Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
Поэтому прими мое предложение. Отступись, уходи восвояси. Заплати большой откуп золотом, а также пришли миллион голов скота, сто тысяч рабов и десять тысяч красивых женщин. Сиди в Грономфе печальным отшельником и моли своих Гномов, чтобы великодушные иргамы простили тебя за твой подлый поход. Если же не примешь эти условия – потопишь свой народ в реках крови. А сам будешь служить у Тхарихиба цепной собакой, и тебе будет запрещено носить одежду, а ходить дозволено будет только на четвереньках. Я сказал».
За этим следовала приписка:
«А Кадиш тебе всё равно не взять!»
У переговорщика, принесшего это послание, иргамы отрезали большой палец на правой руке. На языке некоторых дикарских племен это означало, что посланец как бы умерщвлен.
Алеклия задохнулся от ярости:
– Кто такой этот Дэвастас?
Военачальники и порученцы лишь пожали плечами. Никто не знал этого имени. Наконец, один из Вишневых вспомнил:
– Похоже, это начальник той самой конницы, которая пробилась сквозь наши позиции внутрь Кадиша.
– Объявите воинам, что за него я назначаю тысячу инфектов. За живого!
Писцы застрочили лущевыми стержнями.
– И еще: скажите зодчим, которые строили Кадиш, чтобы принесли все планы крепости, живо!
Восемь дней спустя в Носороговой башне, в том самом помещении, которое некоторое время назад занимал Хавруш, где сейчас всё было разбито и перевернуто вверх дном, сидели за треснувшим трапезным столом Дэвастас и еще несколько иргамов. Все уставшие, в запыленной одежде, в поврежденных доспехах. Скудная и безвкусная пища, которую воины с жадностью поглощали, являла собой лучшее, что можно было найти среди оставшихся запасов. В кубках вместо вина была мутная вода с привкусом свинца. Время от времени страшный удар потрясал стены, и с потолка сыпались осколки и пыль. Иногда в смотровой проем залетали авидронские стрелы, и их наконечники расплющивались о каменную стену. Звуки авидронских лючин, раковин и калатуш, лязг клинков, зычные команды, свирепые крики воинов, хлесткие щелчки самострелов – всё это смешалось в единый гул многодневного боя. Но военачальники не обращали на шум ровно никакого внимания.
– Изрядно ты разозлил Инфекта Авидронии своим посланием, – говорил Дэвастасу военачальник в звании партикулиса. – Мне казалось, что наши цитадели взять приступом невозможно. Но прошло всего восемь дней, и вот мы уже заперты в Главной цитадели. Что ты такое написал?
– Вини не меня, Гвиндреалдус, а Тхарихиба, который не придумал ничего лучшего, чем заказать постройку Кадиша грономфам – будущим нашим врагам. Зная каждую стену, каждую башню, все ходы, любой сложный запор, любой механизм, все хитроумные ловушки, Алеклия без труда захватил наши укрепления. А написал я лишь то, что должен был написать каждый истинный иргам, любящий свою страну.
Дэвастас закончил трапезу и брезгливо запил еду несколькими глотками воды.
– Мы обречены, почему бы нам не сдаться? – без всякой надежды, с полным спокойствием спросил другой иргам. – Зачем попусту губить жизни десяти тысяч оставшихся воинов гарнизона?
– Чтобы погубить хотя бы столько же авидронов, – хладнокровно отвечал Дэвастас.
В помещение вбежал обливающийся кровью цинит и без церемоний прервал разговор военачальников:
– Авидроны ворвались в цитадель, начальник гарнизона пленен, у седьмого укрепления две бреши!
Дэвастас поднялся со своего места и накинул перевязь с мечом.
– Ну вот и все. Готовы ли вы, рэмы, с честью умереть, как и подобает потомкам великих и бесстрашных иргамитов?
