Шёпот

Скиба Сергей

– Быстрее! Давайте!
– Орёт Коллинз в коммуникатор.
– Аааа! Быстрее!

Что там с ним случилось? Мы с Жабом слаженно заглянули в зал. Упали на одно колено, винтовки вперёд, пальцы на спусковых крючках. В зале нагромождение оборудования и терминалов, куча трупов и две непонятные фигуры в чёрных балахонах. Как чернокнижники мать их. Стоят прямо посередине зала с какими-то бочкообразными штуками в руках и пуляют в разбегающихся новобранцев зелёной слизью. Те кого задело "плевками" падают и склеиваются в "сопливый" кокон. Коллинз ещё стоит, но его ноги плотно заклеены такой же гадостью. Старшина уже израсходовал весь боезапас, игл хватает всего на восемь секунд, зато они попали во всё что есть в зале. Даже потолок в паре мест усеян ими словно ёж.

А вот в чёрных балахонах ни одной иголочки не торчит. Я уж сначала испугался, что это какие-нибудь псионы, но те, судя по слухам, и без оружия нас бы уделали, причём ещё до того как мы ворвались. А раз стреляют из оружия, пусть и такого странного, значит обычные человеки. Вот только иглы Коллинза лежат у их ног горкой, а пули Жаба и новобранцев отскакивают от балахонов и бессильно сыпятся вниз, только немного отталкивая чернокнижников. Что за броня такая?

Фигуры в чёрном не промахиваются, каждый зелёный снаряд оплетает очередную жертву. И это не смотря на то, что по противникам беспрестанно колотят пули, заставляя пятиться и содрогаться.

Я плавно вдавил гашетку. Шёёёп. Тугоплавкая бронебойная болванка не срикошетила от балахона, но и не пробила его. Фигуру в чёрном просто протянуло по полу и шмякнуло о противоположную стену зала. Шёёёп. Следом улетел второй балахон. Сила удара такова, что ребята в чёрном даже не смогли удержать своё оружие в руках, оно упало на пол там где они стояли перед полётом. От удара о стену чёрных вырубило, а может и все кости переломало.

Воцарилась тишина. Во всём зале на ногах только мы - трое сержантов. Во всём торчат иглы, половина зала залеплена зелёной слизью, она быстро твердеет становясь похожей на резину. Слабо шевельнулась одна из фигур в балахонах. Никто из новобранцев не подаёт признаков жизни, парни заклеены в коконы. Трогать "сопливую" фигню никто из нас не спешит. А ну как тоже прилипнем.

Первым опомнился Коллинз. Задёргался безуспешно пытаясь высвободить ноги.

– Вытаскивайте меня, вашу мать! Быстрее!

– Разбежались.
– Хмыкнул Жаб внимательно контролируя периметр. Вдруг остались живые противники?
– Не трясись. В данный момент опасности для тебя нет. Потрогай эту жижу ножом.

Старшина ещё пару раз рванулся, натужно взвыли усилители костюма, но сдвинуть владельца с места не смогли. Коллинз вытащил старенький вибронож, осторожно потыкал слизь. Она выглядит затвердевшей и не прилипла к лезвию.

Мы с Жабом разошлись. Он проверяет операторов кроссовера лежащих лицами вниз на своих терминалах. Я пытаюсь заглядывать в смежные комнаты, но почти все двери заварены. Лишь одна подалась на удар ногой, за ней оказался длинный коридор заканчивающийся главным выходом наружу и заваленный разным хламом.

Вибронож Коллинза с перебоями загудел, позванивая рукоятью о стальную перчатку хозяина, это сбитая регулировка даёт о себе знать. Однако, со своей задачей клинок справился отлично, легко разрезал застывшую "зелёнку" на куски. А вот полностью отчистить ноги от слизи, у Коллинза не получилось. Пакость въелась в поножи намертво и теперь старшина словно обут в зелёные сапожки.

– Прикольная обувка, нигер.
– Усмехнулся я.

– Иди ты.
– Фыркнул Коллинз и направился к распластавшимся у стены балахонам, один собирался подняться на четвереньки.
– У сука.

Старшина пнул его зелёным сапогом в спину. Руки чёрного неуклюже соскользнули и он стукнулся о пол. Коллинз схватил его за плечо и перевернул. Материал балахона шевелится как обычная мягкая ткань, но стоило приложить к ней вибрирующее лезвие и она стала твёрдой как сталь. Задребезжавший от соприкосновения клинок даже вырвало из пальцев старшины.

Костюмчики из какой-то нано-материи способной быть мягкой, но становящаяся непробиваемой при ударе.

– Ого.
– Воскликнул Жаб.
– Что-то такое Голос рассказывал, но сейчас уже не вспомню.

– Надеюсь это не какие-нибудь аграфы из-за которых порешат и нас, и Тайрела, и гильдию наёмников заодно?
– Прокашлялся я.
– Как бы нам свобода поперёк горла не встала.

– Щя глянем.
– Коллинз медленно потянул капюшон с одного, а потом с другого пленника.

Уши не острые. Слава Богу! Лица вполне человеческие, а вот кожа какого-то перламутрового цвета, словно тусклый жемчуг. И глаза большущие, на половину лица, как у персонажей японских мультфильмов.

Балахон что лежит у стены без движения похоже женщина - очень мелкие черты лица. А там кто их разберёт этих инопланетян? Лично я, таких рас ни разу не встречал. Вопросительно киваю Жабу, он то всё знает.

– Первый раз вижу.
– Обломал меня Жаб.
– Но это точно не аграфы.

– Тогда я их кончаю.
– Выдал Коллинз подымая и включая выпавший вибронож.
– Лишние свидетели.

Мерзко, но он прав, люди Тайрела всё-равно их прикончат, да и всех кто не является работниками нанимателя тоже. Стандартная практика наёмников - не оставлять тех кто в будущем сможет отомстить. Но вот лично у меня рука не поднимется добить поверженного врага. Как-то это недостойно мужчины что ли. В нашей слаженной команде функцию палача исполняет Коллинз, потому и терпим ублюдка.

Я долго размышлял на тему - чем я лучше если позволяю подобному случаться? Просто перекладываю свою вину на другого? Может и ничем, но оправдание у меня есть, может не убедительное и эгоистичное, но есть. На мне ответственность за другого и умирать мне никак нельзя, а это случиться если покажу слабину.

Первой Коллинз приподнял голову женщины, та слабо застонала.

– Пощады.
– Громко зашептал второй балахон и потянулся к сержанту.

– Пощады?
– Хохотнул Коллинз.
– Природе это слово неизвестно.

И перерезал горло женщины от уха до уха, странно, но кровь из раны не хлынула, а лишь слабо засочилась. Распахнулись огромные голубые глаза и начала чернеть кожа. Тёмное пятно появилось на переносице и разошлось в стороны покрывая все видимые участки лица.

В то же время лицо другого балахона начало багроветь. Скулы налились ярко оранжевым, глаза яростно засверкали. Он попытался рвануться к старшине, но ему в подбородок впился клинок виброножа. Красный цвет кожи плавно сменился чёрным.