Шарм, или Последняя невеста
Шрифт:
У широкой стеклянной двери нас встречает подтянутый худой парень в тёмно-синем строгом костюме, на плечах золотом горят нашивки. Пока он проверяет нас в списке гостей, Валентина наклоняется и скрипуче шепчет мне в ухо:
– Поедешь к Северу после бала или ночуй на улице. Вообще не возвращайся без официальной помолвки! Это ясно?
Уткнувшись взглядом в носки лакированных серебристых туфель, молча отстраняюсь. Я знаю, что нельзя позволять на себе ездить, но позволяю. Зачем? Почему? Ради отца и зыбкого будущего.
Глава 2. Генри
– Север, уснул? – хлопает меня по плечу Женя и разворачивается вполоборота к гостям. –
Не скажу же, что будущую жену? Улыбаюсь коварно и загадочно и качаю неопределенно головой. Пусть думает, что я просто устал или впал в уныние.
Сладкий мартини касается языка и разливается теплом по глотке, а в груди, заводясь в странном резонансе, стучит сердце. Тревожно что-то. А вдруг тётка обманула?
– Генри, шухер! – шепчет на ухо друг и прячется за колонной. Показывает мне жестом «молчать» и замирает. Он всегда такой: некультурный, импульсивный, никакого постоянства. Обманул девушку, обнадежил, а теперь прячется. Я бы никогда так не поступил, но моя судьба и чувства заранее бесполезны. Я даже привык.
Девушка друга идёт уверенно ко мне, покачивая пышной бальной юбкой цвета мокрой травы, и глазами метает молнии.
– Где этот слизень? – бросает на меня равнодушный взгляд, а я киваю в сторону друга. Я для женщин – почти невидимка, и в этом вся проблема.
– Предатель! – шипит на меня Ильховский и, отбиваясь от своей пассии, трясет кулаком.
– А ты думал, я не смогу тебя найти? – пищит Оля. – Да полгорода знает, что у Севера бал по случаю открытия галереи. А где он, там и ты всегда околачиваешься.
– Да я работаю, – оправдывается друг и глазами просит подыграть.
Мотаю головой «нет» и допиваю махом мартини, а Женька обиженно тычет в меня пальцем. Типа, отомщу! Ну, удачи!
Пока я наливаю себе добавки, голоса друзей затихают за широкими стеклянными дверями, а фигуры тускнеют в неоновых огнях уличных украшений. Я смотрю парочке вслед, делаю глоток сладкого напитка с травяной нотой и, повернув голову, замираю.
Малиновое платье обнимает худые ноги и ласково оглаживает фактурные бедра вошедшей девушки. Ее плечи покрывает короткая накидка черного цвета, а золото волос безбожно спрятано в прическе. Поднимаю взгляд и всматриваюсь в черты лица. Мастихин тебе в лоб! Тюбик дырявый! Тётка сказала, что падчерица страшная. Да и на фото казалась серой мышей. Судьба точно издевается надо мной. Аккуратные губки, синие глаза, ресницы, как веера. А руки… Худенькие, но крепкие. Чем там тётка говорила, девица увлекается? Ах, она не говорила.
Проглатывая рык и отмахиваясь от назойливых гостей, иду невесте навстречу и залпом допиваю второй бокал мартини. Морщусь не то от вкуса, не то от мысли сколько отвалил за уродину-не-уродину. Денег не жалко, а вот разбитые надежды не склеиваются. Но это ещё не все: игра продолжается, ведь дело не в красоте. Вдруг очаровашка тупая и, наверняка, неинтересная. У такой-то мачехи хорошие дети вряд ли вырастут. Хотя, о чем я? Неродная ведь дочь, а кто знает, какая там кровь и генетика. Вдруг она дочь гения? Я изучил её семью поверхностно: отец в прошлом неплохой бизнес держал – сеть музыкальных инструментов, а сейчас слег. Мать померла, когда второго ребёнка рожала. И почему сейчас это не прибавляет мне уверенности в успех?
