Шелест трав равнин бугристых
Шрифт:
Достав ножи и единственный на весь этот такой несовершенный пока мир кремневый топорик, Петя с коллегами заторопились разделывать забитых животных, послав гонца в лагерь у третьей пирамидки за тележкой с солью и бамбуковой тарой.
— Я, Фэн, убил эту корову. Уходите — вы чужие. Это мясо будут есть женщины нашего племени, — выступил им навстречу голый мужчина со своим неказистым копьём. Его товарищи тут же встали плечом к плечу, всем своим видом показывая решимость сохранить добытое мясо исключительно для своих.
Вступать в пререкания не хотелось. И Шеф-Багыр в сопровождении своей старой гвардии отправился в обход лежащей неподалеку второй туши забивать одну из спутанных коров. Жаль начинать с этого, потому что живая скотина в живом виде сохранит свежесть мяса значительно дольше. Но когда проходили мимо добычи, добитой «воришками», услышали:
— Я, Ныр, убил эту корову, — сказал знакомый ещё по эпизоду кражи огня питекантроп из племени, занявшего зелёную пещерку. — Тебе, Пэта, я доверяю. Подходи, сосед — мяса хватит на всех.
Кивнув, приблизился, назвал всех троих охотников по именам и приступил — такую тушу ободрать — большая работа.
Лыр, старший из «гостящего» племени Далёкой Западной Пещеры доложил:
— Я оставил по одному охотнику рядом с каждой связанной коровой. Они присмотрят, чтобы те не распутались.
— Отлично поохотился, проворный Лыр. Пусть свободные от охраны добычи мужчины идут с Грогом и делают то, что он скажет, — как раз мальчишка и подошёл в окружении собак. Собственно, как ни послушны псы воле этого пацана, от места, где разделывают добычу, их сейчас не оттащишь. — А ты, Грог, покажи мужчинам, как правильно собирать коровьи лепёшки. Мы проголодались — готовьте еду.
И Петя склонился над тушей.
Охотников, не отдавших мяса убитой своим вожаком Фэном коровы, больше ни разу к своему столу не позвали. Да, собственно, они прямо рядом с этой грудой еды быстренько что-то там поджарили кое-как, и уселись кружком жрать добычу и рассказывать о своих переживаниях во время этого великого совместного предприятия. Остальные пластали тушу, набивали солониной бамбуковые стаканы, охотники вороватого племени выскабливали снятую шкуру. Пришло их сюда в Бугристые равнины трое, потому что дома остался только вожак — немолодой уже Фот.
Раньше думалось, что вождя, если он с годами терял силу и ловкость, питекантропы смещали в рядовые. А то и вообще, верховную власть захватывал тот, кто убивал предшественника. Оказывается нет. Хотя, это суждение основано всего на двух наблюдениях. Так вот — разделки одной туши хватило до вечера. И трудов и пищи. И новичкам, пришедшим из Далёкой Западной Пещеры, и воришкам, и Петиной старой гвардии, представленной в этой вылазке непременным Гыром, не пожелавшей отпускать своего мужчину одного, Граппой и Грогом, взятым с собой для руководства собачьей сворой. Питекантропов-гостей с Петей пришло восемь человек — самая многочисленная группа.
До наступления темноты полностью разделали убитую корову, сменили караул у бурёнок, захваченных в плен, да и ушли спать к водосборной пирамидке на походный бивак.
— Пэта! Из шести тележек, которые мы взяли с собой в этот поход, на трёх уже лежит по восемь и три пенала с солониной, — начал неторопливый разговор Грог, единственный, кроме вожака знаток счёта. — А на четвёртой тележке лежит ещё семь пеналов.
Пока окружающие благоговейно внимают сим глубокомысленным речам, шеф-багыр переводит полученные данные в привычную ему десятичную систему исчисления. Восемь и три — одиннадцать. Множим на три — тридцать три. Итого — с последними семью — сорок упаковок. Пятьокта, если считать восьмёрками. Но Грогу это число пока неподвластно — он способен досчитать только до пятнадцати. Вот не понимает мальчуган, как это может быть дваокта, то есть два раза по восемь, или шестнадцать. Правда, сказать: «восемь и восемь» — уже способен. В общем — разберётся потихоньку.
Итак. Сорок бамбуковых сосудов нужно погрузить на пять тележек по восемь штук — это килограммов по восемьдесят-сто и выйдет на каждую повозку. Если попытаться увезти больше — можно элементарно не доехать. Шестую тележку займёт шкура — тоже весьма ценное приобретение. Вот — весь транспорт и загружен. Выходит, пойманных коров придётся отпустить. Нет, ну не вести же их на верёвках, в конце-концов! Если в этой махине только мышц — чистого мяса — полтонны, то сама она тянет, наверно, на всю тысячу килограммов.
Привязать к задку тележки? Хе-хе! Мотнёт головой, опрокинет возок, а потом истопчет всех вокруг. Ну да ладно — утро вечера мудреней. Улеглись.
Утро оказалось очень сильно мудреней. От убежавшего стада вернулись две тёлочки и бычок. Похоже — совсем маленькие, ещё молочные. Вернулись они в поисках материнского вымени. К этому моменту охотники племени захватчиков хижины уже ушли, нагруженные мясом, и под ногами не путались. Телят легко поймали ловчей сетью — с каждым из них охотники без особого труда справлялись втроём, удерживая на растяжку, чтобы не дать дикой твари боднуть товарища. Заодно ноги им спутали, оставив возможность ходить коротким шагом.
Ревели сердешные голодным рёвом. Их матери тоже не молчали — и решил Петя попытать счастья с крупными животными. Одну тоже стреножили, распутали верёвки, мешающие встать, а сами попытались вести непокорную животину к биваку. Подёргалась, поупрямилась, но пошла. Здесь и напоили подсоленной водой из обмазанной глиной ямы, ну и телёнка к вымени подвели. Ничего так — все успокоились. Отведённая в сторонку парочка стала есть траву, кося на людей недоверчивым взором. Аналогично поступили и с остальными пленницами. Так весь день и потратили на основание скотоводства — питекантропы пока рассматривали животных исключительно в качестве живых консервов, а Петя не торопился расхваливать перспективы развития молочного направления.
Малыш Грог вместе с Граппой вязали из непрочных, прелых к этому моменту стеблей веничной травы сандалии-лодочки. Колючие камни под ногами днём ещё и нагревались до невозможности ступить, а обувь-то имелась только у старой гвардии. И ещё наскоро сооружались соломенные шапки и неказистые накидки на плечи. Всё это, сделанное из прошлогодней соломы вид имело лохматый, но кожу ос палящего солнца кое-как защищало.
Стреноженное стадо сильно замедляло темп движения. К тому же коровы часто проявляли большее желание пощипать травку, чем идти туда, куда их тянут — в общем возвращение с охоты затянулось на целую неделю. И всю дорогу Петя соображал — как устроить коров? В загоне, или на привязи? И вообще он из всего животноводства помнит только слово «пастух» — более ничего ему не ведомо.