Шелест трав равнин бугристых
Шрифт:
Ручей, впадающий в озеро имел характер явно горного потока — течение быстрое и вода холодная. Мутный, кстати. Вдоль него и пошли дальше на восток, разглядывая незнакомые растения. Ночью было прохладно — с гор тянул слабый, но свежий ветерок. Местность сразу пошла со скалами, каменистыми осыпями и беспорядочно заросшая чем попало. Травы здесь низкорослые, много цветов и часто встречаются дикие козы небольшими стадами. Тоже непуганные.
Вообще, насколько Петя представляет себе геологию, в этих краях должны залегать руды металлов — ведь они явно попали в предгорья какого-то большого хребта. Эх, знать бы как они выглядят, эти руды, а уж повторить сыродутный процесс из учебника истории он бы как-нибудь сумел — очень
Кстати! А чего это он так тупит? Много лет подряд тупит и тупит. Наверняка это же самое можно было бы делать и дома — там тоже всякие минералы попадаются. И кто сказал, что ни один среди них не руда?
Здесь, на неведомой земле, размечтавшийся о металлургии молодой мужчина Петя каждый раз строит для ночлега крепкое убежище из палок, связывая их лубом одного незнакомого дерева — он на нескольких попробовал ободрать кору и подстилающий её слой, после чего сделал окончательный выбор. Топорик из нефрита — наверное единственный на весь этот мир — вполне прилично держит заточку, несмотря на ударные нагрузки на кромку. Когда инструмент тупится, его удаётся подправлять гранитным бруском.
Хищники, обитающие в здешних краях ему пока неведомы, но он знает, что они не опасаются людей — то есть вполне способны напасть. Охотней всего — на спящего. Отсюда и столько предосторожностей. Они ведь, к тому же, с детьми. Да и Тузика лучше держать в пределах защищённого контура.
Впрочем, после нескольких дней движения вверх по ручью пришло понимание — пора возвращаться. Приходить сюда нужно многочисленной группой и обживаться капитально. И вообще для примитивного собирательства здешние места не слишком хороши. И холодновато ночами — требуется другая одежда, не верёвочная, а из шкур. Чем дальше они идут, тем шибче зябнут. Впрочем — это закономерно, как утверждает физическая география. С подъёмом вверх температура окружающего воздуха снижается.
Только луба не забыть надрать побольше, чтобы хорошенько укрепить лодку.
Обратный путь прошел в целом гладко. Даже место, где оставили тележку и бамбуковые сосуды отыскали всего за три дня — низменный степной берег никакими приметными деталями не снабжён, поэтому попали они на него довольно далеко от точки старта, вот и пришлось поискать своё добро.
Возобновили водные запасы, на пару дней дороги заготовили жареной гусятины, а сухари и бастурма у них оставались в достаточном количестве ещё из дому. Потом — лунные ночи да постукивающая по камням тележка. Так и добрались без особых приключений и до первого Петиного дома, где сейчас никто не живёт, и до курятника, где угостились яичницей на соевом масле и фруктами, что Брага регулярно посылает Зыру и его помощницам. А там и до хижины недалеко.
Вот уже слева посадки бобов, справа тот самый изгиб кромки зарослей, из-за которого когда-то выбежал отважный Гыр, преследуемый диким быком. Тузик умчалась вперёд. И тут же вернулась. И опять бросилась вперёд. Да чем она так встревожена? Побежали.
Ничего себе картина — две толпы мужиков стоят против друг друга с копьями в руках и размахивают ими, бранясь громко, но невнятно. Нет — понятно, что накручивают себя перед дракой — без злости бросаться на тех, кто вооружен и к тебе далеко не расположен, обычно сташновато. Собственно, и школьные драки обычно начинаются с оскорблений и угроз. Но ведь эти задохлики запросто успеют истыкать друг друга своими заострёнными палками так, что многие помрут от ран. И, если до тех, что припёрлись голыми, Пете нет вообще никакого дела, то вполне прилично одетых соплеменников ему откровенно жаль. Каждого по отдельности.
Вон в первом ряду плечом к плечу стоят Гыр, Пыр, Фыр и Тыр — золотые парни. Рядом с ними бригадиры Фот, Фэн и старина Хыр — им же первым перепадёт! Нет, так нельзя. Петя уже сорвал с тележки плетёную крышу и взял её на манер щита. Во второй руке тяжелое копьё, испытанное на стокилограммовом кабане. Ему не нужна ни злость, ни ярость — вполне достаточно того, что уже вскипело в душе при виде картины, обещающей гибель дорогим его сердцу питекантропам. Он упруго бежит, плавно набирая разгон для удара.
Его видят — Пэта! — разносится радостный вопль, в котором звучат победные нотки.
— Пэта, Пэта, — скандируют соплеменники, и в толпу голых мужиков летят боло и ловчие сети.
— Пэта, Пэта, — ритмично выдыхают бойцы первой шеренги, печатая шаг навстречу чужакам.
А сам Петя, выставив впереди щит в эту кучу врезается сбоку, загребая копьём, словно оглоблей. Кто-то падает, кто-то отскакивает, заостренные палки больно вонзаются в тело — против него охотники — ловкие и проворные, отлично владеющие своим примитивным оружием. Свалка, удары, чей-то хрустнувший под ударом кулака череп, боль, тупой тычок в грудь, темнота.
Глава 26. Долгие сборы
Проснувшись, Петя, как всегда, потянулся от всей души, и заскрипел зубами от пронзившей тело боли. Вот же гадство какое — он, выходит, не проснулся, а очнулся. И не утром на своей циновке, прекрасно выспавшись, а не пойми когда, потому что темно, и не пойми где, потому что перед глазами мелькают туманные огоньки, и ничего вокруг толком не разглядишь.
По привычке попытался пошарить рядом руками, чтобы нащупать рядом Граппу или Брагу, и снова чуть не задохнулся от боли. Ну конечно — его же всего истыкали острыми палками чужие питекантропы, когда он бросился выручать своих. И, кажется, чем-то крепко отоварили по кумполу, потому что после пары резких движений в голове раненой птицей затрепыхалась боль.
— Гыр, — прохрипел он вовсе не то, что хотел сказать, потому что ещё и в глотке оказалось сухо, словно туда засыпали горсть песка.
— Багыр, — произнес рядом голос Хыра. Тени вокруг снова замельтешили, замерцало пламя костров. — Ты долго лежал мёртвым и только сердцем стучал. Мы вымыли тебя кипяченой водой и закрыли раны тканью, чтобы кровь не вытекала.
— Кто это вас надоумил проделать такое?
— Шон. Или Том. Я их путаю.
— Шон. Я ему царапину промывал и бинтовал — вот он и запомнил. А куда вы меня затащили?
— Никуда не тащили. Где упал, там и оставили. Только сверху сделали навес от солнца и зажгли вокруг костры. Отгоняем зверушек, чтобы не покусали тебя, пока ты не можешь от них убежать или отбиться.
— Дай мне воды, Хыр.
Взять протянутую чашку Петя не смог, как не смог и приподнять голову, отчего добросердечный вождь, привёдший сюда часть племени Далёкой Западной Пещеры, налил воды ему в нос и в ухо. В рот тоже немного попало.
— Приведи кого-нибудь из женщин. Тех, кто умеет поить маленьких детей, — взмолился раненый.