Шелк и пар

Макмастер Бек

В его глазах, потемневших от вожделения, нарастал голод. И заметив взгляд Лео, Мина ощутила, как в груди бешено застучало сердце.

— Беру то, что по праву мое.

На этот раз, когда он придавил ее к кровати, в его действиях чувствовалась некая поспешность. Прижав к своей груди колено Мины, Лео резко вошел в нее. Взгляд его выражал лишь похоть, а губы скривились в безмолвном стоне. Ощущение твердой плоти внутри… Она уже позабыла, какой Лео огромный и как чудесно это бывает, когда он берет ее, берет всю без остатка.

Мина вцепилась в него, не в силах

оторвать взгляд от лица, и осознала, что почти не владеет собой. Она надтреснуто вскрикнула, впиваясь ногтями в его крепкую спину и оставляя на плечах маленькие алые отметины. Угол проникновения оказался потрясающе глубоким, Лео прижимал ей колено так, что ее против воли захлестнула волна ощущений. Он двигался умело и погружался в нее быстрыми, мощными толчками, и наконец, содрогаясь всем телом, она снова кончила.

Его плечи чуть заметно дернулись.

— Мина, — прошептал он, уткнувшись лицом ей в шею и сделав еще один глубокий толчок. С губ Лео сорвался вздох. — Проклятье… — Он опять наполнил ее, такой длинный и твердый. — Я же хотел помедленней…

Во взгляде его пылала животная страсть. Оставив свою светскую утонченность, отбросив изящные, столь обольстительные манеры, Лео Бэрронс целиком предался желанию. И внезапно Мине захотелось свести его с ума, захотелось убедиться, что он принадлежит ей, как и она ему.

Мина крепко сжала его внутри, отчего у Лео вырвался еще один сдавленный стон. Любовник понимал, чего она добивается, и входил в нее все сильнее, все глубже… ее тело ныло от обладания им. Но и того ей опять было мало. Мине хотелось заставить его позабыть себя.

Ее ногти впились в спину любовника, она прихватывала зубами его горло, линию челюсти, и от резких, нещадных укусов Лео не мог сдержать тяжких вздохов. Голод ее вдруг стал нестерпимым, неистовым, совершенно необузданным. И все же чего-то недоставало, и кровь подсказала, чего именно… Вонзив зубы в натянутые сухожилия на шее Лео, герцогиня укусила его так сильно, что он вздрогнул.

— Твою мать! — Едва ли Мина ожидала во время акта их любви услышать столь грубые и примитивные слова.

Он с содроганием кончил, жестко вбиваясь в лоно, и спазмы сотрясали его тело, пока Лео изливал в нее свое семя. Глядя на его лицо, на крепко зажмуренные глаза и приоткрытый в экстазе рот, Мина почувствовала: что-то происходит.

«Ты мой», — вкрадчиво шептал сокрытый в ней голод. Но все же ей по-прежнему хотелось большего.

Мысли лихорадочно метались. До сегодняшнего дня ей еще не приходилось пить свежую кровь из вены. Казалось, терять самообладание было никак нельзя, и все же где-то внутри она ощущала удовлетворение, будто, пока не владела собой, некая темная сторона успела раскрыться в ней и напитать себя, явив свою грубую, примитивную суть в том, что сейчас произошло между ними. Упивалась столь властным и яростным стремлением и не желала внимать голосу разума. Возможно, Мина так привыкла подавлять свои потребности, что и не ведала о темной части своей натуры.

Лео в изнеможении рухнул на нее сверху. А когда попытался привстать, Мина обхватила его руками и крепко прижала к себе, не давая выйти. Ей не хотелось отпускать его из объятий, ее пугало то, что сейчас случилось. Все тело горело от напряжения, но едва ли она стала бы отрицать, что сердце ее бешено колотилось в груди, ликуя и напоминая ей, сколь чудесна жизнь. Мина ощущала себя пугающе живой, а хищник, сидевший внутри, все еще был настороже.

Бэрронс наконец приподнял лицо от подушки.

— Все произошло не совсем так, как я хотел.

— Правда? — Мина уткнулась ему в шею. — Тогда, возможно, все произошло так, как хотела я.

Лео прищурил глаза, и из-под опущенных век стали видны лишь темные зрачки. Потом не спеша покинул ее тело, что все еще сладко ныло и было влажным и разнеженным. Бэрронс тут же заключил Мину в крепкие объятия, прижавшись к ней грудью и животом. И в таком положении казалось, что он то ли взял ее в плен, то ли под свою защиту.

Мина поудобнее устроила голову у него на плече, прикоснувшись губами к бицепсу.

— Тебе нравится, когда я перестаю себя контролировать, — пробормотал Лео.

— Ну конечно. Не все же мне одной тебе сдаваться, любимый.

— Любимый? — повторил он с любопытством, легонько поглаживая ее бедро.

До Мины дошел смысл сказанного, и внутри у нее все похолодело. Видя ее замешательство, Лео поцеловал герцогиню в макушку и прижал к себе еще крепче. Она ощущала его дыхание на коже.

— Тебе нужна кровь?

Герцогиню пронзило жгучее чувство досады, она и так была на пределе. Лео навалился на нее, потянулся за кожаным несессером и, достав оттуда бритву, большим пальцем проверил остроту лезвия. Затем пристально посмотрел на Мину, очевидно, понимая, что творится у нее в душе.

— Я знаю, как сильно тебя манит ее вкус и как сильно пугает. — Он протянул бритву ей. — И, наверное, тебе кажется, что ты снова сдаешься, но взгляни на все по-другому: тебе годами приходилось сдерживать голод. Там, куда мы отправимся ночью, нас поджидает опасность. Мне важно, чтобы ты действовала быстро и решительно, а на это нужны силы.

В какой же момент самообладание превратилось в страх? Мина взглянула на наточенное лезвие. От предвкушения в горле пересохло, дыхание участилось. В ней снова проснулся хищник.

Стояла тишина, и Мина слышала, как бьется сердце Лео. Он откинулся назад, подложив себе руку под голову, и смотрел на нее с какой-то новой, незнакомой улыбкой. Любовник казался совершенно спокойным и открытым, с чуть ребячливым выражением лица. Проведя острым кончиком себе по коже и глядя, как загорелись ее глаза, он сделался серьезным.

С бешено колотящимся сердцем Мина протянула руку и взяла бритву, чиркнув ею по животу Лео, совсем несильно, так, что у него на коже просто остался белый след от нажима. Зрение стало необычайно четким, герцогиня замечала каждый отдельный светлый волосок на теле Бэрронса, легкие морщинки в уголках глаз, даже крупинки темной щетины. Возникло желание провести языком по его телу, повторяя движение лезвия.