Шрифт:
Пехов Алексей Юрьевич
Шепот моря
От автора.
На четвертой Грелке задание давал Ник Перумов. "Тест на испытание любовью" . В итоге Шепот вылез во второй тур и занял 16 место, что совсем не плохо.
Здесь выкладываю Грелочную версию. Не правленую, как она была выложена на конкурс. В скором времени (надеюсь) появится совместная (пока не называю соавтора) версия.
Начинался прилив, и камни возле берега стали скользкими. Теперь прежде чем сделать очередной прыжок Тилу приходилось дважды подумать и выбрать камень, на который он прыгнет в следующий раз. Юноше вовсе не улыбалось поскользнуться и загреметь в воду за день до начала праздника Рыбы. Конечно же, здесь никого нет, и никто не станет насмехаться над упавшим в воду, но новая ярко-огненная рубаха вне всякого сомненья придет в негодность и на праздник придется идти в старье. Большая глупость
Многие в городке называли его странным. Парню восемнадцать, а он дни напролет просиживает у моря, в то время как другие давно бросили лоботрясничать, и вытаскивают из морской пучины сети зеркальной кефали и синебокого окуня. Этот же! А! Что там говорить! Странный он, раз якшается с Холодной кровью, да и человек ли наш Тил? Не украло ли море его душу три года назад? Вдруг пригрели рядом с собой нежить, и он того и гляди, станет ребятенков по ночам жрать?
Тил не очень-то обращал внимание на шептунов и сплетников. Ему до них не было никакого дела, пускай болтают, хоть до синей луны, ему-то что? Тут конечно Тил немного покривил душой, ему было важно мнение только двоих в городке - почтенного трактирщика "Золотого Якоря" мастера Руго и его дочери - черноволосой красавицы Мийки. Тил без памяти влюбился в девушку, но почтенный мастер Руго, (чтоб его морские черти уволокли!) к новому ухажеру доченьки относился с изрядной долей прохладцы, частенько прислушиваясь к разговорам шептунов-клиентов. Тил не терял надежды переубедить сурового трактирщика, но...
Юноша прыгнул на следующий камень, закачался и взмахнул руками стараясь сохранить равновесие. Удалось, слава Морскому королю! Конечно, можно было не перелетать, словно рыбка-прыгун с камня на камень, а попросту добраться до Пальца по воде, благо воды пока еще немного, но мочить обувку не хотелось, а ходить босиком по дну, так и кишащему остроиглыми ежами, значило лишить себя удовольствия танцевать завтра вечером с Мийкой (много ли пропляшешь с исколотыми ногами?). Поэтому не оставалось ничего другого, как продолжать прыжки, и стараться не упасть. Да и не так уж это было сложно, если честно. За три года Тил наловчился преодолевать расстояние от берега до Пальца за каких-то жалких четыре минуты.
Тихий ласковый шепот накатывающих на коралловый риф волн пробудившегося моря, острый запах соли и водорослей целый день пролежавших на солнце, запах морских капель оставшихся после набегающих на городской пирс штормов, запах свежей вечерней прохлады пришедшей на смену жаркому августовскому дню, запах рыбы, запах бриза, запах свободы, запах криков чаек, встречающих по вечерам рыбацкие лодки... Все это было знакомо Тилу еще с детства. Три года назад ко всему этому добавилось еще одно - ее песня.
Последний прыжок на плоский изрезанный красными прожилками камень и вот уже руки касаются Пальца. Краб с большим темно-зеленым панцирем и маленькими клешнями испуганный неожиданным появлением человека, проворно соскользнул с Пальца, скрылся под водой и сердито взлохматил песок на дне. Тил усмехнулся. Оказывается, не только он облюбовал Палец для вечерних посиделок.
У самой воды поверхность скалы заросла острыми двустворчатыми ракушками и бурыми клоками водорослей. Выше камень был шершавым, ноздреватым и отливал зеленью, словно старый сыр забытый на самой нижней полке погреба. Невысокая одинокая скала, торчащая прямо из моря действительно походила на чей-то огромный палец. Даже в полнолуние, когда приливы становились особенно сильными, даже во время ноябрьских штормов, когда валы морской воды с ревом атаковали берег, Палец одиноко торчал из воды, и именно на эту скалу сейчас и взбирался Тил. Он знал ее как облупленную - вот здесь небольшой уступ, сюда всегда можно опереться ногой, а вот там, прямо над выемкой так похожей на человеческий череп, живет не нуждающаяся в воде раковина-бритва и не стоит туда совать руку (если не хочешь остаться без пальцев).
До площадки Тил добирался долго, сегодня ему приходилось беречь праздничную рубаху. Когда юноша оказался на плоской вершине скалы, где едва могло усидеть два человека, кроваво-красное остывающее после целого дня небесного путешествия солнце почти достигло горизонта.
