Шарада Шекспира
Шрифт:
Смирнов заказал себе стейк и пиво. Молоденькая девушка, которая принесла ему мясо и открытую бутылку «Баварского», пожаловалась на плохой аппетит посетителей.
– И доктора, и пациенты перестали кушать, - заученно улыбаясь, говорила она.
– Мы готовим в два раза меньше, чем обычно, и все равно много остается.
– Нервы… - неопределенно сказал сыщик.
Официантка согласно кивнула головой, но развивать тему не осмелилась.
Готовили в столовой отменно, мясо получилось мягким, сочным, с хрустящей, хорошо зажаренной корочкой. Всеслав с удовольствием ел, рассматривая остальных ужинающих. Люди действительно брали в основном салатики, молочное и десерт, явно отказываясь от мясных блюд.
Крепких спиртных напитков не подавали. «А зря!
– подумал Смирнов.
– Для профилактики оказалось бы как нельзя кстати!»
Наевшись, он вернулся в кабинет Адамова - обдумать, каким способом остаться в клинике на ночь. Во-первых, надо сделать вид, что он уходит, а во-вторых, присмотреть подходящее укрытие и затаиться в нем. Лучше всего подойдет какая-нибудь кладовка, которой редко пользуются.
Разумеется, если такой целью задастся сотрудник, для него это пара пустяков. Он или она отлично знает уклад жизни клиники, расположение помещений, их предназначение и то, как часто их посещают. Постороннему это будет труднее, но возможно. Вот как ему, Смирнову.
У сыщика почти не было сомнений, что он сможет незаметно остаться в клинике, повторить путь убийцы и скрыться. Однако эксперимент всегда удается только в рассуждениях.
Всеслав посидел еще немного в кабинете, пока движение в коридоре, голоса и другие звуки не стихли, вышел, закрыл дверь и направился к хозяйственным помещениям. Он захватил с собой набор отмычек и присматривался к замкам запертых дверей. Коридор свернул вправо, и как раз за поворотом Смирнову приглянулась небольшая дверка, которую, похоже, открывали редко. Он оглянулся и прислушался. В холле в это время обычно работал телевизор, но сюда звуки не доносились. Где-то за одной из дверей разговаривали, слов было не разобрать. Эх, была не была! Сыщик достал отмычки, быстро и легко открыл замок, нырнул внутрь комнатушки и плотно прикрыл за собой дверку. Его обступили темнота, тишина и запахи дезинфицирующих средств, которыми, впрочем, пропахло все в клинике.
Через минуту он включил миниатюрный фонарик, осмотрелся. Комнатка представляла собой нечто среднее между складом поломанного или устаревшего оборудования и местом хранения вещей, отслуживших свой срок, но еще могущих пригодиться. Здесь были сложены бывшие в употреблении шторы, покрывала, пустые цветочные горшки, стояли две искусственные елки и картонные коробки, по всей видимости наполненные елочными игрушками и гирляндами.
Смирнов осмотрел дверь, ее можно было закрыть изнутри, что он и сделал. Пришла мысль: «Возможно, именно здесь прятался убийца!» Но сыщик ее прогнал. Это уж слишком просто. Он прикинул, сколько ему придется торчать в тесной пыльной кладовке, и огорчился. Сесть некуда, разве что на корточки. Постояв полчаса, он все-таки опустился на корточки, устроился поудобнее, привалившись спиной к поставленным одна на другую коробкам, и закрыл глаза. Думать о том, что дома Ева приготовила вкусный ужин, а в спальне его ждет мягкая постель, совсем не хотелось.
«Тяга к экспериментам серьезно ухудшает условия жизни, - вяло подумал Всеслав.
– Кое в чем теория гораздо привлекательнее практики. Ну с какой стати я обрек себя на эти мучения? Нормальный человек давно валялся бы на диване и смотрел телевизор».
Громкие шаги по коридору отвлекли его от процесса самобичевания и заставили насторожиться. По шуму и долетавшим до него словам Всеслав догадался, что вахтер с дежурной медсестрой обходят помещения. Они заглядывали в открытые двери, убеждались в отсутствии посторонних и шли дальше. Закрытые же проверяли. Они остановились у двери, за которой притаился сыщик, подергали ее.
