Шаровая молния 3

Гор Александр

Да, после прошлогоднего парада 7 ноября, состоявшегося, когда враг стоял у стен столицы, такое мероприятие выглядит совершенно логичным. Фронт отодвинули от Москвы далеко, местами на сотни километров: есть чем гордиться. Через месяц после того парада началось контрнаступление, и люди ждут, что история повторится: парад, а вслед за ним — новый мощный удар по оккупантам. Демьянов не помнил, проходил ли такой парад в Москве, но на фотографии с прохождения войск и боевой техники перед трибунами с членами правительства и иностранными дипломатами в Куйбышеве, датированные 1 мая 1942 года, точно натыкался в интернете.

Но вместо прослушивания трансляции парада Николаю пришлось распоряжаться

грузчиками, укладывающими мебель и вещи в кузов «полуторки», а Анастасии Кирилловне — распоряжаться, что выносить из квартиры, а что оставлять. Хоть квартира и «казённая», доставшаяся Демьяновым почти со всей меблировкой, но Румянцев предупредил, что в новом жилье мебели вообще нет, и «начальство» разрешило взять из неё всё, что требуется.

— Ты бы, блин, хоть показал эту квартиру, чтобы я мог оценить, что брать, а что оставить, — недовольно заворчал на него Николай, когда тот объявил: «завтра переезд».

— Посмотришь, когда первый рейс сделаем, — только отмахнулся Анатолий. — И тогда оценишь. Мы сами только вчера закончили вывоз вещей семей, которые там жили. Цени: благодаря тебе те люди жилплощадь расширили! Но мой тебе совет: бери всё, что здесь есть. Тебе три пустые комнаты обставлять.

Пришлось готовить к перевозке и то, что изначально планировали оставить: снимать стёкла и зеркала, вынимать ящики и полки, связывать верёвочками за ручки дверцы.

Три комнаты — это хорошо, а то он уже подумал, что из-за сократившегося состава семьи его поселят в «двушку». А что? В прежней квартире ему выделяли рабочий кабинет, теперь же могли решить, что отдельная комната пойдёт только тёще с Валей, а он и в кабинете может спать.

Валюшку незнакомые мужики, выносящие кровати, шкафы и узлы, сначала напугали, но она быстро успокоилась и даже начала проявлять любопытство к происходящему. Хорошо, хоть под ногами у грузчиков не путалась. Ей, конечно, пока непонятно, из-за чего такой погром в квартире, которая оставалась неизменной, непоколебимой с самого момента её рождения. А когда начнёт понимать, родным для неё станет уже их новое жильё.

Тёщу с дочерью пришлось оставить в квартире, дожидаться второго рейса полуторки, с которым и закончат перевозку вещей. А Анатолий, сев за руль служебной «эмки», повёз Демьянова следом за ней. Мимо закамуфлированного от авианалётов Большого театра по Петровке. Потом свернули в Столешников переулок, и у Николая ёкнуло сердце. А уж когда Румянцев открыл грузчикам, несущим домашний сейф для документов, дверь квартиры, он был готов прибить этого комбинатора.

— Ты? — округлив глаза, спросила выглянувшая на шум Галина, явно забежавшая домой на обед.

24

— Да не ори ты так, — флегматично поморщился Румянцев, когда они отъехали от дома. — Всё равно это когда-нибудь пришлось бы сделать. Всё же к этому шло. А с тёщей твоей, если хочешь, я сам объяснюсь.

Нашёлся, блин, заступничек!

И ведь действительно сам начал разговор с Анастасией Кирилловной, тормознув грузчиков «покурить у подъезда». Мол, психующий сейчас Колька даже не знал, того, какой сюрприз ему приготовили «органы», организовавшие это переселение. И продиктовано это было интересами «огромной важности дела, которым занимается ваш зять».

Та встретила известие о том, что вселяться придётся именно в ту квартиру, где живёт женщина, с которой тайно встречается её зять, на удивление, очень спокойно.