Тил сел на площадку, свесил ноги и посмотрел вниз. Сразу же за Пальцем начиналась глубина и коралловый барьер, о который разбивались недостающие до берега волны. Сейчас над морем властвовало полное безветрие, и даже начавшийся прилив едва ли мог приказать волнам перейти с ласкового шепота на грозный рокот. Морская вода сегодняшним вечером казалась чуть зеленоватой и совершенно прозрачной. Каменистое бело-коричневое дно, мертвые остовы кораллов, снующие туда-сюда стайки радужных рыбок добывающих себе вечернее пропитание. Вот взмахнул крыльями скат песочного цвета, вот мелькнуло темное продолговатое тело морской щуки. Тил любил наблюдать за подводными обитателями, это скрашивало его ожидание песни.
Море возле клонящегося к закату солнца приобрело лиловый цвет и теперь сливалось с небом. Возле самого горизонта небо горело остывающей сталью. Последние солнечные лучи окрашивали животы редких облаков в розовый цвет.
Красиво, очень красиво. Тил несколько раз хотел привести Мийку на Палец, но каждый раз девушка ему непреклонно отказывала, боясь Холодной крови. Этого Тил никак не мог понять. Почему люди боятся сирен? Ведь Морской народ никому не желает зла, а эта сирена даже спасла Тилу жизнь, и уж точно никогда не причинит вреда его любимой! Но Мийка в очередной раз, выслушав историю о том, как сирена вытащила Тила из штормового моря, лишь огорченно качала головой, и уходила.
Жители городка называли морской народ Холодной кровью и не очень-то его любили. В тавернах, среди моряков и принявших лишку рыбаков о сиренах ходили самые разные истории, слухи и байки. В основном страшные и темные. О том, что своей песней сирены крадут души молодых парней, что они насылают на неугодные им корабли безжалостный шторм, что они завлекают неосторожных моряков на дно и пьют их горячую кровь. Поведите вечерок в том же "Золотом якоре" и вы услышите огромное количество страшных и большей частью нелепых историй о Холодной крови. Нелепость нелепостью, сказки сказками, но даже Тил, водивший дружбу с одной из морского народа знал четыре прописные истины. Во-первых, сирены никогда не нападают на людей первыми. Во-вторых, если кто-то из людей убил сирену и у преступника хватит мозгов подойти к морю, Холодная кровь утянет его в глубину. В-третьих, в теле каждой сирены спрятана бесценная жемчужина, но мало кто осмеливается добыть ее, вполне здраво опасаясь проклятья Морского короля. И, наконец, в-четвертых, сирены чувствуют приближение убийцы, и умертвить кого-то из Морского народа очень сложное дело. У человека всего лишь несколько секунд, прежде чем сирена прочтет его мысли. Люди боялись, проклинали, ненавидели, но не решались связываться с Морским народом. И Тила не любили именно за то, что он не боялся сирены и даже (спасите боги его заблудшую душу!) слушал пение Холодной крови. Из года в год все больше начинали говорить, что с Тилом не все в порядке.
Мальчишеская глупость, заставившая Тила пуститься на утлой лодчонке в штормовое море, стоила ему жизни. Он умер, перед этим, вдосталь нахлебавшись горькой морской воды и если бы не песнь сирены, вернувшая его к жизни... Тил старался не думать, что бы с ним произошло, не окажись поблизости сирены. Уж точно он не сидел бы сейчас на Пальце, никогда бы не встретил Мийку и не влюбился бы в нее без памяти.
Тил пришел в себя уже на берегу, так и не поняв, кто его спас. Продрогший и слабый как новорожденный котенок Тил лежал на холодных камнях и слушал рев взбесившегося прибоя у себя за спиной. Он нашел в себе силы подняться и доковылять до дома. Дорогу Тил запомнил смутно непрекращающийся ливень, боль в груди, постоянный непрекращающийся кашель, в любой момент готовый вывернуть его наизнанку. Кровать, до которой было как до луны. Кошмары вместо снов...
На следующее утро юноша проснулся совершенно здоровым. Он помнил горечь воды, чьи-то тонкие бледные руки поднявшие его к хлещущему из свинцовых облаков дождю и живительному воздуху, нежное и непередаваемое по красоте пение. Списав воспоминания прошлого дня на ночные кошмары, Тил выбросил их из головы, и возблагодарил богов за чудесное спасение. А через неделю ноги сами привели паренька на то место, где он едва не отправился к Морскому королю. Она уже ждала его возле Пальца, и как только Тил оказался на берегу, запела ту же самую, что и во время шторма песню. Поначалу он испугался и даже хотел убежать от греха подальше, но песня сирены была такой прекрасной, что Тил очнулся только после того, как солнце утонуло в море. С тех пор каждое лето, когда Морской народ появлялся у берегов королевства, переждав неблагоприятное время года в каких-то других, неведомых людям краях, Тил приходил на морской берег, забирался на Палец и ждал, когда приплывет его сирена.