– Заперто, - зевая, сказал
– Порядок.
Их шаги стали удаляться, и Смирнов с облегчением перевел дух. Его эксперимент удался. Теперь он мог дождаться удобного момента, выйти, пробраться к дежурным сестричкам и…
Он решил, что покидать убежище несколько рановато. Во-первых, вахтер с медсестрой не успели еще все обойти и вернуться, а во-вторых, пациенты если и заснули, то некрепко. Мало ли? Лишний ночной переполох не пойдет на пользу ни персоналу, ни больным. Хотя какие они больные? Перекраивают свои лица, тела в угоду моде или по еще более непонятным мотивам. Врожденное уродство исправить, последствия травмы, шрамы, ожоговые рубцы убрать - это бывает необходимо. Но как раз такие пациенты в клинику обращались редко.
– Какая тебе разница?
– спросила бы Ева.
– Твое дело - не учить людей, а помогать им защищать себя от чужих злых намерений.
Он вспомнил о Еве и забеспокоился. Она не хотела оставаться на ночь одна, чего-то боялась. Нервы разыгрались? В любом случае надо было, наверное, побыть с ней. Впрочем, уже поздно сожалеть, следует довести до конца начатый опыт.
Чтобы не терять зря время и не заснуть ненароком, Смирнов пустился в размышления. Почему он зациклился на медиках или на посторонних? Мог ли совершить убийство пациент, например? Тогда уж - пациентка. Главный врач сделал для сыщика расклад, какие и кому делались операции и кто лежал к клинике в день - вернее, в ночь - убийства. Это были в основном женщины разного возраста, не считая мальчика десяти лет и двух девочек. Детей сыщик исключил сразу, а дамы… тоже сомнительно. С какой стати им зверски убивать медсестру? Версия не выдерживала критики.
«А ревность?
– возразил Смирнову внутренний голос.
– Разве не могло у Адамова быть интимной связи с пациенткой? Она замечает, какие взгляды бросает на доктора Лейла Садыкова, и расправляется с ненавистной соперницей».
– Ладно, оставим это в качестве рабочей гипотезы, - прошептал сыщик.
– Но зачем взяли сердце? Что это? Акт устрашения? Болезненно-маниакальное проявление? Джек-потрошитель тоже извлекал из мертвых тел органы…
Шаги в коридоре помешали ему додумать эту мысль до конца. Кто-то - Всеславу показалось, что их двое, - остановился недалеко от комнатки, где он прятался. Женский голос приглушенно произнес:
– У меня просто мороз по коже, когда я прохожу по этому коридору. Ты не боишься?
– Боюсь, - ответил второй женский голос, охрипший.
– Потому и позвала тебя, чтобы одной не ходить. Давай открывай!
Послышался звук, как будто кто-то пытается открыть замок.
– Может, ключ не тот?
– Да тот, только этот замок заедает. Давно пора сменить!
Они ковырялись ключом в замке и разговаривали.
– Ты веришь, что Адамов убил Ляльку?
– спросил первый голос.
– Не знаю. Мне даже думать о таком страшно!
– Говорят, он свою первую жену…
Смирнов неловко повернулся, чтобы придвинуться поближе и лучше слышать, и задел какую-то не то палку, не то карниз, который с грохотом упал. Женщины притихли.
– Что это?
– спросила одна.
– О-о-ой! Бежим!
Громко кричать они не посмели - благодаря строгой выучке, но дали такого стрекача по коридору, что сыщик понял: если они поднимут шум, ему несдобровать. Нужно срочно выбираться.
Хирург Адамов тоже не спал в эту ночь. Перед его внутренним взором прошла вся его жизнь: беззаботное детство, школьные годы, учеба в мединституте, студенческие вечеринки, женитьба… Две вещи играли для Левы главную роль - медицина и женщины. Может, потому он и посвятил себя пластической хирургии.