Шепот в ночи
Шрифт:
Вдали от меня, кто теперь услышит и кого будут заботить его жалобы и переживания? Никто уже не подарит ему ту любовь и улыбки, как это делали мама и папа. Медленно, как цветок без солнечного света, он начал закрываться. Сначала он стал спать дольше и вставать позже, а когда просыпался, то часто он просто лежал в кровати, безразличный к своим игрушкам и играм. Он редко говорил и отвечал только, когда его спрашивали.
Два дня спустя после ужасного завтрака с семьей дяди Филипа, тетя Бет выполнила свои обещания. Она распорядилась перевезти одну кровать из бывшей комнаты Ферн в комнату Джефферсона. Ричард захотел, чтобы его кровать стояла ближе к окну, поэтому
Ричард сделал метки из липкой ленты и отчетливо написал на них свое имя. Затем он приклеил их на свои ящики комода. Так как много вещей уничтожил пожар, тетя Бет поехала с близнецами по магазинам, и они вернулись с сумками и коробками, полными новой одежды и белья. Ричард сделал опись своих вещей и аккуратно сложил их в ящики. Затем он пожаловался, что ему не хватает места, и тетя Бет сложила вещи Джефферсона так, чтобы освободить для Ричарда дополнительные ящики и место в шкафу. Тетя Бет заставила миссис Бостон несколько раз чистить ковер, утверждая, что он грязный, и она не хочет, чтобы Ричард ходил по такому ковру босиком.
– Я убираю здесь каждый день, миссис Бетти, – возразила миссис Бостон. – Этот ковер просто не может быть грязным.
– Это ваше мнение, а мое совершенно обратное, – объявила тетя Бет. – Пожалуйста, сделайте это еще раз, – сказала она.
Затем тетя Бет отправилась дальше по дому, проверяя полки, углы комнат, проводя пальцами по приборам и под столами в поисках грязи и пыли, где бы они не были. Мелани следовала за ней с ручкой и блокнотом в руках и делала записи. В конце проверки тетя Бет подала миссис Бостон листки с замечаниями и попросила заняться этим немедленно.
Я редко заходила к ним, когда они жили в отеле, и поэтому не представляла, какой безумной становилась тетя Бет, когда дело заходило о чистоте. При виде паутины начинала читать нотации, а когда Мелани засовывала руку под диван и, вытаскивая, демонстрировала грязь на ладони, тетя Бет почти теряла сознание.
– Мы находимся здесь взаперти большую часть своего времени, – объяснила она миссис Бостон, – и дышим этой грязью. Пыль проникает в наши легкие, даже когда мы спим!
– Никогда раньше на мою работу не жаловались, миссис Бетти, – с негодованием проговорила миссис Бостон, – и я работала с самой суровой женщиной на этой стороне Миссисипи, со старухой Катлер.
– Она была также занята и сбита с толку, как и бедная погибшая Дон, – ответила тетя Бет. – Я первая управляющая Катлерз Коув, которая не уйдет с головой в бизнес настолько, чтобы не видеть пыли в воздухе собственного дома.
Тетя Бет лично проконтролировала уборку и перестановку в комнате моих родителей. Она распорядилась вынести всю мебель, а затем постирать ковры, как будто мои родители были заразными. Мы с Джефферсоном стояли в стороне и наблюдали за тем, как она следит за работой. Все вещи наших родителей были сложены снаружи возле двери. Стены шкафов были оклеены новой бумагой, ящики комодов были переставлены, зеркала и мебель – отполированы и вычищены.
– Все это я распоряжусь аккуратно упаковать и сложить на чердаке, – сообщила она мне, просматривая одежду и обувь мамы и папы, – за исключением того, что может пригодиться мне или тебе. Аккуратно перебери все это и возьми, что хочешь, – распорядилась она.
Мое сердце разрывалось от мысли, что мне придется сделать это, но там было много маминых вещей, и мне не хотелось видеть, как их отправят в темные, сырые углы чердака. Я быстро вытащила платье, в котором она была на моем дне рождения. Там лежали свитера, юбки, блузки, которые были дороги мне, так как я все еще живо представляла себе в них маму. Я взяла их в руки и поднесла к лицу. Я почувствовала запах ее духов, и на мгновение показалось, что она здесь, рядом со мной, улыбается и с любовью гладит меня по волосам.
Тетя Бет быстро схватила все мамины украшения, и, когда я возмутилась, она сказала, что будет только хранить их, пока я не повзрослею настолько, чтобы их носить.
– Я буду вести точный учет того, что здесь было ее, а что мое, – пообещала она и метнула на меня одну из своих мимолетных улыбок.
Она поменяла постельное белье и обивку кроватей и практически всю ночь вешала новые шторы и жалюзи. Затем она принялась за ванную, решив поменять обои.
– Фактически, – объявила она за обедом на следующий день, после того как все это началось, – нам следует переклеить все обои на стенах в этом доме. Мне никогда особо не нравилась эта расцветка.
– У вас нет на это права, – проговорила я. – Этот дом все еще принадлежит моим родителям и нам.
– Конечно, конечно, дорогая, – ответила она и уголки ее тонких губ поднялись вверх, – но пока ты не достигла совершеннолетия, мы с дядей Филипом – твои опекуны и имеем достаточно прав, чтобы принимать решения, которые повлияли бы на вашу жизнь.
– Замена обоев и перекрашивание дома никак не отразятся на нашей жизни, – заявила я.
– Нет, конечно, – согласилась она с едва заметным смешком. – Ваше окружение, там, где вы живете, имеет важное влияние на ваше психическое состояние.
– Нам нравится все так, как есть! – закричала я.
– Ты еще не знаешь, что тебе нравится, Кристи, дорогая. Ты слишком молода, чтобы понять это, а Джефферсон… – Она посмотрела на него, и он метнул на нее ответный взгляд. – Бедняжка Джефферсон едва может обслужить себя сам. Доверься мне, дорогая. Я воспитана в окружении самых изысканных вещей. Мои родители нанимали самых дорогих и известных художников-дизайнеров, и я знаю, что такое хороший вкус, а что – нет. Твои родители хоть и были премилыми людьми, но выросли в ужасной бедности. Достаток и положение обрушились на них неожиданно, и у них не было достаточного воспитания, чтобы понять – что надо сделать и как тратить деньги.
– Это неправда! – закричала я. – Мама была великолепной. Мама любила изысканные вещи. Все говорили только комплименты всему тому, что она делала в отеле. Она…
– Как ты и говоришь, дорогая, в отеле, а не в собственном доме. Это было, – она оглянулась вокруг так, как будто мы раньше жили в лачуге, – просто убежище, место, куда они забегали на несколько часов. Все преобразования они проводили в отеле. Вряд ли они давали обед в честь важных гостей здесь, так ведь? – пропела она и наклонилась ко мне. – Вот поэтому миссис Бостон, такая милая, не имеет опыта сервировки стола. Она не так часто этим занималась, если вообще это когда-либо было ее обязанностью. Но все это теперь придется изменить, особенно в свете того, что отель разрушен и будет восстанавливаться. Пока же нам с Филипом придется здесь принимать гостей, устраивать званые обеды и вечеринки, и не думай, что мы пригласим глав нашей общины в такой дом, как он есть сейчас. И, пожалуйста, – сказала она в заключение, – не тревожься об этом. Это моя забота. Я охотно приму на себя эти заботы. Все, что я прошу, чтобы вы и все остальные дети были вместе. Хорошо?