Шарады любви
Шрифт:
— Я всегда к вашим услугам, сэр, — заверил премьера граф. — Теперь же, с вашего позволения, мне необходимо заняться подготовкой к поездке.
На губах премьера мелькнула едва заметная усмешка. Для него не было секретом, что подразумевал Джастин под «необходимой подготовкой». Хотя Питт и пользовался дружеским расположением графини Линтон, которое значительно окрепло за прошедшие после ее свадьбы месяцы, он также отлично понимал, какой непростой разговор сейчас предстоит Джастину. Граф Чатам не сомневался, что Даниэль не отнесется равнодушно к известию о предстоящей новой разлуке с супругом…
…Если бы Линтон знал, каким неприятным
Еще накануне Даниэль уговорила мужа поехать вечером в парк Воксхолл-Гарденс. Граф согласился без особого энтузиазма, поскольку считал это место неимоверно скучным, а постоянно толкающийся в нем народ — ужасным. Однако сопротивляться настойчивым ласковым уговорам жены было невозможно. Не последнюю роль сыграл и аргумент жены, что без него она не получит и половины ожидаемого удовольствия.
Когда перед ужином граф вошел в спальню жены, то его глазам предстало весьма пикантное зрелище. Даниэль сидела за туалетным столиком перед зеркалом в одном нижнем белье; оно было сплошь розового цвета, усыпано мелким жемчугом и оторочено, где только возможно, белоснежными кружевами.
Вокруг ее стула суетилась Жанна-Луиза — любимый парикмахер Даниэль, из числа французских эмигрантов. Она расчесывала вьющиеся волосы юной графини на пробор и укладывала их в узел на затылке, оставляя уши и шею совершенно открытыми. Кроме того, судя по глубокому вырезу на груди, декольте верхнего платья должно было стать совершенно сногсшибательным. С полдюжины молодых щеголей фланировали по комнате на значительном расстоянии от туалетного столика и что-то оживленно обсуждали. При неожиданном появлении графа в комнате сразу воцарилась тишина.
— А, это вы, милорд! — воскликнула Даниэль, заставив вздрогнуть Жанну-Луизу и вызвав недовольную гримаску на ее лице. — Как кстати! Разрешите наш спор.
— С превеликим удовольствием, дорогая, — поклонился супруге Джастин.
— Я решила прицепить к щеке мушку, но мы никак не можем решить, куда именно.
Машинально бросив взгляд на полуобнаженную грудь супруги, Линтон взял из коробки черную шелковую мушку и приложил ее к правой щеке Даниэль чуть пониже скулы.
— Мне кажется, вот так будет лучше всего.
— Ну, просто чародей! — закатилась Даниэль звонким, как серебряный колокольчик, смехом. — Вы одобряете выбор милорда, джентльмены?
— Это выбор вашего супруга, леди Данни, — ответил от имени всей молодой компании виконт Лансинг и учтиво поклонился Линтону.
— Вот и хорошо, — отозвалась Даниэль. — Спор разрешен.
Джастин не без тайного удовольствия наблюдал за галантными кавалерами, которых в комнате оставалось все меньше и меньше. Он сам давно и безукоризненно овладел искусством легкого флирта, поэтому всеобщее восхищение, высказываемое его жене, ничуть его не смущало.
— Итак, милорд, — объявила Даниэль, — поскольку вы отослали прочь всех моих советчиков, извольте сами сказать, какими духами мне сегодня воспользоваться.
Даниэль предпочитала только самые утонченные запахи, без всяких примесей, скажем, мускуса или гардении. Граф рассмеялся, взял ладонь жены и тщательно, с заметным удовольствием понюхал ее. Потом не удержался и поцеловал кончики пальцев. По правде говоря, ему куда больше хотелось сейчас поцеловать ее пухленькие, нежные губки, на которых играла веселая улыбка, но в присутствии Молли и Жанны-Луизы подобное проявление чувств было немыслимым. Джастин опустился на обитый парчой стул и стал терпеливо ждать, пока супруга завершит свой туалет. Между тем Молли очень осторожно, чтобы не повредить творение рук Жанны-Луизы, надела на молодую хозяйку розовое бальное платье с рукавами до локтей, из-под которых живописно выглядывали усыпанные жемчугом кружева.
— Я вам нравлюсь, любовь моя? — прощебетала Даниэль, делая перед графом воздушный пируэт.
Джастин смотрел на жену и не верил своим глазам. Неужели перед ним тот самый сорванец из темного парижского переулка?! Откуда столько грации, воздушности, игривости? Впрочем, подумал он, непредсказуемости в Даниэль ни на йоту не убавилось…
Воксхолл-Гарденс произвел на Даниэль огромное впечатление. В первые полчаса она постоянно оглядывалась на супруга, стараясь определить, получает ли он такое же удовольствие. Однако Джастин, одетый в бархатный камзол сапфирового цвета с кружевами на манжетах, не выглядел ни слишком усталым, ни чрезмерно скучающим. Только время от времени тонкая суровая морщинка залегала у него между бровей, но тут же исчезала, как только он встречался взглядом с женой. Даниэль решила не придавать этому большого значения; она знала, что утром Линтон был на приеме у премьер-министра. Несомненно, там обсуждались всякие важные, даже весьма волнующие события. Что ж, она узнает обо всем этом ночью, когда они лягут вместе в широкую мягкую постель…
— Вы не хотите побывать на концерте, дорогой? — спросила Даниэль.
— Я хочу только того, что нравится вам, любовь моя.
— Тогда пойдемте в греческий храм в конце Длинной аллеи. Или лучше притворимся тайными любовниками, как будто мы хотим сбежать.
— Я смогу уговорить вас на это?
— А я вас?
— Неужели вы в этом еще сомневаетесь?
— Тогда зачем нам идти в греческий храм? Давайте сбежим немедленно. И прямо отсюда. Вы берете меня на руки, относите в экипаж, и мы едем. Быстро-быстро! А потом вы опять поднимаете меня на руки, несете в свою постель и лишаете чести. Каково?
— Превосходно. Только мы еще не ужинали.
— Боже, какая проза! Мои аппетиты простираются куда дальше жареного гуся и бутылки бургундского.
— Должен с сожалением признать, любезная супруга, что вы самая нескромная женщина на свете. Нет уж! Мы сейчас пойдем в храм, а потом — ужинать. К тому же кабинет в ресторане уже заказан. Я кое-кого пригласил.
Согласитесь, будет очень неудобно, если люди придут и не найдут ни хозяйки, ни хозяина.
— Какой же вы зануда, супруг мой, — вздохнула Даниэль. — Я готова поклясться, что предвкушение наслаждения во сто крат увеличивает его. И если вдобавок все окружить таинственностью… Ах, Джастин, ничего-то вы не понимаете!
Линтон в глубине души считал, что предвкушение близости с любимой женой в этот вечер только заставит его еще больше нервничать, но все же он мастерски продолжал играть свою роль. Супруги шли, взявшись за руки, по освещенной двумя рядами фонарей аллее. Их окружали толпы людей. Даниэль с интересом разглядывала гуляющих и время от времени тихо отпускала по их адресу колкие замечания. При этом она все крепче сжимала ладонь супруга. С самого начала Даниэль отказалась гулять, чинно опираясь на его локоть, и это немало удивило Джастина. Он никак не мог понять, зачем ей понадобилась подобная демонстрация чувств?