Шедевр
Шрифт:
Оскар, клянусь, если ты останешься в живых, я тебя убью! За твои идиотские шутки! Зачем ты вообще полез к этому парню, зная, что у него оружие?! Идиот!
Пробегая мимо фонтана, я спотыкаюсь о лежащую там деревянную лестницу, видимо, уроненную ветром, и позорно качусь по земле еще несколько метров на одной лишь инерции. Кожа на ладонях и коленях, разумеется, сдирается и начинает кровоточить, но я почти не обращаю на это внимания. Доза адреналина в крови так велика, что позволяет мне не отвлекаться на такие мелочи. Но боль помогает мне вновь прийти в себя и угомонить хаос в мыслях. И остаток пути до бассейна я проделываю уже спокойным шагом, стараясь, чтобы гравий у меня под
Ногти до крови впились в ладони, и бурые кровавые пятна на земле отмечают мой путь. А сама я чувствую себя затянутой струной, готовой вот-вот лопнуть от напряжения. Полностью обратившись в слух, я слушаю их разговор.
– Да кто ты вообще такой?!
– Сомневаюсь, что человек вроде тебя сможет понять все тонкости моего искусства, даже если я и сделаю себе труд рассказать об этом. А я не сделаю.
– Искусство? Ты называешь это искусством?! Глумление над трупами? Да ты псих!
– Люди вроде тебя слишком ограничены. Они способны видеть только одну сторону сущего. Ту, которую хотят видеть, и не готовы принять остальное.
– Заткнись! Не тебе читать мне нотации!
– Иначе что? Застрелишь меня? Сомневаюсь… Ты ведь за всю жизнь никого не убивал. Если бы хотел, то давно бы это сделал.
– Я сказал, заткнись!
Оскар лишь смеется в ответ, а у меня волосы на голове шевелятся от ужаса. Да как, черт побери, он может оставаться таким спокойным, когда в него из пистолета целится какой-то неуравновешенный?!
– Что смешного? – шипит сквозь зубы парень.
– Просто уже в который раз убеждаюсь, что дороже всего людям обходятся их собственные жадность и глупость, – невозмутимо говорит тот. – Сам рассуди. Еще вчера ты и твои друзья были живы и здоровы, и так бы и продолжалось, не реши вы сунуться в мой дом. Все вы были бы гораздо счастливее и живее, чем сегодня.
Парень ничего от отвечает. Вместо этого я слышу щелчок взводимого курка. Но выстрела нет. Вместо этого раздается истошный крик, знакомое шипение и усмешка Оскара. Когда я выскакиваю из-за угла, парень уже падает на вымощенный мозаикой пол. Его палец все же жмет на курок, но пистолет направлен в стену, и пуля оставляет там дымящееся отверстие. Рядом с Оскаром замерла смертоносными кольцами Бэлль с раздутым капюшоном и зло шипит, высовывая раздвоенный язык.
Посмотрев на лицо упавшего парня, я вижу на его щеке стремительно опухающий след от укуса. Видимо, змея пряталась на бордюре, скрытая от посторонних глаз плющом, а потом рывком атаковала, метя в глаза.
– Познакомься с моей змеей, Бэлль, – произносит Оскар, садясь на корточки возле него и отбирая пистолет. – Как ты понимаешь, она очень ядовита. При укусе она впрыскивает в тело около двухсот миллилитров яда. Этой дозы достаточно, чтобы убить целого слона. Ее яд обладает сильным нейротоксическим действием и вызывает паралич мышц, отвечающих за дыхание. Самыми опасными зонами для укусов являются лицо, шея и грудь. В среднем человек умирает через пятнадцать минут. Так что наслаждайся.
