Шел ребятам в ту пору…

Харченко Людмила Ивановна

Геннадий чистил винтовку под деревом. Из-под пилотки выглядывала золотистая прядь волос. Руки проворно перетирали детали затвора.

— Гена, а ты идешь в Абхазию?

Гена пристально посмотрел на своего младшего товарища.

— Если все станут драпать от фашистов, то кто же будет бороться с ними? Я остаюсь.

Томашенко

почувствовал, что Генка на него смотрит как на дезертира, и ему сделалось стыдно. Василий покраснел. Но Гена тут же улыбнулся.

— Я не осуждаю тебя. Ты ж совсем юнец. Учись хорошо, понял? Пока и за меня учись.

Товарищи пожали друг другу руки, крепко обнялись, и Василий ушел, унося с собой чувство тяжкой вины.

…Федор Самуилович еще раз проинструктировал, как спускаться с гор, как дышать, и восемь человек двинулись в путь.

Сентябрь в горах дождливый и холодный. Ночью температура минус двадцать. За ночь промерзают камни. А солнце взойдет, прогреет их, они начинают оттаивать и рваться так сильно, что эхо далеко-далеко разносит по горам гул канонады.

В Абхазии Вася долго лечился. Началось наступление Красной Армии. В январе освободили Микоян-Шахар, затем Черкесск, Пятигорск, Кисловодск, Железноводск, Ессентуки, Ставрополь.

* * *

Прошли годы. Страна наша праздновала двадцатилетие победы над фашистской Германией. Вспоминали партизаны Ставрополья о боях с гитлеровцами за свой родной край. За столом торжественного президиума — бывшие воины-герои Советской Армии, бывшие партизаны. Среди других и Федор Самуилович Томашенко. А Василия нет — не смог приехать. Он служит в рядах Советской Армии. Уже много лет. Начальник радиостанции.

…Написали тем, кто живет и трудится за пределами родного Ставрополья. Бывший боец партизанского отряда «Мститель» Владимир Дюков откликнулся из Москвы стихотворением «Они с нами»:

На

Марухских отрогах высоких, У истории на виду, Огневые бессмертные строки Алой кровью пылают на льду. Вася! Как я тебя понимаю! Но не в силах исполнить приказ: Разве тех заносить в поминанье, Кто живыми остался для нас? Ты скажи мне, пожалуйста, милый Почему, не вернувшись в отряд, На крутом берегу Гоначхира Слишком долго товарищи спят? Сколько раз огневые рассветы Поджигали лесистую падь… Почему об ушедших в разведку Двадцать лет ничего не слыхать? Не такие то были ребята, Чтобы кланяться пулям врага… Может, это метель виновата — До вершин набросала снега? Может, трудное было заданье: Не хватало назначенных дней? Слышишь топот и гулкое ржанье… Не они ли торопят коней? Может, путь оказался неблизким? Ночь в ущелье как копоть черна… Подожди. И в желтеющих списках Не вычеркивай их имена.