Шарада
Шрифт:
Алекс засмеялся, ее грубость не обидела его. Они были знакомы еще с тех времен, когда он только начал работать в хьюстонской полиции и патрулировал улицы в полицейской машине с оружием в руках. Линда была непременным атрибутом здания суда, ее знали все. От нее в любое время можно было услышать последние сплетни и у нее всегда был наготове свежий сальный анекдот. Под ее грубостью и богохульством скрывалась нежная душа, открытая лишь для немногих избранных. Алекс был одним из них.
Она многозначительно посмотрела на него.
– Ну,
– На самом деле у меня все прекрасно.
– Скучаешь по службе?
– Черта с два.
– Знаю, что не скучаешь по политике и прочему дерьму. А насчет оперативной работы?
– Сейчас я предпочитаю, чтобы мои персонажи уклонялись от пуль.
– Персонажи?
– Да, – смущенно признался Алекс. – Я стал немного пописывать.
– Без дураков? – Казалось, на Линду это произвело впечатление. – Собираешься написать книгу откровений о неизвестных широкой публике сторонах жизни департамента полиции большого города?
– По правде говоря, я сочиняю из головы. Но основываюсь на своем опыте.
– И как, успешно?
– В смысле опубликования? – Он покачал головой. – До этого еще далеко.
– Ты справишься.
– Не знаю. Я еще не сделал себе имя.
– Я в тебе совершенно уверена, – дружески улыбнулась Линда и поинтересовалась: – Ты с кем-нибудь встречаешься?
– Ты имеешь в виду женщину?
– Если ты не перешел на мужчин, – сухо заметила Линда. – Конечно же, женщину.
– Нет, я не перешел на мужчин, и нет, я ни с кем не встречаюсь. Ни с кем конкретно.
– Она критически осмотрела его с ног до головы.
– А было бы неплохо. Твой гардероб оставляет желать лучшего. Женский глаз тебе не помешал бы.
– Что плохого в том, как я одет? – Алекс внимательно осмотрел себя и не нашел изъянов в своей одежде.
– Начнем с того, что эта рубашка никогда не видала утюга,
– Но она чистая. Так же, как и мои джинсы.
– По-моему, с тех пор, как ты ушел из полиции, ты стал лентяем и неряхой.
– Это потому, что я теперь сам себе хозяин. Я одеваюсь так, как мне удобно, а если мне не хочется бриться, я не бреюсь.
– Ты тощий, как огородное пугало, – заметила Линда.
– Я изящен.
Она скептически повела бровями.
– Ну ладно, – наконец сдался он. – Просто меня свалила одна из этих мексиканских инфекций. Рвало по-страшному. Я до сих пор не могу вернуться в свой нормальный вес.
Мрачный взгляд Линды говорил о том, что она не верила ни единому его слову.
– Послушай, у меня все о'кей, – настаивал Алекс. – Иногда я просто забываю поесть, и все. Я сажусь работать в сумерках и лишь на рассвете вспоминаю, что забыл поужинать. Предпочитать сон еде – одна из опасностей моей новой профессии.
– А алкоголизм – другая, как я слышала. Алекс быстро отвернулся и раздраженно сказал:
– Я держу это под контролем.
– А я слышала, что нет. Может быть, тебе стоит
– Будет сделано, мамочка.
– Слушай, жопа, я всегда считала себя твоим другом. А ты не можешь похвастаться, что у тебя много друзей. – В голосе Линды звучали и раздражение, и забота. – Дорогой мой, я слышала, у тебя бывают провалы памяти.
Чертов беспроволочный телеграф! Алекс уже не был одним из действующих лиц в зале суда, но его имя все еще служило обильной пищей для сплетен.
– Очень редко, – соврал он.
– Я упомянула о твоем романе с «Джонни Уокером» только потому, что беспокоюсь о тебе.
– В таком случае ты здесь единственная, кто беспокоится. – Услышав в собственном голосе что-то похожее на жалость к себе. Алекс немного ослабил броню, и выражение его лица смягчилось. – Я благодарен тебе за заботу, Линда. Я знаю, что немного повредился в уме, когда на меня свалилось все это дерьмо, но сейчас я в порядке. Честно. Так что можешь безжалостно опровергать все сплетни, которые обо мне услышишь.
Помощница шерифа скептически посмотрела на него, но решила оставить неприятную тему.
– И что же привело тебя сюда сегодня?
– Просто пытаюсь нащупать идею для новой книги. Предстоящий процесс над Рейесом может оказаться полезным.
Глаза Линды подозрительно сузились.
– Есть какая-нибудь причина, по которой из всех судебных процессов ты выбрал именно дело Рейеса?
Алекс уже несколько месяцев пристально следил за этим увлекательным процессом.
– В нем есть все составляющие захватывающего романа, – объяснил он. – Незаконная любовная связь. Религиозный подтекст. Любовники застигнуты врасплох разъяренным мужем. Орудие возмездия – бейсбольная бита – намного драматичнее, чем пуля в субботнем детективе. Кровь и мозги на обоях. Мертвое тело, отправленное в морг.
– Тело было не совсем мертвым.
– Но ведь мозг умер, – возразил он.
– Такова точка зрения медиков, но не юристов, – напомнила Линда.
– Адвокат Рейеса утверждает, что его подзащитный в действительности не убивал свою жертву, поскольку сердце было сохранено живым для последующего употребления.
– Употребления, – презрительно повторила она. – Эти чертовы доктора говорят так, как будто речь идет о каком-нибудь ватном тампоне, а не о человеческом сердце.
Алекс кивнул.
– Так или иначе, этот процесс растревожил целое осиное гнездо адвокатов, – продолжила Линда. Если труп на самом деле не был трупом, когда они взяли у него сердце для последующего употребления, действительно ли Рейес виновен в убийстве?
– К счастью, ни мне, ни тебе этого решать не придется, – сказал Алекс. – Это дело присяжных.
– А если бы ты был одним из них, как бы ты решил?
– Не знаю, я ведь еще не выслушал всех свидетелей. Но очень хотел бы это сделать. Ты знаешь, в каком зале будет проходить процесс?