Шарль Перро
Шрифт:
Потому он и собрал все рисунки колоннады Лувра, сделанные рукой Клода, чтобы и его сыновья Шарль-Самюэль и Шарль, и все его племянники знали, что колоннаду Лувра построил Клод Перро!
Шарль подошел к одной из полок и снял с нее пачку плотных листов. Медленно перелистал альбом рисунков «машин», изобретенных Клодом. Альбом он уже подготовил к изданию.
Но всего этого мало. Шарль решил писать «Мемуары», да вот только никак не может настроиться…
Академик позвонил в колокольчик. Вошел слуга.
— Передай камердинеру, Жан, чтобы он подготовил к утру мой костюм. Я завтра иду в Академию.
— Слушаюсь, — ответил слуга и с поклоном вышел. А Перро крикнул ему вдогонку насчет парика…
Завтра он читает в Академии свою новую поэму. Он должен быть в форме. Пусть все видят, что Перро не сдался!
1701–1702 годы
В этом году началась война за Испанское наследство, которая продолжится долгих 13 лет.
Заключая Рисвикский мир в 1697 году, Людовик XIV был уверен, что вскоре вознаградит себя крупными приобретениями за счет испанской короны. Последний представитель испанской ветви Габсбургов Карл II умер в 1700 году, не оставив мужского потомства. Кроме Бурбонов на его наследство могли претендовать лишь австрийские Габсбурги. Но в результате интриг французской дипломатии Карл II перед смертью завещал все свои владения французскому претенденту — но не сыну Людовика XIV, а его второму внуку Филиппу Анжуйскому, и с тем условием, чтобы испанская и французская короны никогда не соединялись в одних руках.
Однако Людовик XIV не намеревался соблюдать на деле эту оговорку. Как только его внук под именем Филиппа V был провозглашен в Мадриде испанским королем, Людовик XIV стал от его имени управлять Испанией и испанскими колониями. Ему приписывали слова: «Нет больше Пиренеев!»
Англия и Голландия стали требовать от Людовика предоставления им торговых привилегий в испанских колониях и во французских владениях в Индии, но Людовик отверг эти требования. Тогда эти две страны поддержали претензии императора Леопольда I Габсбурга на испанский престол. Так началась война за испанское наследство, которая велась Францией против коалиции почти всех западноевропейских держав. Эта война принесла Франции тяжкие поражения и неисчислимые народные бедствия…
Шарль Перро спешит воспеть мудрость своего короля. Он пишет «Оду королю Филиппу Испанскому» и передает ее в Версаль, зная, что это произведение обязательно попадет в руки Людовика XIV. Тогда же им была написана сказка «Сахарный тростник», связь которой с современными ему событиями была очевидной: сахар, этот прекрасный пищевой продукт, поступал во Францию из испанских колоний.
И король вновь заметил своего верного слугу. В 1701 году Шарль Перро возвращается на пост председателя Академии Франции. Он сразу же обращает внимание академиков на «Всеобщий словарь французского языка», который нуждается в доработке. По его мнению, необходимо разработать основные правила грамматики.
В этом году выходят из печати «Сочинения» Николя Буало, и в одном из томов, как и обещал автор, помещено «Письмо к господину Шарлю Перро, члену Французской академии».
Перро удовлетворен.
Однажды вечером, запершись в кабинете, Шарль приступил к работе над последней в своей жизни книгой. Он взял давно приготовленный белый плотный лист бумаги и вывел в верхней части слова:
«Воспоминания о моей жизни»
И ниже:
«Книга первая…»
Он начинает писать «Мемуары». Это нужно не только его сыновьям. Он пишет «Мемуары» и для своих врагов, которые вылили на него столько ушатов грязи. Он хочет оправдаться.
Старый академик и на краю могилы все еще защищается. Он больше двадцати лет занимал ответственный пост, на котором нажил много недругов. Он взялся за «Мемуары» за несколько месяцев до смерти и боялся, что не успеет их закончить.
Перро стремится обелить и своего брата Клода, и самого себя. Как считает профессор Марк Сориано, в его «Мемуарах» очень много заведомо неточного и тенденциозного.
«Эти знаменитые „Мемуары“, — пишет он, — являются увлекательными и захватывающими как из-за того, что в них говорится, так и из-за того, что они прячут; как из-за точных сведений, которые они содержат, так и из-за тех, которые искажены».
Основываясь на собственных сочинениях Перро, в том числе и написанных им в пору его молодости, а также на произведениях других авторов, сегодня можно вычленить в «Мемуарах» академика то, что он скрыл или изобразил в явно приукрашенном свете. Но в целом степень его тенденциозности и искажения фактов не слишком велика и обычна для такого рода литературы.
Шарль Перро назвал свои «Мемуары» — «Воспоминания о моей жизни» и разделил их на четыре книги, каждая — не больше двадцати страниц.
В первой книге он рассказал о своей юности, о первых литературных произведениях, написанных вместе с братьями, раскрыл причину написания Блезом Паскалем знаменитых «Провинциальных писем», говорил о своей работе с Кольбером, особенно выделяя работу в Малой академии.
Вторую книгу Перро посвятил деятельности Клода по созданию галереи Лувра.
Третья книга повествует о деятельности Перро-академика.
В четвертой книге говорится о том, как его брат Пьер был отстранен от должности, о женитьбе самого Шарля и о последних его литературных произведениях.
И удивительное дело: ни слова о сказках! Будто и не было их в его творчестве! Словно и не имела головокружительный успех книга «Сказки матушки Гусыни…»!
Почему Шарль ни слова не сказал о своем вкладе в книгу, на обложке которой стояло имя его сына? Почему сказкам он не захотел уделить столько же внимания, сколько уделил брату Клоду, когда отстаивал его авторство колоннады Лувра?
Может быть, потому, что никто не оспаривал авторство Пьера? Или он не хотел трогать кровоточащую рану?
Или еще проще: потому, что и сам не разглядел высшего своего достижения?
Как говорил профессор Марк Сориано, «мы пришли к Перро через сказку». И жив он в веках благодаря этой маленькой книжке. Так почему же хотя бы одним абзацем он не подчеркнул открытия им нового литературного жанра?
Это еще одна нерешенная загадка в жизни Шарля Перро. Сколько же их еще осталось нерешенными?
Шарль Перро не готовил к публикации свои «Мемуары», и вместе с другими рукописями по его завещанию они оказались в библиотеке собора Парижской Богоматери. И только через двести лет, в 1909 году, Пауль Бонефон издал их.