Меня аж передергивает, когда я слышу эту речь, произнесенную тихим, проникновенным голосом, в котором так и слышится откровенная издевка. Пожалуй, в этот момент я впервые увидела в нем не только гениального творца, но и куда более страшного человека, чем любой, с кем мне доводилось сталкиваться до этого. Атараксия снова дает сбой, и я смотрю на Оскара с откровенным ужасом, слушая стоны несчастного парня, которому ничем не смогу помочь. И понимаю, что и я сама вполне могла оказаться на его месте. Бэлль часто была рядом со мной. Одно его слово, и я бы так же валялась на полу, а он бы безмятежно
Так, не сказав ни слова, я разворачиваюсь и, невидяще смотря прямо перед собой, иду к дому. Меня все еще колотит от страха, ссадины на коленях и ладонях отдают жгучей болью. А в голове только одна мысль.
Все, мои каникулы закончены. Надо уходить отсюда. Немедленно!
========== Глава 16. Касание смерти ==========
Совсем как недавно шла сюда, теперь я быстрым шагом иду обратно, а руки все еще подрагивают от напряжения. Губы сжались в ровную черт, а зубы стиснуты так сильно, что, кажется, вот-вот пойдут трещинами.
Но моей решимости хватает ненадолго. Когда я прохожу мимо фонтана с Русалкой, настроение опять начинает медленно, но верно выправляться. Гром и молнии в эмоциях, еще минуту назад накрывавшие меня с головой, постепенно становятся все слабее и незначительнее.
Черт, в такие моменты даже я сама не могу понять, что же я чувствую. В подобных ситуациях действительно хочется, чтобы эмоции или были стабильными и постоянными, или же вообще исчезли навсегда, чтобы не было никаких проблем.
Лестница, о которую я споткнулась, все еще валяется на земле, и я, помня за собой привычку наступать на одни и те же грабли дважды, поднимаю ее и прислоняю к забору от греха подальше. Позади меня шуршит гравий, но я не придаю этому значения. Кроме меня и Оскара в этом доме все равно никого нет.
И только когда в затылок мне тыкается холодное дуло пистолета, я понимаю, что с последней мыслью явно погорячилась. Сообразить хоть что-то мне не дает тяжелый удар, обрушившийся на мой затылок. Картинка перед глазами померкла, но не пропала. Скорее это можно назвать временным выпадением из мира.
Когда я прихожу в себя, ситуация проясняется. Судя по тому, что находимся мы все еще здесь, в отключке я пробыла не так долго, может, пару минут от силы. Но кое-что за это время успело случиться. Во-первых, моя шея в крепком захвате чьей-то сильной руки. Во-вторых, ствол пистолета смотрит мне уже не в затылок, а в висок. В-третьих, рядом нарисовались Оскар и Бэлль, что, в принципе, неудивительно, учитывая, что мы буквально в двух шагах от павильона с бассейном. И, в-четвертых, я и тот, кто меня держит, почему-то стоим посреди фонтана по колено в воде.
– Такого ты не ожидал, да? – тихим угрожающим шепотом произносит человек у меня за спиной. – Я подозревал, что ответственный за исчезновения людей живет не в городе, а скорее всего в одном из загородных поместий. Пришлось повозиться, прежде чем мне удалось найти это место.
– Вы что, знакомы? – спрашиваю я у Оскара. Вырваться не пытаюсь, чревато это, когда пистолет тебе в голову направлен. Да и в придачу сама голова раскалывается так, будто мне туда нож кто-то вогнал по самую рукоятку.
– Вряд ли мы знакомы, – отвечает вместо Оскара этот не то парень, не то мужчина, мне отсюда не видно. Однако по голосу ясно слышно, что ярость буквально переполняет все его существо, и он даже не говорит, а шипит сквозь зубы. – Вряд ли ему было хоть какое-то дело до близких людей тех, кого он убил.
Эти простые слова почему-то задевают меня за живое. Словно все мы замешаны в какой-то очень паскудной истории, от которой всем нам тошно. Хотя, наверное, так и есть. В конце концов, я сама себя могу спросить, а думаю ли я о своих близких? О родителях и товарищах? Об их чувствах относительно моего внезапного исчезновения. Я не хочу, чтобы меня нашли, но даже ни разу не задумывалась, каково им знать, что я пропала без вести и нахожусь в руках неизвестно кого, предположительно, серийного убийцы. Я думала лишь о себе.