Шарль Моррас и «Action fran?aise» против Третьего Рейха
Шрифт:
В новом «идеале» Рейха французских националистов, воспринявших его всерьез, особенно пугала идея реванша. Пугала даже больше, чем окончательная централизация и унификация Рейха. «Отвратительное единство сверху донизу преобразовало Германии», – писал Моррас 6 февраля 1933 г., привычно используя множественное число для отрицания органичности германского единства, и подчеркнул: «Гитлеровцы – это бисмарковцы» [39] . Баварский католический священник и публицист, противник нацистов и друг Массиса, Георг Мёниус видел «пропасть» между доктринами Морраса и Гитлера еще и в том, что первый был регионалистом, а второй – сторонником максимально централизованной власти (AAF-1933, 165). Впрочем, «Action francaise» беспокоила прежде всего внешняя политика Рейха, а не внутренняя, на критике которой сосредоточилась «левая» пресса.
39
Цит. по: Saint-Paulien. Histoire de la Collaboration. Paris, 1964. P. 8.
Октябрьское решение Берлина покинуть конференцию по разоружению и Лигу Наций были поддержаны триумфальным для Гитлера плебисцитом 5 ноября 1933 г., после которого он дал старт ремилитаризации. «Если раньше можно было питать какие-то иллюзии относительно курса германской политики, то теперь это стало непростительным», –
40
Pierre-Etienne Flandin. Politique francaise, 1919–1940. Paris, 1947. P. 53.
41
Georges Bonnet. Le quai d'Orsay sous trois R'epubliques. Paris, 1961. P. 130.
42
Georges Suarez. Les heures h'ero"iques du Cartel. Paris, 1934. P. 140.
43
Fernand de Brinon. France – Allemagne. 1918–1934. Paris, 1934. P. 218–222.
Знали ли в окружении Морраса, что этому интервью предшествовали конфиденциальные переговоры, которые вел с премьером Эдуаром Даладье, при содействии их общего приятеля де Бринона, гитлеровский эмиссар и «торговец шампанским» Иоахим фон Риббентроп [44] ? В сентябре 1932 г. маркиз Мельхиор де Полиньяк, управлявший знаменитой фирмой по производству шампанского «Pommery», познакомил немецкого коллегу с де Бриноном. Тот считался знатоком Германии, куда регулярно ездил, водил знакомство с Штреземаном и Брюнингом, Гуго Стиннесом и Фрицем Тиссеном и сопровождал премьера Пьера Лаваля во время официального визита в Берлин в 1931 г. В духе идей Бриана он выступал за диалог и сотрудничество с Германией, видя в этом залог не только мира, но экономического процветания Европы. Риббентроп под влиянием Штреземана высказывал похожие мысли. В середине августа 1933 г. он встретился с Даладье дома у де Бринона, чтобы уговорить того на личную встречу с Гитлером. 30 августа Риббентроп писал де Бринону: «Получил Ваше письмо от 27 августа. Я доволен новостями и рад предстоящему приезду Вас и Вашего друга. Если удобно, я встречу Вас с “Северного экспресса”, прибывающего на берлинскую станцию “Зоо” в 8.22 утра в пятницу 8 сентября. Сообщите мне, если это решено… P. S. Позвольте напомнить о важности Ваших инкогнито, прежде всего в отношении Вашего друга, во время путешествия» [45] . Даладье отказался от поездки, опасаясь реакции антинемецки настроенных газет – L’AF в большей степени, чем коммунистической «L’Humanit'e» или социалистической «Populaire». Де Бринон отправился в путь один. 9 сентября его принял Гитлер, заявивший, что ищет «честного сотрудничества», и предложивший «выйти за рамки дипломатических каналов» путем личной встречи с Даладье. Визитер немедленно сообщил об этом премьеру. 13 сентября Риббентроп известил его, что сам едет в Париж, но ожидаемые результаты достигнуты не были. Премьер ответил: «На встречу я пойти не могу, ибо нахожусь в рамках такой системы, которая не позволяет мне действовать столь же свободно, как господин Гитлер» [46] . Единственным итогом стало интервью фюрера де Бринону, которое устроил Риббентроп.
