Шарада

Браун Сандра

– Не представляю, о чем ты толкуешь. – На самом деле Кэт сразу же поняла, что он имел в виду, и ее очень обеспокоило, что это так заметно.

– Я увидел это в первую же минуту. Чтобы там у тебя ни случилось… – Его лицо внезапно потемнело. – О Господи! Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь с твоим сердцем? Какие-нибудь признаки отторжения? Кэт подняла руки в успокаивающем жесте.

– Нет, Дин. – Она покачала головой, выражение ее лица смягчилось, ей хотелось, чтобы он перестал беспокоиться. – Я прекрасно себя

чувствую. Просто удивительно, насколько хорошо. Я каждый день открываю для себя что-то новое, что раньше было мне недоступно. И эта новизна до сих пор не приелась.

– Только не будь беспечной, – назидательным тоном проговорил Дин. – Слава Богу, что сейчас у тебя все хорошо, но, если вдруг почувствуешь какие-нибудь признаки отторжения, сразу же звони мне. Ты знаешь, как меня найти.

– Обещаю.

– Я понимаю, тебя раздражает, когда я твержу одно и то же, но ведь кто-то же должен постоянно напоминать тебе, что ты не такая, как другие. У тебя пересаженное сердце.

– Я такая же, как другие. Не надо меня опекать. Но он, казалось, не слышал ее возражений.

– Ты слишком много работаешь.

– Мне нравится работать. Я с головой погрузилась в свою программу.

– Так ты от этого стала такой нервной? Кэт хотела показать Дину загадочные послания в белых конвертах. Ей хотелось знать, что он об этом думает, так как она всегда прислушивалась к его мнению. Но, хорошо зная его, она была уверена, что он будет настаивать на обращении в полицию. Однако обратиться в полицию значило бы признать, что письма заслуживают какого-то внимания. А она все еще пыталась убедить себя, что эти плохо замаскированные предостережения – не более чем чья-то глупая шутка.

– Может быть, у меня утомленный вид из-за сегодняшнего вечера, ведь это было нечто большее, чем просто светский раут. Мне пришлось произвести впечатление на многих людей, а это требует сил. Чем бы я ни занималась, я всегда чем-то озабочена, – честно ответила Кэт. – Мне очень нравится работа и дети, но процесс создания такого рода программы связан с трудностями, иногда производственными, а чаще бюрократическими. Попробуй не запутаться в этих бумагах. К концу дня я обычно чувствую себя, как однорукий жонглер, которому надо поймать десять шариков одновременно.

– Ты могла бы все это бросить. Кэт улыбнулась и покачала головой.

– Даже учитывая все трудности, мне эта работа нравится. И все наши усилия оказываются оправданными, когда удается устроить ребенка к таким родителям, которые смогут перевернуть всю его жизнь, сделать из кошмара волшебный сон. Нет, Дин, я не собираюсь это бросать.

– Итак, работа у тебя просто блеск. Тогда, должно быть, причина в чем-то другом. – Он заглянул ей в глаза. – Ты нервничаешь из-за Пирса?

– Ты опять за свое?

– Насколько ты им увлечена?

Кэт не могла честно ответить на этот вопрос, так

как правда состояла в том, что она до такой степени была увлечена Алексом, что хотела бы углубить их отношения, перевести их на следующий уровень.

– Мне с ним интересно, он неглуп, – ответила она. – Умеет хорошо выражать свои мысли, но немногословен, как это ни странно. Очень непростой человек. Чем дольше мы с ним общаемся, тем меньше, как мне кажется, я его знаю. Для меня в нем есть что– то интригующее.

– Кэт, – простонал Дин, – ты только послушай, что ты несешь. Он смазливый самец с хорошо подвешенным языком, в котором для тебя есть нечто интригующее. Ты понимаешь, о чем это говорит?

– Он тот самый «неподходящий мужчина», перед которым не может устоять ни одна женщина. – Кэт мягко сказала вслух то, о чем не раз уже думала.

– Если ты это сознаешь, зачем продолжать с ним встречаться? – Дин в недоумении покачал головой. – Что ты в нем нашла? Он настоящий уличный хулиган. Это сразу бросается в глаза. Ты заметила этот шрам у него поперек брови? Один Господь Бог знает, откуда…

– Какой-то молокосос ударил его бутылкой из-под пива.

– А, так ты заметила? – Он обрушился на нее, выстреливая вопросы как из пулемета: – У него есть еще шрамы? Ты их все видела? Ты с ним спала?

– Это не твое дело.

– Иными словами, спала.

– Иными словами, спала я с ним или нет, это тебя не касается. Я больше не считаю себя обязанной докладывать тебе, с кем я вижусь, в обществе или наедине. – Желая смягчить удар по его самолюбию, она умерила свой гнев. – Дин, я не хочу ругаться. Но, пожалуйста, пойми меня правильно.

– Прекрасно понимаю. Ты думаешь, что тебе не хватает страсти и огня, которых якобы не было в наших отношениях. Тебе нужен крутой мужик в чересчур узких джинсах, от которого у тебя подгибаются колени.

– Да, – согласилась она с вызовом в голосе. – Насчет его гардероба ты, возможно, и прав, но мне нравится, когда у меня подгибаются колени.

– О Господи, Кэт, да это же… ты ведешь себя, как девчонка.

– Я знаю, ты считаешь, что я дура и идеалистка.

– Ты права, – кивнул он. – Я прагматик. Я не верю в идеалы. Жизнь – это цепь реальностей, и, как правило, грубых реальностей.

– Дин, никто не знает этого лучше, чем я, – напомнила Кэт. – Вот почему я жду чего-то необычайного. Во взаимоотношениях с главным человеком в моей жизни я отказываюсь довольствоваться тем, что недостаточно хорошо для меня. Дружба и товарищество вещи очень нужные, но, если я полюблю, мне нужно все целиком. Я хочу романтики. Я хочу гореть.

– И ты думаешь, что этот тип сможет тебе все это дать?

– Пока рано судить. Кроме того, он не является предметом нашего спора.

– Черта с два. Не будь меня здесь, устроил бы он тебе сейчас горение?