— Простите, Анастасия Кирилловна. Я не хотел оскорбить этим вас и… память о Кире.

— Я вам верю, Коленька, — задрожали губы матери покойной жены после таких слов, и Николаю пришлось встать, чтобы прижать её лицо к своей

груди. — Эта та самая Галя, которая звонила, когда вы были в командировке? Ну, с малоросским акцентом…

В общем, ни грандиозного семейного скандала, ни первомайского парада в тот день не случилось. А вечером Совинформбюро торжествующим голосом Левитана известило страну о том, что в течение дня силы противовоздушной обороны столицы сбили больше полутора сотен немецких бомбардировщиков, намеревавшихся бомбить Москву, не допустив к городу ни одного вражеского самолёта. Не считая десятков истребителей, пытавшихся «расчистить небо» для этой армады. Вот уж действительно «чёрная пятница» для немецкой авиации получилась. Просто шикарную ловушку организовал для «экспертов Геринга» новый командующий войсками ПВО генерал-лейтенант Смушкевич, воплотив мудрость китайца Сунь-цзы «война это путь обмана»!

Конечно, Галина и Анастасия Кирилловна пока держались друг с другом настороженно, хотя в расстановке мебели и разборке вещей обе принимали активное участие, советуясь и обсуждая варианты. Может, ещё и потому не чурались друг друга, что раньше виделись в госпитале. Самыми же большими «помощниками» в этом деле стали Валюшка и Коля-маленький, мгновенно нашедшие общие игры и на пару боящиеся пропустить что-то интересное. Вот только отселять сына из бывшей (теперь уже бывшей) своей комнаты в общую для малышей детскую Галя решила повременить. И спать первые ночи «молодым» пришлось на её старой узкой кровати, поскольку до замены оной сделанным по заказу Николая «сексодромом» руки не доходили до самого воскресенья, в течение которого, в основном, и закончили разборку и перестановку вещей: всё-таки на следующий после переезда день, 2 мая, всем троим взрослым пришлось идти трудиться.

Ещё один плюс от переезда заключался в том, что теперь на закреплённой за Демьяновым «эмке» можно было в плохую погоду подбросить к детскому саду Галину или Анастасию Кирилловну с обоими ребятишками, ходящими теперь, естественно, в одно детское учреждение. И вообще малышня, не разлучающаяся ни дома, ни в детском саду, сдружилась, как брат и сестра. Хотя то, что они и на самом деле были таковыми, Николай и Галя держали в секрете от всех.

Новоселье? Какое может быть новоселье, если семью Демьянова специально переселяли, чтобы поменьше народа знало его новый адрес? Даже его пришлось прописывать в ЖЭКе по паспорту Шеина, а Валю записывать по фамилии тёщи, чем очень удивили «ответственную квартиросъёмщицу гражданку Финберг». В общем, внешне получилась вполне себе типовая коммуналка, хоть причина такого «финта ушами» очень даже шокировала Галю. Но куда меньше, чем последовавший в начале следующей недели визит Румянцева с целью взять у неё подписку о неразглашении «любых сведений, касающихся биографии гражданина Демьянова Н. Н., характера его деятельности и конкретных работ, вольно или невольно ставших известными подписавшейся».

— Что это значит? — задала она вопрос, когда Анатолий отправился сдавать документ в «контору».

— То, что ты получила допуск к информации, обладателей которой можно пересчитать по пальцам.

— Ты настолько засекречен, что это было необходимо? Ни за что бы не подумала.

Пожалуй, даже сильнее засекречен, чем был бы твой покойный муж, доживи он до этого времени и войди в состав команды Курчатова. О том сейчас тоже нигде не сыскать никакой информации, а каждого, кто попытается навести справки, немедленно «возьмут на карандаш» и расспросят, зачем ему это нужно. Был бы Демьянов физиком-ядерщиком, а не «дилетантом широкого профиля», и он бы уже давно не бегал по Москве, а обитал в Сарове, за высоким забором из колючей проволоки.