– Не сомневайся, Дэвастас. Жалею лишь о том, что скудна и безвкусна была наша последняя трапеза, – отвечал Гвиндреалдус.
Военачальники спустились вниз и, по-военному строго попрощавшись, направились каждый в своем нарпавлении. Дэвастаса поджидал его вольный отряд – человек триста опытных головорезов, вооружившихся по собственному усмотрению. Это все, что осталось после изнурительной осады от знаменитого «летучего» отряда. «Не беда, наберу новых – еще лучше», – подумал Дэвастас, разглядывая свое потрепанное воинство. Он приветствовал людей дружеским жестом, и они посмотрели на своего предводителя глазами, полными восхищения, преданности и надежды. Они ожидали, что сегодня он, как и много раз до этого, не даст им погибнуть, выведет в безопастное место. Либерии произнес короткую яркую речь и повел отряд в бой.
У седьмого укрепления Главной цитадели уже долго шла тяжелая битва, всё новые и новые отряды авидронов просачивались через бреши внутрь. Несколько тысяч человек – авидронов и иргамов, перемешались в хаосе ожесточенного противостояния. Дэвастас бросился в самую гущу схватки.
Через некоторое время воинов Инфекта изрядно потеснили. В какой-то момент всем показалось, что авидронов стало меньше, что они отступают и скоро будут изгнаны из цитадели, но тут им на помощь пришли тяжеловооруженные циниты. По шарфам и вооружению, а еще по статности, бросившейся в глаза, Дэвастас сразу узнал воинов авидронского монолита и вспомнил бои капроносов в Тедоусе и трех улизнувших от возмездия монолитаев.
Тяжеловооруженные воины незамедлительно повернули ход событий вспять. Быстро и без больших потерь они расправлялись с иргамами, оказывающимися на их пути. Хлесткий напор их был страшен, и замедлили наступление они лишь тогда, когда лицом к лицу столкнулись с людьми Дэвастаса. Но и здесь монолитаи оказались сильнее, вскоре они заставили противника пятиться, отбиваться из последних сил.
Дэвастас дрался великолепно: полный замысловатой подвижности, с привычной хладнокровной стойкостью, жестоко. Однажды, воткнув кинжал в горло одного из монолитаев, он заметил неподалеку великана, которого ни с кем нельзя было спутать. Да, он узнал Тафилуса. Воин бился нагузой, и вокруг него образовалось широкое пространство – никто из иргамов не решался приблизиться к грозному здоровяку. Не меньше дюжины убитых и смертельно раненных иргамов грудой лежали у его ног.
Дэвастас поискал взглядом друзей Тафилуса, и не напрасно. В десяти шагах от гиганта сражался тот самый авидрон, который несколько месяцев назад так опозорил его, Либерия Иргамы. Военачальник навсегда запомнил это мерзкое имя: «ДозирЭ».
Пошел сильный дождь, и вскоре под ногами дерущихся образовалось месиво из бурой грязи. Совсем близко ударила молния, и ДозирЭ, испугавшись, невольно пригнулся. Тут же на него налетели два иргама. Грономф отбился от одного, а другой споткнулся о труп и упал на колени. ДозирЭ молниеносно снес его подставленную голову. И тут он увидел Дэвастаса, который бился шагах в двадцати.
– Не стой, поймаешь стрелу! – крикнул Идал за спиной грономфа.
– Смотри! – указал окровавленным мечом ДозирЭ. – Узнаешь?
Идал отбил атаку низкорослого воина гарнизона, воткнул ему меч под нагрудник, в живот, и воскликнул:
– Так это же Дэвастас! Это за его голову Алеклия предложил тысячу инфектов!
– Оставь его – он мой, – потребовал ДозирЭ.
– Как хочешь.
Тем временем Дэвастас вплотную приблизился к троим друзьям. Его воины, кружившие рядом, пытались атаковать ДозирЭ, но военачальник не позволил им это сделать: «Я сам!» – рявкнул он.