Шаровая молния 3
Шрифт:
— Неужели вам так плохо с нами? — возмутилась Галина.
— Нет, Галечка, не плохо. Не в этом дело. Просто я для вас всех, кроме Валюшки, чужая. У вас с Николаем, как мне кажется, должна получиться неплохая семья. Я просто буду лишней в ней. Вон, даже Валя уже называет вас мамой. Нет, не подумайте, что я из-за этого ревную её к вам! Киру уже не вернёшь, а ребёнку, особенно девочке, нужна мать.
«Не ревнует», а в глазах стоят слёзы…
— Валечке и бабушка нужна. У неё ведь вы, к сожалению единственная из бабушек и дедушек: Николай сирота, моя мама умерла, когда мне было
— Анастасия Кирилловна, я не могу вам запретить, если вы всё-таки решитесь уехать. Но я могу попросит вас остаться с нами. И прошу остаться, — произнёс своё веское слово глава семьи. — Там вы точно останетесь одна, начнёте по внучке скучать, изведётесь.
В общем, кое-как убедили. И немаловажную роль в этом сыграла именно Валюшка, в разгар «бунта» попросившаяся к бабушке на колени. А за ней и Колька-маленький, взявший привычку «обезьянничать» следом за чуть более старшей сестричкой.
Эта история стала поводом для, прямо скажем, непростого ночного разговора между гражданскими супругами. В общем, Николай объявил Гале, что хочет не только «узаконить» их отношения, но и официально усыновить Колю-маленького. Камнем преткновения стало его желание сохранить за сыном записанные в метрике отчество и фамилию.
— Чёрт знает, что получится! — возражала Галина. — Все в семье Демьяновы, а он один — как отщепенец какой-то! Кроме того, ты же знаешь, что у нас к людям с еврейской фамилией относятся не всегда хорошо. Даже я, украинка, уже с этим не раз сталкивалась.
Но попаданец, просто потрясённый самоотверженностью «Лёвушки» и его желанием сохранить память о себе в ребёнке, пусть даже зачатом не им, стоял на своём. В конце концов, сошлись на компромиссе: их сын будет носить двойную фамилию — Демьянов-Финберг. Николай Львович. А когда подрастёт — не скрывать от него, что мать вышла замуж за нынешнего отца вторым браком. Галя же тоже усыновит Валечку, и та будет знать, что её настоящая мать погибла во время войны.
Анастасию Кирилловну поставили перед фактом, буквально через пару дней предъявив ей уже готовые документы из ЗАГСа. Растрогали…
Конец июня порадовал и выходом пластинки с записями песен в исполнении «эстрадного оркестра Аркадия Шварца», в которую вошла и новая песня «Вьётся в тесной печурке огонь», соло на аккордеоне в которой исполнила Клава Рыжова. Теперь — Клавдия Шварц. Именно она и передала пластинку Николаю, поскольку к тому времени Аркаша с ребятами снова укатил на фронтовые гастроли. Настоящий раритет, поскольку на её этикетке имелась дарственная надпись «Нашему вдохновителю» и подписи всех членов концертной бригады.
— Ты же исполнял нам эту песню и говорил, что её ещё никто до нас не слышал. А почему твоего имени нет в указании её авторов? — удивилась жена.
— Его нет и не будет и в других песнях, которые сейчас исполняют или будут исполнять эти ребята. Просто потому, что не я их сочинил.
— А кто же?
— Разные люди в совершенно
— Ты представляешь, какой будет скандал, если те люди смогут доказать, что именно они являются их авторами?
— Не смогут. Они их ещё не сочинили.
— Но как такое может быть?
— Помнишь, ты давала подписку о том, что не имеешь права разглашать любую информацию обо мне? То, что я тебе сказал и сейчас скажу, как раз относится к этой информации. Эти песни написаны в будущем. Какие-то — пару лет «вперёд», какие-то — десять-пятнадцать, а ту, которую мы с тобой называем «нашей», и вовсе появилась через сорок пять лет после дня, когда ты её услышала.
— Ты что же, умеешь заглядывать в будущее? — после нескольких секунд «переваривания», осторожно спросила Галина. — Ты же… Ты же ещё тогда, в Харькове, предупредил Льва, чтобы я ни в коем случае не ехала в Днепропетровск, когда он умрёт. Он мне рассказал об этом перед смертью.
— Да, так и было. И попросил отправить Курчатову его исследования по влиянию радиации на организм человека тоже я. Потому что знал, что они будут очень, очень нужны Игорю Васильевичу. Только, к сожалению, заглядывать в будущее я не умею, — вздохнул Демьянов. — Если бы умел, мы бы с тобой так и не поженились, поскольку я не допустил бы, чтобы погибла Кира. В такое сложно поверить, но я — человек из другого времени, неизвестно какими причудами природы переместившийся на восемьдесят пять лет назад. Все эти песни, мои награды, значительная часть того, что я сейчас делаю — всего лишь результаты труда людей, о которых там, в будущем, известно как о прошлом.
— Ты… не шутишь?
— Увы. Но не спрашивай меня, как такое вообще могло случиться. Для меня это тоже загадка. И, по-моему, та подписка, которую взял с тебя Толик Румянцев, лучше всего подтверждает, насколько это серьёзно. Он, кстати, был одним из первых, кто встретил меня здесь, в прошлом для меня времени.
— На восемьдесят пять лет назад… Как же мы, должно быть, примитивно выглядим в твоих глазах…
— Зря ты так считаешь. Сравнивая людей нынешней эпохи с моими современниками, я восхищаюсь нынешними. У них есть высокие цели, они совершенно искренне стремятся их достигнуть, не щадят себя для их достижения, а не погрязли в мещанском болоте, мелконьких бытовых проблемках и опасениях, как бы из-за проявления самоотверженности не стать посмешищем для окружающих. Массово стремятся вперёд, понимаешь? Думают не только о собственном благополучии, а ещё и о том, чтобы добиться его для всех. Нет, мне на мой характер намного лучше сейчас, чем там, в будущем. Труднее, но морально — намного комфортнее.
Если бы меня попросили одним словом описать главную черту характера нынешних людей, я бы выбрал для этого слова искренность. Нет, конечно, двуличия, подлости, вранья хватает и сейчас, но в основной массе эти люди всё-таки куда более искренние, чем те, кого я знал во времена, из которых попал сюда. Может, они просто верят в светлое будущее, которое на поверку оказалось не таким уж и светлым. Но, опять же, верят совершенно искренне.
Фрагмент 17