44
Согласно Бразийяку, «торговец шампанским» в разговоре цитировал слова Морраса о «глубоко историческом сознании немцев» (RBC, VI, 264).
45
Gilbert Joseph. Fernand de Brinon, l’aristocrate de la collaboration. Paris, 2002. Р. 115, 615 (факсимиле).
46
Риббентроп И. фон. Между Лондоном и Москвой. Воспоминания и последние записи. М., 1996. C. 47; Молодяков В. Риббентроп. Дипломат от фюрера. М., 2019. С. 41–43.
В январе 1934 г. вышел сборник статей и интервью де Бринона «Франция – Германия, 1918–1934», в котором Гитлер предстал разумным государственным деятелем, готовым к диалогу, если не к компромиссу. В том же месяце на страницах влиятельного журнала «Nouvelle Revue Francaise» публицист Жан Шлюмберже писал: «Будут ли (французы – В. М.) говорить с Гитлером? Или не будут? А как будут? Общественное мнение в смятении тем более сильном, что оно больше ничего не понимает в тенденциях прессы. <…> Памфлетисты, с привычной иронией относящиеся к любой власти, объединились с престарелыми генералами, чтобы испускать тревожные крики. Левые газеты, апологеты франко-германского сближения, самым тенденциозным образом искажают или замалчивают сенсационные обращения Гитлера к Франции. Именно они подхватили старую тему германского варварства (прямое указание на L’AF – В. М.)» [47] . Французский представитель в Лиге Наций Жозеф Поль-Бонкур, не знавший о контактах Даладье с Риббентропом, продолжал в Женеве привычные «антифашистские» речи, и в Берлине заподозрили двойную игру.
47
Цит. по: Saint-Paulien. Histoire de la Collaboration. P. 10.
Гитлеру во Франции тоже не верили. Доказательством неискренности служили антифранцузские выпады в «Майн кампф» – книге, в которой автор отказывался исправить хоть одно слово в сравнении с первым изданием. Полный французский перевод был напечатан в феврале 1934 г., но Гитлер, действуя через свое партийное издательство, добился во французском суде запрета на выпуск его в продажу со
Настоятельно рекомендовавший соотечественникам читать Гитлера – как в 1895 г. «Речи к германской нации» Фихте – чтобы знать врага, Моррас в 1936 г. обвинил правительство Народного фронта в сокрытии «Майн кампф» от французов (MGA, 114). В начале 1945 г. он с возмущением вспоминал на своем процессе: «Случилось неслыханное: из Берлина Гитлер запретил французскому издательству продавать его книгу и затеял против него дело, которое рассматривалось в нашем суде как заурядный случай [нарушения] бог знает какого закона о международной торговле. И Гитлер выиграл этот процесс! И правительство не вмешалось! И правительство демократической страны не заявило, что речь идет о политическом и национальном деле, вопросе общественной безопасности, о котором наш суверенный народ имеет право точно знать, что именно там напечатано против него! Перевод “Майн кампф” исчез с полок и был погребен в подвалах у издателя, а все наши протесты ни к чему не привели. Мы публиковали подборки цитат оттуда; мы требовали напечатать официальный полный перевод в тысячах экземпляров для школ, чтобы донести хоть немного правды до французского народа. Напрасный труд! Французы остались обречены на незнание того, что угрожало им в непосредственной близости. Уже во всех “сферах” говорили, что война демократий против Гитлера будет фатальной. И только народу, которому предстояло вынести ее на себе, не сообщили о злых намерениях его врага» (МРС, 94).
«Беда, что французские политики не читали “Майн кампф”» – подытожила историк Анн Брассье (BRB, 99). В числе немногих, прочитавших ее целиком, был Бразийяк, ставший вместе с Тьерри Монье «литературным негром» для последней книги смертельно больного Бенвиля «Диктаторы», которая вышла в начале ноября 1935 г., за три месяца до его смерти. В главе о Гитлере, написанной Бразийяком в критическом, но корректном тоне, Бенвиль заменил лишь «два слова» (BRB, 97) – жаль, мы не знаем, какие именно, – так что ее можно считать выражением точки зрения обоих.
