний оборот заставил поверить, будто очередная женушка в тебя влюбилась?
Ла Сови уловил легкие изменения в голосе бывшей любовницы. Она начинала нервничать, а это могло привести к нежелательным последствиям.
— Адель, — обратился он к супруге преувеличенно официальным тоном, — будьте любезны, поделитесь с госпожой ведьмой своими чувствами по отношению ко мне.