Шедевр
Шрифт:
Комната просто ужасна. Грязно-серые местами ободранные обои, под которыми видно кирпичные стены; разбитое круглое зеркало висит прямо над кроватью; старый-престарый пыльный сундук у изножья, покрытый ржавчиной; перекосившаяся двухъярусная тумбочка, на ее столешнице стоит относительно новый фарфоровый кувшин; чье-то пожелтевшее от времени небольшое фото в рамке, оно настолько плохого качества, что рассмотреть лицо не представляется возможным; высокий простой платяной шкаф, весь в царапинах и выбоинах, пустой, как я убедилась (если не считать человеческий скелет,
Посмотрев на стоящий на сундуке динамик, нарушивший тишину, я привожу тело в сидячее положение и только пожимаю плечами.
– Сидеть все равно где-то надо, – говорю я, вздыхая. – Почему бы не здесь?
Мое нынешнее настроение как раз из той категории, когда хочется забиться в какой-нибудь укромный уголок и сидеть там, свернувшись в клубочек.
– Тем более, у меня тут неплохая компания, – киваю я на скелет, который не стала запихивать обратно в шкаф, а просто усадила на кровать в ноги.
Несмотря на антураж комнаты, уходить отсюда не хочется. Сейчас она как нельзя лучше отражает то, что творится у меня в душе. Жалкие обрывки вместо нормальных эмоций, ветер в голове, и скелетов в шкафу тоже хватает, как и у любого человека.
После того вальса в гардеробной, когда Оскар все же оставил меня одну, я никак не могу привести мысли в порядок. Я так и не получила ответов ни на один из своих немых вопросов. Более того, возникло еще много новых. И чем больше становится их количество, тем хуже становится мне. Словно я сама загнала себя в ловушку.
Ведь если подумать, то что я действительно здесь делаю? Первое время я пыталась писать книгу, но потом стала уделять этому все меньше и меньше времени. И не делала, по сути, ничего. Просто жила. У меня даже мысли не было уйти отсюда. Но почему? Разве мне не дорога моя жизнь?
Не знаю. Видимо, нет.
Как же, не дорога она тебе! Что ж тогда тебя мучают кошмары? И ты кричишь, что не хочешь умирать. Ты боишься смерти, и это естественно для любого человека.
Но разве я любой человек?
А разве нет? В чем твое отличие от остальных? Ты вообразила, что ты другая. Что отличаешься ото всех. Что не похожа на других. Но ведь на самом деле это не так. На самом деле в душе ты осталась прежней. Просто твоя маска, которую ты сама себе надумала, приросла слишком крепко.
Я боялась, когда меня похоронили заживо, потому что там не было никакой надежды на спасение.
Но ведь тебя же в итоге спасли.
Да, и теперь я не боюсь смерти.
Если Оскар решит тебя убить, ты ему просто позволишь?
А он решит?
Он ведь с самого начала сказал, зачем ты здесь. Ты и сама все видела за все то время, что живешь в этом доме.
Но ведь у него была
Но тебя все устраивает. Полностью устраивает. Ведь ты сама не хочешь уходить отсюда. Ты отказываешься принимать прошлую себя и не видишь будущую. Видишь только здесь и сейчас. Что тебе мешает бросить все и уйти? Ведь Оскар сказал, что не держит тебя.
Но ведь мы еще не закончили. И я не хочу, чтобы мы заканчивали. Мне все еще интересно.
Интересно что?
Что будет дальше. Ведь все это не может длиться вечно.
А уйди он отсюда навсегда, осталась бы ты тут совсем одна?
Вот это хороший вопрос на самом деле… Действительно, осталась бы я? Здесь, в месте, которое за это время стало мне роднее собственного дома. Осталась бы, если бы знала, что Оскар никогда сюда не вернется? Не знаю. Его недавний уход наглядно показал, что я могу прекрасно жить тут и одна, но… Но ведь тогда я была уверена, что он просто уехал куда-то по своим делам и скоро вернется.
Черт… У меня нет ответа, хотя я, пожалуй, больше склоняюсь к отрицательному. А может и нет…
Мои размышления прерывает скрип полузакрытой входной двери, и в комнату с тихим шипением заползает Бэлль. Я не видела ее так долго, еще с момента ухода Оскара, что уже начала подзабывать, как она выглядит. Да и мало она чем отличается от других королевских кобр.
По ножке поднявшись на матрас, она, словно удав, обвивается вокруг костей многострадального скелета, а мне совершенно не кстати приходит в голову мысль, что этот скелет принадлежит одной из жертв Оскара, которая по какой-то причине не нашла своего места в колбе с бальзамом. Хех, у меня и правда хорошая компания, товарищ по несчастью. Хотя, почему, собственно, по несчастью?
Всякий бред в голову лезет…
Я еще раз смотрю на надпись на стене. Интересно, кто ее сделал? Что это вообще за комната? Судя по скромному убранству, вряд ли тут жили хозяева дома. Хотя… Терзают меня кое-какие смутные сомнения…
– Это твоя детская комната? – спрашиваю я.
– Разве это похоже на мою детскую? – отзывается Оскар спустя несколько секунд.
Я еще раз оглядываюсь по сторонам, оценивая окружающую меня обстановку, а потом вспоминаю то, что Оскар писал в своем дневнике. Вывод напрашивается сам собой.
– Похоже, – киваю я, разводя руками, словно пытаясь сказать, что комната говорит сама за себя. – И, судя по всему, ты здорово не любил это место.
– Мое детство при всем желании нельзя было назвать безоблачным, – произносит он. – Можешь представить себе, Эмеральда, каково это, когда у тебя есть возможность получить все, что угодно, но при этом ты не можешь получить ничего?
– Вряд ли, – честно отвечаю я. – Обычно меня ни в чем не ограничивали. Я сама знала меру.
Не успеваю я довести свою мысль до конца, как из динамика вновь доносится голос Оскара, и сейчас в нем отчетливо слышатся довольные нотки.