Шайенский блюз
Шрифт:
Чивингтон методично стирал с лица земли каждый индейский поселок, попадавшийся на пути его Третьего кавалерийского полка. «Единственный способ договориться с дикарями заключается в том, чтобы уничтожить их полностью», — говорил он. Индейцы попытались сопротивляться, но их отряды были мелкими и разрозненными. Тогда шайены объединились с племенами арапахо и стали действовать крупными бандами. Новая тактика оказалась более эффективной. Ощутимые потери заставили губернатора Эванса пойти на мирные переговоры.
Вождь Черный Котел всегда стремился к мирному сосуществованию с белыми. Он был
Согласно договору он отвел свои отряды и встал лагерем на реке Сэнд-Крик. Чивингтон прибыл туда немного позже. Выбрав удобный момент, когда большая часть воинов отправилась на охоту, полковник окружил мирный лагерь и приказал уничтожить всех, кто в нем остался, всех до единого. Именно там была произнесена его знаменитая фраза: «Убейте их всех. Нечего плодить вшей».
После артиллерийского обстрела ополченцы ворвались в лагерь. Приказ был выполнен. Вождь Черный Котел вышел навстречу кавалеристам, размахивая звездно-полосатым флагом, но был сражен градом пуль. Ни один ребенок, ни одна женщина, ни один старик не остались в живых. Кавалеристы с триумфом вернулись в Денвер, и горожане осыпали их цветами на улицах.
Многим действия Чивингтона показались излишне жестокими. Но разве не точно так же действовал прославленный генерал Шерман, чья армия весной того же 64-го года прорвалась в беззащитную Флориду? Шерман громил на своем пути фабрики и склады, сельские школы и поместья аристократов, церкви и больницы. Он разрушил тылы южан, и этим обеспечил победу Севера. Террор становился основной тактикой победоносного войска Соединенных Штатов. Так почему бы не применить эффективную тактику против других врагов, не менее опасных, чем Конфедерация?
Известие о резне на Сэнд-Крик распространилось среди индейцев. Чивингтон рассчитывал запугать их, но он ошибся. Война разгорелась с новой силой, и уже ни о каких переговорах не могло быть и речи.
Но теперь ситуация была не та, что год назад. Гражданская война закончилась. В Колорадо были стянуты достаточно большие силы регулярных войск. Армия не могла упустить новую возможность для получения наград и званий, а политиканы — для громких выступлений. Патриоты, расисты и пацифисты — все они использовали войну с одинаковой выгодой для своей карьеры.
Последний крупный отряд шайенов под командой Кривого Ножа насчитывал всего три сотни воинов, и тринадцать тысяч солдат преследовали его в течение шести недель. Когда же дело дошло до последнего боя, и индейцы были перебиты, перед глазами победителей открылась отнюдь не героическая картина. Среди убитых шайенов почти половину составляли женщины и дети. И было видно, что многие матери нарочно поднимали над собой своих младенцев, чтобы те погибли от пуль, но не попали в плен к белым.
С того времени ничего не было слышно о том, чтобы шайены снова на кого-то нападали. Они ушли на юг, в Оклахому, где поселились
Неудивительно, что Горбатый Медведь решил уйти на север. Гончару хотелось поскорее присоединиться к нему.
Но сначала надо было выручать Майвиса.
Домбровский подошел к нему с картой.
— Я прикинул ваш маршрут. Вот здесь вы пересечете реку и, двигаясь строго на север, дня через три выйдете к дороге. А дальше уже не заблудитесь. На всякий случай запоминайте приметы, чтобы на обратном пути не тратить время. Мне почему-то кажется, что мы еще встретимся.
— Возможно. Рассчитываете задержаться?
— Придется. Князь влюбился в это место. Он уже видит тут русскую колонию, которая скоро превратится в новую губернию.
— А себя видит губернатором?
— Почему бы и нет? В колонии можно устроить жизнь по новым порядкам. Здесь поселятся свободные люди, и их дети будут первым поколением русских, не знакомых с рабством. Мы — сеятели, если выразиться языком наших реформаторов. Представляете, какой народ поднимется над этой пашней через два поколения? Сюда не доползет ни один столичный чиновник. И всё, от сарая до дворцов, построит здесь свободный человек, а не крепостная вороватая пьянь.
— Вы не больно-то ласково отзываетесь о своем народе. Вороватая пьянь… И свободный человек не строит дворцов.
— Это я в романтическом угаре ляпнул, — рассмеялся Домбровский. — К черту дворцы. Надо строить мосты, прокладывать дороги. А что до моего отношения к народу, то отвечу так. Если откинуть метафизику и политическое пустословие, то каждый из нас — человек своего племени. Чтобы выжить, надо спасать свое племя. Не комплименты ему расцвечивать, а спасать. Лечить, учить, строить. Присоединяйтесь к нам. Работы хватит на всех.
— У меня есть работа, — сказал Гончар, садясь в седло. — И мое племя в беде.
часть 4. Преподобный
30. Не делите деньги ночью
Он отправился в Ледвилл, ни на секунду не задумавшись, зачем это делает. Ему вообще не хотелось ни о чем думать. Хотелось увидеть Майвиса, хотелось найти Милли. Если тебе хочется есть, ты находишь пищу и ешь, а не размышляешь о том, как это сделать.
Но, остановившись у обочины дороги на Ледвилл, Гончар призадумался. Обилие следов говорило о том, что ему предстоит встреча с большим городом. Степан ощутил просто звериную тревогу. Город — это десятки улиц, где из-за каждого угла тебе могут выстрелить в спину. На миг его охватило сильнейшее желание повернуть прочь, бежать без оглядки от этого скопища опаснейших существ на свете — двуногих тварей, изрыгающих огонь и свинец.
Волна страха окатила его, заставив зябко передернуть плечами — и ушла. Опасность — лучший ориентир. Надо двигаться навстречу ей, тогда не заблудишься.