Изложив суть «евангелия расизма», авторы оценили его как «нескладные рассуждения, нелепые утверждения, бредовые измышления», хотя признали политические успехи «самого грозного из противников Франции», который «показал себя куда более ловким, чем о нем склонны были думать» (JBD, 278, 283, 293, 291). В частном письме, относящемся ко времени работы над «Диктаторами», Бразийяк отвел душу. «Эту книгу надо прочитать, поскольку в ней есть очень интересные вещи с точки зрения внешней политики. Но основная часть – рассказ о том, как маленький Гитлер открыл для себя правду расизма. <…> Я редко читал более плоскую и прискорбную чушь. Величественное нагромождение глупостей, исключительно скучных и ужасно примитивных. <…> Когда “Майн кампф” выдают за умную книгу, за анти-Маркса, за нечто стоящее – это уж слишком. На самом деле это шедевр возбужденного кретинизма» (BRB, 98).
Идейная скудость нацизма была очевидной для «Action francaise» [48] . «Национал-социализм – уже не маскарад коричневых рубашек. Это философия. А поскольку она немецкая, она не может быть легковесной, – иронизировал Бенвиль в 1933 г. – <…> Однако, если присмотреться, составные части гитлеровского учения весьма убоги» [49] . «Гитлер – одержимый первоклашка, – вторил ему Доде шесть лет спустя, – а его так называемое учение – не что иное, как мешанина из принципов, нахватанных у Лютера, Гамана, Ницше и Клаузевица. Библией этой амальгамы является посредственная “Майн кампф”» [50] .
48
М. Грюнвальд проанализировал трактовки нацистской идеологии на страницах L’AF в связи с коммунизмом, социализмом, фашизмом, демократией и тоталитаризмом (MGA, 85–94) и указал на высказывания Морраса о «еврейском характере» этой идеологии (MGA, 100–101).
49
Bainville J. Lectures. Р. 219–220.
50
L'eon Daudet. Le drame farnco-allemand. Paris, 1940. Р. 232–233.
Задолго до оформления нацизма в доктрину идеологи «Action francaise» осудили его главные источники – пангерманизм и расизм. С пангерманизмом понятно. Моррас называл расизм «интеллектуальным врагом» (MGA, 54) и «отвергал биологический миф крови» [51] , поэтому расист Ребате саркастически писал о его «ужасе перед расизмом» (RMF, 1, 133). В основу своей расовой доктрины национал-социалисты положили сочинения французов Жана-Артюра Гобино и Жоржа Ваше де Лапужа и натурализовавшегося в Германии англичанина Хьюстона Стюарта Чемберлена, что служило дополнительным доказательством неоргинальности их идей. Приведенная выше цитата Бенвиля о «гитлеровском учении» продолжалась фразой: «Там нет ничего, что не было бы известно раньше и чего не дали бы ему французские книги» [52] . Франция – родина нацизма?! Но Гобино, и то по старой памяти, пользовался некоторой популярностью лишь как писатель, а теоретика «арийства» Ваше де Лапужа не принимали всерьез ни в академической, ни в интеллектуальной среде. Моррас отвергал идеи Гобино как ненаучные и прямо предостерег юного Бенвиля от «бредней о чистой расе», когда тот ненадолго увлекся сочинениями Ваше де Лапужа, – задолго до того, как нацистские бонзы начали цитировать их «как библию» [53] . А как же наследственная монархия? В 1937 г. Моррас напомнил, что «всегда строго отделял рассуждения о политическом и экономическом наследовании от туманных, опасных и произвольных обобщений относительно физиологической наследственности» (DAE, 5). «Мы говорим, – подчеркнул он в предисловии к итоговому изданию “Исследования о монархии”, – что наследственный суверен находится в лучшем положении (чем выборный – В. М.), чтобы хорошо управлять. Мы никогда не говорили, что хорошее управление – достоинство его крови» (МЕМ, lxxxvi). Впрочем, это не мешало советским авторам утверждать, что Моррас «во многом опира[лся] на бредовые человеконенавистические идеи Гобино» [54] .
51
Pierre Boutang. Maurras. La destin'ee et l’oeuvre. Paris, 1993. Р. 285
52
Bainville J. Lectures. Р. 220.
53
Bainville J. Lectures. Р. 220.
54
История французской литературы. Т. IV. M., 1963. C. 449.