Шансы. Том 1
Шрифт:
— В понедельник? — с волнением спросил он.
— Вторник. — Синди и самой было интересно, с чего это ее так понесло, но тем не менее она решила быть последовательной до конца.
— Великолепно.
— Я думаю. Она хихикнула.
Джино расхаживал по кабинету. На память пришла их первая встреча в этой самой комнате — Освальд показался ему тогда недалеким простачком. Да-да, наивным, как ягненок.
Он взял со стола серебряный нож для бумаги, небрежно подбросил на ладони, как бы взвешивая. В этот момент вошел
— Вечер вчера был на славу, — бодро заметил Джино. Освальд кивнул. Набрякшие под глазами тяжелые мешки, казалось, тянули его лицо вниз. Он был явно не в настроении поддерживать светскую болтовню.
— Джино, — начал он, переходя прямо к делу, — просьбы, с которыми я обращался к тебе раньше, были просто несущественными мелочами.
Джино аккуратно положил нож на место. Начало ему не понравилось, как не понравилась и манера речи Освальда — тот говорил, склонив голову на плечо, избегая смотреть в глаза собеседнику.
— Согласен, — осторожно признал он.
— Я неоднократно напоминал тебе, что может наступить такой момент, когда потребуется действительно серьезная услуга…
Джино тут же насторожился.
— Насколько серьезная?
— Весьма… серьезная. Наступило молчание.
— Продолжайте, — выдавил наконец из себя Джино. Сенатор прочистил горло.
— Мне необходимо устранить одного человека, — медленно проговорил он, — и я хочу, чтобы ты лично проследил за этим.
КЭРРИ. 1937
Бернард Даймс сидел в кожаном кресле в своем кабинете — том самом, где Кэрри когда-то наводила порядок. Глазами она быстро обвела помещение, заметив только незначительные перемены. Те же серебряные рамки с фотографиями знаменитостей. Афиши на стенах. Огромный письменный стол по-прежнему завален кучей бумаг, к которым никому не позволялось прикасаться.
На звук открываемой двери Бернард повернулся вместе с креслом.
— Мне остаться, сэр? — сдержанно осведомился Роджер.
— Нет-нет. Все в порядке. Я позвоню, когда ты понадобишься. — Он махнул рукой, отсылая швейцара прочь. — Садись, Кэрри.
Сев на стул, Кэрри уставилась взглядом на свои сложенные на коленях руки.
— Мы ведь знакомы, не правда ли? — мягко спросил он.
Она с удивлением посмотрела на него.
— Да.
— У меня очень хорошая память на лица. Встретив человека, я уже никогда не забуду его. Меня только сводит с ума то, что иногда я не в состоянии вспомнить, при каких обстоятельствах мы виделись. Ну, так где же мы познакомились с тобой?
— П-простите? — Она запнулась от волнения.
— Где?
— Здесь. — Кэрри чувствовала себя озадаченной.
— Здесь?
— Да, сэр. Я работала у вас.
— Вот как? — Теперь уже удивился он. — Когда?
— О, это было несколько лет назад, — едва слышно пробормотала она. — Тогда я была совсем молоденькой.
Он смотрел на нее, в недоумении подняв брови домиком.
— Нет, не может быть… Наверное, где-то в другом месте.
— Я работала у вас.
Но Бернарда это не убедило.
— Мистер Даймс, я работала у вас, в этом самом доме в двадцать шестом году. Мне пришлось внезапно уйти от вас по… семейным причинам.
Недоумение на его лице сменилось недоверием.
— Правда, — взволнованно продолжала Кэрри, — это правда. Неужели вы не помните? Я встретила вас в итальянском ресторанчике. Меня подвел к вам хозяин, и вы согласились дать мне работу. Вы должны это помнить.
Перед глазами Бернарда появилась маленькая худенькая девочка, ничуть не похожая на эту сидевшую напротив молодую женщину. Волосы заплетены в косички, одета кое-как, на лице ни намека на косметику, но Бернард Даймс не смог бы в течение двадцати трех лет быть весьма процветающим продюсером, если бы оказался неспособным все-таки узнать красивую женщину, которую видел пусть даже многие годы назад.
— Так значит, — спросил он, — в течение всего этого времени ты так и довольствовалась ролью прислуги? И тебя это устраивает?
Кэрри изучала узоры ковра.
— Думаю, да, сэр.
— Что с тобой, Кэрри? У тебя нет никакого честолюбия?
Кэрри была поражена. С нею разговаривали, как с личностью.
— У меня есть честолюбие, сэр, — она едва заметно вздрогнула, — но не так-то просто найти другую работу. Он смотрел на нее какое-то время, а потом сказал:
— По-видимому, ты права. Но ведь ты очень красива. Тебе следовало бы больше интересоваться собственной жизнью.
Кэрри пожала плечами.
— Я знаю…
В задумчивости он не спускал с нее глаз; внезапно, поддавшись какому-то импульсу, поднялся из кресла, подошел к ней, протянул карточку.
— Придешь в театр Шуберта. Завтра, в десять утра. Может, найдется место в хоре. — Суровый взгляд. — Не хочешь же ты на всю жизнь остаться прислугой, а?
Она покачала головой.
— С Бекерами я улажу все сам. Не беспокойся, — Бернард позвонил в колокольчик, и швейцар вошел немедленно. — Роджер, проводите Кэрри вниз.
Она не помнила, как выходила из кабинета.
Бернард смотрел ей вслед. Происшедшее удивило его не меньше, чем ее. Ему захотелось увидеть девушку лишь для того, чтобы отделаться от торчащей в памяти занозы. Но позже, когда она уже сидела напротив него в кабинете, какое-то странное чувство охватило его. Кэрри излучала такую чувственность, что требовалось усилие воли, чтобы не поддаться ей. Почему бы не дать ей шанс в жизни?
Закурив сигарету, Бернард пустил в потолок несколько колец. Что-то внутри него не давало покоя… Где-то он уже видел ее, и не тогда, когда она здесь работала.