Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шрифт:
— Бедняжка! — пробормотал мягкосердечный старый джентльмен. — Само профитение привело ее к вам — или его.
— Какое там провидение! — рявкнул Питер. — А обо мне провидение не позаботилось? Подсунуло мне это дитя улицы — изволь возись с ним.
— Как это похоже на фас, радикалов, — презирать ближний за то, что он не родился в пурпуре и тонком белье!
— Я послал за вами не для того, чтобы препираться о политике, — возразил Питер, усилием воли подавляя негодование. — Я послал за вами, чтоб вы определили,
— И што же ви тогда стелаете?
— Не знаю, — признался Питер. — Если это мальчик, — а мне думается, что это так и есть, — пожалуй, можно найти ему местечко где-нибудь в редакции; конечно, придется сначала немножко пошлифовать его.
— А если тэвочка?
— Какая же это девочка, когда она ходит в штанах? К чему заранее придумывать затруднения?
Оставшись один, Питер зашагал по комнате, заложив руки за спину, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся сверху.
— Хоть бы оказался мальчик, — бормотал он про себя.
Он остановился перед портретом хрупкой маленькой женщины, глядевшей на него с камина. Тридцать лет тому назад, в этой самой комнате, Питер так же шагал из угла в угол, заложив руки за спину, ловя каждый шорох, долетавший сверху, повторяя те же слова.
— Странно, — пробормотал Питер, — очень странно.
Дверь отворилась. Появилась сначала часовая цепочка, колыхавшаяся на круглом брюшке, а затем и сам доктор. Он вошел и затворил за собой дверь.
— Совсем здоровый ребенок, — объявил он, — лучше нефозможно шелать. Тэвочка.
Два старых джентльмена посмотрели друг на друга. Элизабет, по-видимому успокоенная, замурлыкала.
— Что же я с ней буду делать? — спросил Питер.
— Да, ошень неловкое положение, — сочувственно заметил доктор.
— То есть самое дурацкое!
— У вас некому присмотреть за тэвочкой, когда вас нет дома, — озабоченно соображал доктор.
— А насколько я успел познакомиться с этим созданием, — добавил Питер, — присмотр здесь понадобится.
— Я тумаю… я тумаю, я нашел выход.
— Какой?
Доктор наклонил к нему свое свирепое лицо и с лукавым видом постукал себя указательным пальцем правой руки по правой стороне своего толстого носа.
— Я восьму эту тэвочку на свое попечение.
— Вы?
— Мне это не так трудно. У меня есть экономка.
— Ах да, миссис Уэтли.
— Она тобрая женщина, — когда ее узнаешь ближе. Ей только нужно руковотительство.
— Чушь!
— Почему?
— Вам воспитывать такую упрямицу — что за идея!
— Я буту тобр, но тверт.
— Вы ее не знаете.
— А ви тавно ее знаете?
— Во всяком случае, я не ношусь со своими сантиментами — этим только погубишь ребенка.
— Тэвочки не то, что мальшики: с ними нужно инаше обращаться…
— Положим, и я ведь не зверь, — огрызнулся Питер. — А что, если она окажется дрянью? Ведь вы о ней ничего не знаете.
— Конешно, риск есть, — согласился великодушный доктор.
— Это было бы недобросовестно с моей стороны, — сказал честный Питер.
— Потумайте хорошенько. Где не бегают маленькие ножки, там нет настоящий home. Мы, англичане, любим иметь home. Вы не такой. Вы бесшувственный.
— Мне все же кажется, что на мне лежит какое-то обязательство, — сказал Питер. — Девочка пришла ко мне. Я в некотором роде за нее отвечаю.
— Если ви так на это смотрите, Питер… — вздохнул доктор.
— Всякие там сантименты, — продолжал Питер, — это не по моей части, но долг — долг иное дело!
И, чувствуя себя древним римлянином, Питер поблагодарил доктора и распрощался с ним. Затем он кликнул Томми.
— Ну-с, Томми, — начал Питер Хоуп, не поднимая глаз от бумаги, — отзывом доктора я вполне удовлетворен, так что ты можешь остаться.
— Было вам говорено, — возразила Томми. — Могли бы поберечь свои деньги.
— Но только нам надо придумать тебе другое имя.
— Это зачем же?
— Да ведь ты хочешь быть у меня экономкой? Для этого нужно быть женщиной.
— Не люблю бабья.
— Не скажу, чтоб и я его очень любил, Томми. Но ничего не поделаешь. Прежде всего, надо тебе одеться по-настоящему.
— Ненавижу юбки. Они мешают ходить.
— Томми, не спорь!
— Я не спорю, а говорю то, что есть. Ведь правда же, они мешают — попробуйте сами.
Тем не менее женское платье для Томми было заказано и понемногу вошло в привычку. Но привыкнуть к новому имени оказалось труднее. Миловидная, веселая молодая женщина, широки известная под вполне пристойным и добропорядочным именем и фамилией, бывает теперь желанной гостьей на многих литературных сборищах, но старые друзья и до сих пор зовут ее «Томми».
Неделя испытания подошла к концу. Питера, у которого был слабый желудок, осенила счастливая мысль.
— Знаешь что, Томми… я хочу сказать: Джейн, не худо бы нам взять женщину — только для кухни, чтоб варить обед. Тогда у тебя будет больше времени для… для другого, Томми… то есть я хочу сказать: Джейн.
— Для чего «другого»?
Подбородок поднялся кверху.
— Ну — для уборки комнат, Томми, для… для вытирания пыли.
— Мне не нужно двадцать четыре часа в сутки, чтоб убрать четыре комнаты.
— И потом — иной раз приходится послать тебя с каким-нибудь поручением, Томми. Мне было бы гораздо приятнее знать, что я могу послать тебя куда угодно, не нанося этим ущерба хозяйству.
— Да вы к чему это клоните? Ведь я и так полдня сижу без дела, я все могу успеть.
Питер решил проявить твердость.