Шёпот Ангелов
Шрифт:
Нетренированных детишек целая когорта.
Стать тренером хорошим – такой у них мотив.
Да сыновей своих всё к спорту приобщали.
В Караганде не выживешь без крепких кулаков.
Мальчишки, став взрослее, это понимали.
Тогда уже на улицах хватало чудаков.
Железный занавес обрушился с системой.
Стал независимым, как остальные, Казахстан.
Теперь не сталкивались люди с той дилеммой:
Езжай куда угодно, хоть за океан.
В
Теперь у внуков, кроме спорта, есть друзья.
А после группировка у них образовалась.
И где другая, бандитская семья.
Отцы вначале, видя это, всё роптали.
Но ничего уже поделать, ничего.
Смотреть со стороны, как дети жизнь прожигали,
Где всё чужое, ничего-то своего.
Однажды внуки вдруг в Японию собрались,
Чтоб деда Сашу на родину свозить.
И с отговорками его не соглашались.
И удалось-таки потом уговорить.
«Чего не съездить-то? Ну сколько нам осталось, -
Сказал танкист ему, чтоб друга поддержать.
–
Ну, погостишь у родственников малость,
А может, больше и не сможешь повидать?»
В дорогу родственникам выбрали подарки.
С семьёй танкиста ехать всё же веселей.
Хоть упирался тот, и спор был очень жаркий.
Чего не сделаем мы в жизни для друзей.
Так делегацией большой и прилетели.
Его встречали постаревшие братья.
Пока объездил всех, гостили три недели.
Сестрёнки младшие, а с ними их зятья.
А младший брат его якудзой оказался.
Он в стольном Токио район в руках держал.
На этой ниве с внучатым племянником связался,
Кто дома тоже коммерсантов крышевал.
Всех на могилу отца Ясуши привозили,
Где блудным сыном он почувствовал себя.
«Ведь мы с отцом давным-давно тебя простили,
И относился он к тебе, всегда любя».
Растроган гость, но ничего уж не изменишь.
Он лишь прощения у братьев попросил.
Ведь злую правду сладкой ложью не заменишь.
«Теперь спокоен я, отец меня простил».
В аэропорт большим семейством провожали.
Сестрёнки плакали и Сашина жена.
Теперь в Караганду гостей с визитом приглашали.
Всему виной была одна война.
Течёт вода, уже и правнук появился.
Лежит, болеет Саша, старость подошла.
Танкист чуть раньше на тот свет тихонько удалился.
Да Александру смерть с собою увела.
Одним вопросом он всю жизнь задавался:
«Какая сила отвела тогда штурвал?»
Ведь уходить от цели он не собирался.
А получилось так, что струсил, убежал.
Уснул он вечером, а утром не проснулся.
И лишь на небе он узнал потом ответ:
«Ты за штурвалом с Ангелом схлестнулся!
Что на Земле сильнее Силы нет!!!».
«Одноклассницам»
Где ты моя, одноклассница бывшая,
Вместе программу со мною учившая?
Ты и отличница, и староста в классе.
И к семи пядей ещё есть в запасе.
Кто-то влюблённый портфель твой доносит.
Слёзы, капризы, упрёки – всё сносит.
Сзади тебя за косичку схватили.
Тут же портфелем сдачу ловили.
Форма отглажена вся идеально.
С фартуком белым, вообще нереально.
Бантики ангельский вид дополняли.
Скольких мальчишек вы так умиляли?
Сколько ребят не смогли вам признаться?
Скольким за вас доводилось подраться?
С кем-то дружили, других отвергали.
Над кем-то смеялись, других целовали.
О чём-то своём щебетали, смеялись.
В резиночку, классики соревновались.
И строгий учитель заставлял умываться,
Когда за косметику был повод придраться.
Вели дневники и влюблялись в певцов.
Развязных терпеть не могли наглецов.
За мёртвую птаху вы слёзно страдали.
И замуж за принца все выйти мечтали.
В красивых нарядах на наш выпускной.
Тебя и запомнил я только такой!
Прилежную, юную, безмятежно счастливую!
Утончённую нимфу, бесконечно красивую!
«Когда тебе за сорок пять»
Уже не тянет погулять, когда тебе за сорок пять.
Когда жена твоя родная вдруг стала ягодка опять.
Как на дрожжах пивной живот на месте кубиков растёт.
Уже усталость что-то рано от перегрузок пристаёт.
С работы лучше полежать, и чтоб не смели поднимать.
На выходные, на рыбалке, у водоёма помолчать.
Пофилософствовать о жизни, чего ты сделать не успел.
А может, вспомнить молодого, чего ты в юности хотел.
Уже не молод и не старый, а для кого любимый дед.
Когда тут дочка вышла замуж, а сам женился в двадцать лет.
Вот так судьба нам отвечает за нашу раннюю любовь.
Тут дети только вырастают, а тут у них любовь-морковь.
А годы будто пролетели, пока работа, дом, семья.
Вот только с первенцем взрослели, а лет уж целая скамья.
Взрослеют внуки, напирают: «А это что? А то зачем?»
Тут не всё то понимаешь, а то, что знал, забыл совсем.
Конечно, есть в пороховнице ещё немерянный запас.