Шелк и пар
Шрифт:
Вожделение можно взять под уздцы. Всегда.
— Я так понимаю, вы пришли за своей наградой. — Мина поигрывала жемчужинами.
Бэрронс вскинул бровь.
— Я лишь принес вам бладвейн, ваша светлость. — Он поставил поднос, который держал в руках, на туалетный столик, разлил напиток по бокалам и протянул один Мине.
Она приняла бокал, помешивая кроваво-красное вино. Снова эта тревога.
— Из вас вышла бесподобная камеристка, Бэрронс.
— Решили меня нанять?
Мина тихо рассмеялась.
— Вот уж вряд ли.
Бэрронс обошел изголовье ванны, и его пальцы проскользили по плечу Мины.
— Мы сегодня хорошо сработались.
Так вот чего он добивается.
— По-вашему, мы сможем использовать этот альянс в Совете? — В конце концов, он выступал от лица герцога Кейна.
— Этого они ожидают меньше всего. Но нет, Мина, я не предлагал вам альянса, лишь выразил свое мнение.
— Хорошо. — Она осушила бокал и протянула ему. Да скорее ад замерзнет, чем Арамина подумает об альянсе с сыном человека, убившего ее отца. — Ибо перемирие закончилось.
Несколько секунд Бэрронс таращился на ее бокал.
— Досадно. — Осторожно поставил его на столик, затем повернулся к гостье.
Мина напряженно застыла.
Пальцы едва ощутимо коснулись ее щеки.
— У меня нет намерений причинить вам боль, — напомнил он. — Уж этого вам стоит опасаться в последнюю очередь, герцогиня.
Затем сжал в кулаке ее мокрые волосы и потянул голову вниз. Перед глазами Мины возникло перевернутое лицо Бэрронса.
— Если только я не замыслю украсть ваше сердце, — шепнул он. — Тогда вам стоит быть настороже.
— Я всегда настороже, — выдохнула она.
Взгляд Бэрронса смягчился, и он подался ближе.
— Если мне не изменяет память, вы задолжали мне поцелуй.
— А вы мне — записку, — отрезала она с колотящимся сердцем, вцепившись в края ванны.
— Поцелуй, — повторил он, — при условии, что я помогу вам выбраться из переделки в целости и сохранности. — Его лицо склонилось еще ближе, огонь свечи придавал коже восхитительный золотистый оттенок. — За записку была назначена другая цена.
Тело Мины полыхнуло огнем. Кулак, стискивающий ее волосы, сжался крепче, словно предупреждая, что она полностью в его власти.
— Я уже обнажена, — отрезала Мина.
— Но на вас покров из пены, дорогая. — Его вкрадчивый голос стал медовым. — Из пены и света свечи.
Повисшее между ними напряжение переменилось, ощутимо сгущаясь в воздухе. Сволочь, с играющей на губах легкой улыбкой он бросал ей вызов. Прекрасно понимая, что Мина не желает платить по счетам.
Ее сердце гулко застучало в груди.
— Так тому и быть. — Мина через силу расслабила тело, разжимая стиснутые на ободке ванной пальцы. — Вы заслужили свой поцелуй. Надеюсь, вы не навоображали себе ничего большего.
Мина запустила руку в его волосы, высвобождая их от бархатного ремешка, притянула голову ниже и прильнула к губам.
Они были мягче, чем казались на вид, и таяли на собственных губах Арамины, вбирая ее дыхание в легкие. От такой интимной мысли у нее между бедер полыхнуло жаром, возникло ощущение пустоты, ноющая боль… будто в ожидании чего-то большего. Мина легонько мазнула губами по губам Лео. Раз. Другой. Лизнула его язык, а затем втянула себе в рот, обхватив ладонями лицо.
Каждое ощущение разжигало в ней опасные чувства: царапающая кожу щетина;то, как он тянул ее за волосы, сковывая и подчиняя власти поцелуя. Все эти ощущения не должны были ее волновать. Их вообще не должно было быть, но что-то жаркое рождалось в душе, когда он вот так прижимал Мину к себе. Под кожей разгорелось лихорадочное волнение. И она сразу остро почувствовала, каким огромным был Бэрронс, каким сильным, и как легко он подмял ее под себя…
В ней вспыхнуло желание. Безумная страсть, непохожая на разливавшуюся по венам жажду, что порождал голод. Мине хотелось утянуть Лео за собой в воду, позволить его рукам и губам прошествовать по телу, заполнить эту пустоту внутри. Опасные мысли, опасные чувства, ведь ей не следует хоть что-то испытывать.
Задыхаясь, Мина разорвала поцелуй.
Грудь Бэрронса вздымалась и опадала, веки отяжелели. Его рука все еще сжимала волосы Мины, пока оба соперника, не отрываясь, пожирали друг друга взглядом, а потом эти невероятные губы медленно изогнулись в чересчур уж довольной улыбке.
— Вас устроила оплата, милорд?
— Стоило ли ради нее рисковать жизнью и здоровьем? — Пронзительный взгляд его темных глаз упал на ее губы. — Да, — хрипло признался он. — За такое и умереть стоило.
— Ни один поцелуй не стоит смерти.
— Значит, у вас не было достойного поцелуя.
Губы покалывало, подстрекая коснуться их пальцами. Достойный поцелуй… Поцелуй, который заставил ее разрываться от боли и отчаяния, оставил с чувством пустоты, словно Бэрронс затронул что-то такое, о чьем существовании она прежде и не подозревала. Притронулся и тут же отстранился, оставив ее в полном смятении.
Всего один поцелуй оказался способен погубить Мину. И кое-что большее…
«Я хочу увидеть вашу грудь».
— Записку, — потребовала она, опустив ладонь на его руку и несильно придавив сухожилие, чтобы пальцы освободили ее волосы.
Бэрронс вытащил из кармана рубашки небольшой свиток.
— Не поделитесь, что в ней?
— Нет. — Она протянула руку, и какое-то мгновение Бэрронс пристально ее разглядывал. — Нет записки — нет платы, — напомнила Мина, и его пальцы разжались, открывая взору виновницу всех бед.
Мина взяла маленькую, скрепленную восковой печатью бумажку, до сих пор не вскрытую и в идеальном состоянии, даже после плавания в канале. Развернув свиток, Мина подставила его прямо под огонь свечи. Пару секунд ничего не происходило, а затем пламя взвилось по всей поверхности, оставляя после себя один лишь пепел.