Шеф-повар Александр Красовский
Шрифт:
Я, конечно, громко восхищался, хвалил вкус хозяйки. Хотя ничего особенного внутри не было, все очень по-фински, голый функционал и все.
Но лучше бы моей жене и маме такого великолепия не видеть, чтобы не заболеть черной завистью. Так, что я порадовался тому, что нахожусь здесь в одиночестве и нисколько никому не завидую. Почему-то появилась уверенность, что и у меня все будет не хуже, а возможно и лучше, чем у новой бабушки.
Видимо, я не очень владею даже бытовым финским языком, потому что небольшую придорожную забегаловку, перевел для себя со слов Армаса, как
Это оказалась одноэтажная стекляшка, каких и в нашей стране появится море, когда начнутся лихие девяностые годы, названные одной известной вдовой президента-алкаша, святыми.
Однако, надо учесть одно существенное обстоятельство, в Финляндии не было рэкета и проблем с ним связанных.
Поэтому на охрану тратиться не было нужды. Когда мы зашли во внутрь, нас встретила только официантка, рыжая полная финка и, кидая на меня любопытствующие взгляды, оживленно заговорила с хозяйкой, то бишь, Ритой.
Не скажу, что стол ломился от разнообразных яств, финны есть финны, ну, что с ними поделаешь.
Наш столик находился в углу, за другими столами в основном сидели дальнобойщики, им до нас не было никакого дела. Но местные жители, заходящие на перекус, изредка заговаривали с Риттой и Армасом. Было интересно наблюдать, как у провинциальных сдержанных финнов начинают проявляться эмоции, когда они узнают по какому поводу старая Ритта Пеккарайнен обедает в своей кафешке.
Спиртного на столе не было, поэтому Армас вел себя беспокойно, и все время порывался куда-то идти. Но жена четко пресекала эти попытки. А в один прекрасный момент очень тихо произнесла.
— Армас, ты помнишь, что мы сегодня еще должны съездить к Тойво. Смотри я ему, все расскажу, и он тебя отругает, как старший брат.
После этих слов, бабушка начала объяснять, что Тойво, старший брат Армаса тоже читал статью в газете и очень хочет увидеть повара, так понравившегося президенту Кекконену. Тойво очень уважает президента и его мнение, поэтому очень просил познакомить его с этим мальчишкой, раз уж он здесь появится.
А посему, увы, но придется ехать еще и к Тойво Паккарайнену, богатому фермеру, снабжающему половину Йоэнсуу молочными продуктами.
Немного отъехав от города, мы свернули на проселочную дорогу, однако по ней можно было ехать почти, как по шоссе. Мы проехали несколько хуторов, Напротив каждого на дороге возвышались помосты, со стоящими на них бидонами.
Хоть я ничего не спрашивал, бабуля пояснила, что с этих помостов два раза в день забирают молоко.
— Да, уж, выставь у нас сейчас молоко на дороге, — подумал я, — через полчаса ни молока не бидонов не найдешь.
Почему-то именно сейчас, мне, до зубовного скрежета, захотелось остаться жить здесь. Тем более, зная, что будет твориться у нас спустя всего семнадцать лет. А тут, тишина и покой. По крайней мере, так было в прошлой жизни, как будет здесь, никто не знает. Хотя мое влияние на историю, похоже близится к нулю и вряд ли станет больше. Я ведь не собираюсь писать письма Брежневу и Горбачеву. Психиатрические больницы прекрасно обойдутся без меня.
Проехав огромное поле, засеянное непонятным злаком, мы остановились
Тойво Пеккарайнен встретил нас на крыльце вдвоем с женой. С Риттой он даже обнялся, а Армасу пожал руку и потом молча погрозил пальцем.
Я уже знал, что Тойво тоже когда-то был алкоголиком. Но потом попал в секту пятидесятников, уверовал в Господа, как они говорят. Бросил пить, курить, и взялся за дело. После чего довольно быстро начал богатеть. Он смог взять кредит в банке и построить небольшой молокозавод, и теперь местные фермеры продают молоко ему. Нет, он не монополист, но ближайший молокозавод принимает молоко немногим дороже, а везти его в два раза дальше, а финны денежки считать умеют.
Бывший алкоголик и хулиган с гордостью показывал нам свои владения.
Армас тоже ходил с нами, но большей частью молчал и желал вид, что ему все это давно надоело. Правда, пару раз он сделал замечания Тойво, что тот, строя новое, уничтожает память о родителях.
Глава 27
После экскурсии, моя новоиспеченная бабушка вместе с женой Тойво удалилась на кухню.
Мужчин же гостеприимный хозяин пригласил в баню.
Армас на это предложение согласился с видом мученика, а мне после нескольких часов, проведенных в машине, очень хотелось сполоснуться. Поэтому такое предложение принял с радостью.
Втроем мы отправились в баню по мосткам, проложенным по моховому болоту.
Мостки держащиеся на вбитых в болото кольях ходили под ногами туда сюда, но пока еще оставались довольно крепкими.
На кочках кое-где желтели ягоды морошки, а мох был усыпан белой еще незрелой клюквой.
— Хорошо жить некоторым товарищам, — подумал я. — Захочется клюквы, или морошки, вышел из дома и собирай, не хочу.
Мне думалось, что и берег озера будет болотистым, но я ошибся. Баня оказалась построена на небольшом песчаном пригорке, заросшем ивняком и круто уходившем в воду.
Раздевшись в просторном предбаннике, мы надели войлочные шапки, и зашли в парилку, где стояла адская жара.
Армас одобрительно прокомментировал это обстоятельство и сразу полез на полог. Мы с Тойво последовали за ним.
На какое-то время воцарило молчание, прерываемое кряхтением Армаса. Я же пристально разглядывал печку, сложенную из некрупных валунов. Что-что, а печи у финнов всегда были качественными.
Основательно прогревшись, мы начали париться.
Мои компаньоны, несмотря на возраст, от меня не отставали. И также с удовольствием плескались в озере после очередного захода в парную. К сожалению, во время одевания братья поругались. Они так орали, чтоя не мог понять и половины слов из их разговора. Вспоминали, по-моему, какие-то детские обиды.