Шансон для Анны
Шрифт:
– И что тут такое происходит? Ананьев, ты забыл, где твоё место?
– от холодного голоса учительницы Женька попятился назад и припечатался к доске.
Журнал с грохотом опустился на стол.
– Ананьев ты ещё здесь?
Женька быстрым шагом направился на своё место. А весь класс затаился. Кларисса Дмитриевна была не в настроении.
– Кондрашова к доске.
Аня медленно поднялась.
– Зачем?
– на лице Аньки появилось недоумение.
– Отвечать домашние задание.
– Так вы же меня спрашивали
– Ну и что же, что спрашивала, - строго сказала Кларисса Дмитриевна.
– А что, теперь только меня спрашивать будите? А я поняла! Это так вы мне мстите за то, что я не соглашаюсь с вашим мнением…
– Не хами! Иди к доске.
Аня отделилась от парты и медленно пошла к доске. Она остановилась и повернулась лицом к классу.
– Я слушаю, - с усмешкой сказала Кларисса Дмитриевна, поднимая с поло свою сумку.
Как только она открыла сумку, оттуда выскочила крыса. Женщина с криком вскочила на стул ногами. Она несколько минут надрывала голосовые связки, истошно визжа от страха, а ученики бегали за грызуном, пытаясь его поймать.
Ножки стула подогнулись и с треском сломались, не выдержав веса Клариссы Дмитриевны…
– Кто?
– тихо спросила директор школы, обводя девятый “А” строгим взглядом.
Ольга Борисовна терпеть не могла, когда в её школе происходили ЧП. А в девятом “А” они происходили регулярно и виной тому всегда становились два ученика, которые и в этот раз скорей всего были причастны к последнему происшествию.
– Кто это сделал? Кто довёл Клариссу Дмитриевну? Кто подложил ей крысу?
Если б директриса кричала или громко говорила, угрожала, всё было бы проще. От её совершенно спокойного тона у всего класса в жилах вся кровь сворачивалась в комочек страха.
Класс молчал, не было обычного шума, сопровождаемого смешками, не было острот и реплик, не было невзначай сброшенных на пол ручек. Молчание затягивалось, в кабинете стояла мёртвая тишина.
Аньке казалось, что именно сейчас можно было ощутить это слово - “мёртвая” в полной мере. В такой тишине слышно было, как в соседнем классе стуча мелом по доске, торопливо пишут.
Тридцать застывших учеников встревожено смотрели на директрису, пока она размышляла, как поступить.
– Я!
– звонко сказала Аня.
– Я!
– повторил за ней Сергей, поднимаясь со стула.
Вздох облегчения прокатился по рядам.
– Я устала от ваших диких выходок, - Ольга Борисовна отвернулась к окну.
– Дневники ко мне на стол.
Класс загудел, переваривая новое происшествие.
Два дневника легли на учительский стол…
Анька переживала смешанную гамму чувств. В ней бунтовало всё. А возмущение зашкаливало - опять родителей вызывали в школу. “Что собственно говоря она сделала? Ну, подумаешь, сунула в сумку Клариссе крысу. Так она сама виновата…”.
– Можно к тебе в
– влез в её мысли Сергей.
Поляков стоял рядом, держа Анькин дипломат. “Конечно!” - едва не крикнула она, но вовремя опомнилась.
– Перебьёшься!
– спокойно ответила Аня, открывая ключом дверь.
– Пусти, а?
– Сергей решительно шагнул в квартиру.
– Сказала же - перебьёшься!
– Кондрашова выхватила у Полякова свой дипломат и вытолкала его обратно на площадку, захлопнула дверь. У девочки дрожали колени, и чтобы не упасть она подошла к тумбе, стоящей в коридоре и села на неё.
Сергей опустился на пол, прижался спиной к двери и громко рассмеялся. Анька снова обвела его вокруг пальца, он стал её сообщником, а в награду она позволила всего лишь донести свой дипломат до квартиры. А он - то ждал нового поцелуя.
– Осёл!
– усмехаясь, пробормотал Поляков.
– Но ничего. Будет и на моей улице праздник.
***
Зинаида никогда не была верующей, но что-то опустилось в груди, когда терапевт выписала направление на приём в онкологический диспансер. Зине захотелось помолиться попросить у Бога ещё немного времени.
Женщина провожала глазами проходивших по узкому коридору людей с потускневшими грустными глазами. Сегодня ночью она не спала совсем, и утром терзаемая сомнениями и переживаниями совершенно забыла о дне рождении дочери. Все мысли были только о возможной болезни.
Болезнь налетела внезапно. К такому повороту Зина не была подготовлена.
– Вы Кондрашова?
– в дверном проёме кабинета стояла женщина лет сорока в белом халате.
Не в силах, что-либо ответить, Зинаида только кивнула.
– Проходите…
Женщина вошла в кабинет, протянула врачу карточку и села на стул.
– Вам надо лечь к нам, - просматривая карточку и результаты анализов, пробормотала врач.
– Но ведь у меня не рак?
– с надеждой спросила Кондрашова. Ещё были сомнения - вдруг это ошибка.
– Вы пока не пугайтесь… мы сделаем операцию, глядишь и всё обойдётся. Главное, что вы вовремя пришли, - принялась её успокаивать врач, исписывая страницы в истории болезни.
– Завтра вы поступите к нам, а операцию сделаем в понедельник.
– Как завтра? Я не смогу завтра…
– Дорогая моя, я не советую вам затягивать. С каждым днём шансов на положительный исход остается мало. Так что подумайте…
– Доктор, но я не могу… - Зинаида всхлипнула.
– Только вот мне слёз ваших и не хватало, - устало возмутилась врач.
– Ну ладно, не можете завтра, приходите послезавтра.
– Спасибо, - промямлила Зина и поторопилась к выходу из кабинета.
Только на улице невероятное облегчение прокатилось по всему телу Зинаиды, и тут же сменилось растерянностью и страхом. Сердце заколотилось, пульсируя в ушах звоном. Ей надо было всё обдумать и осознать, понять, как быть дальше.