Замираю около соседнего столика с вином и закусками и даже затягиваю скучную беседу ни о чем с нелепо накрашенной дамочкой за сорок. В клубке ее волос, кажется, выводок синиц поместится.
Слушаю вполуха и наблюдаю из-под ресниц. За невестой, конечно, а не тёткой с гнездом.
Валентина тут как тут. Зажигает, точно новогодняя елка. Улыбается гостям, будто этот вечер – её личный перформанс. Белые зубы сверкают, а длинные пальцы, как щупальца Горгоны, скользят по одежде одного из моих инвесторов: немолодой лысеватый Григорий Николаевич, с толстенным брюшком и безразмерным счётом в банке. Глаз у тетки хорошо наметан. Но она же замужем! И так противно видеть, как продажная клуша выстилает фальшивыми словами и улыбками дорожку в чужую постель.
И это не только мне неприятно. Падчерица стискивает плотно губы, смотрит в пол. Она прекрасно слышит, что щебечет Валентина возможному кавалеру, и по её румяному личику, я понимаю, что девушка сейчас сорвется, как рыба с крючка, и сбежит. А я так надеялся, что обойдётся без симпатий.
Но проверить стоит. Выбор невелик, а времени все меньше.
Пью маленькими глотками что-то терпкое, уже все равно что – сейчас даже водка сойдёт.
Глаз от невесты не оторвать. Не сшибает красотой, но взгляд удерживает, будто есть в ней что-то волшебное.
Белокурые волосы подобраны наверх. Приоткрыта длинная шея, в ушах скромные серьги. Они переливаются в свете ламп и вертятся на цепочках от осторожных поворотов головы. Девушка ищет глазами, шерстит толпу с какой-то надеждой. Поздно спохватываюсь: замечает меня. Неужто Валентина её предупредила?
Голубые радужки наливаются тьмой, губы утончаются, а кулаки белеют. Она точно не задушит меня во сне?
Глава 3. Валерия
В зале ярко и тесно. Куча напомаженных лиц, взгляды голодные, хмельные. Зализанные лаками и гелями волосы, белые зубы, блестящие серьги и расфуфыренные колье, как только шеи не обрываются, платья разных фасонов, с россыпью дорогих камней. Отворачиваюсь, чтобы не ослепнуть. Ненавижу весь этот напыщенный лоск. Не перевариваю богатых толстосумов, к которым липнут худенькие симпатичные девушки, готовые продать свое тело за лишний доллар.
А чем я лучше?
Иду сквозь липкую и плотную толпу, чтобы стать невестой олигарха. Оправдываюсь отцом, проблемами, долгами, а на деле – такая же пустышка, как большинство.
Его взгляд среди толпы кажется светлой нитью, протянутой через темень. Я стою, как окаменевшая, и таращусь на высокого, крепкого мужчину. Моего возможного мужа. Я знаю его по фото, видела тысячу раз в новостях, но никогда не встречала лично. И мне не нравится то, что я чувствую. Это плохо, очень плохо.
У меня есть маленькая тайна: я чувствую шарм. И заранее знаю, что мой брак с этим человеком обречен. В шестнадцать я думала, что все это сказки, что нет никакого шарма – и у меня просто больное воображение, но сейчас я знаю правду. Я – особенная.
Север идет ко мне с мягкой улыбкой, с широко распахнутыми глазами. Раскачивается и виляет упругими бедрами. Темные брюки острыми стрелами зрительно вытягивают и без того длинные ноги, а белоснежная рубашка, выглаженная до хруста, почти трещит от массивных мускул.
Шарм разливается вокруг невидимой рекой, ползет по полу тонким шлейфом и собирается схватить меня за ноги.
Отступаю.
Мне не победить в этой войне, лучше уйти сразу.
Я разворачиваюсь на каблуках и бегу через зал. Прочь. Лучше и не начинать этот фарс. Потому что я впутаюсь навечно, а потом никто не поможет. Жить бок о бок с человеком, не способным тебя полюбить – это издевательство. Даже жизнь отца не стоит такой жертвы.