Шерас
Шрифт:
Намек был серьезен. Хавруш понял, что владелец хриплого голоса, несомненно, кем-то подослан, ведь он знает то, что никому не известно. В старое время этого изменника тут же схватили бы или убили исподтишка ударом ножа в спину. Но сейчас в этой толпе у Хавруша не было ни одного соглядатая, ни одного нанятого им убийцы, ни одного своего крикуна.
Он попытался успокоиться, взять себя в руки и достойно ответить, однако приступ бешенства помешал ему сделать это сразу, и случившуюся заминку многие восприняли с крайней подозрительностью. Толпа вновь забеспокоилась, зароптала, с разных сторон понеслись оскорбительные выкрики.
Хавруш знал, что дело не в убийстве Тхарихиба,
Тем временем на Могильную площадь продолжали прибывать люди. Они подходили поодиночке и целыми группами. Уже набралось тысяч пятьдесят, не меньше. Многие были пьяны, почти все вооружены, правда, сейчас ходить по городу без оружия мог только самоубийца. Пришедшие сразу проникались царящим на площади настроением.
— Это он, он убил Тхарихиба! Видите, ему даже нечего сказать! — опять закричал человек с хриплым голосом.
Толпа ответила возбужденным гулом. Поднялся ужасный шум, и, даже если бы Хавруш начал говорить, его всё равно никто бы не услышал. Его уже не хотели слушать. Передние ряды стали угрожающе придвигаться к Дворцу Тедоусов. Несколько стрел самострелов, выпущенных вслепую, цокнули железными наконечниками по решетке галереи.
Бывший Верховный военачальник почувствовал, что почва уходит из-под ног. Он беспомощно оглянулся на тех, кто стоял рядом с ним на галерее, но не нашел в их глазах поддержки — всё тот же страх. Тут он покачнулся, закатил глаза и упал на руки подоспевшим телохранителям.
Через некоторое время Хавруш, только-только пришедший в себя, лежал в своем портофине на ложе и вырывал один за другим из носа волоски. Над ним склонился лучший лекарь интолии. Вскоре он вынул из пурпурового мешочка пучок маленьких зеленых листьев с красными прожилками и дал один из них больному, потребовав тщательно его разжевать и проглотить. Хавруш в точности исполнил наставление лекаря, и ему сразу полегчало.
— Будь осторожен, величайший, в следующий раз твое сердце не выдержит испытания! — сказал лекарь.
— Как ты смеешь меня пугать! — отвечал Хавруш, вырвав из рук своего спасителя весь пучок заветных листков. — Пошел вон!
Лекарь что-то недовольно пробормотал, но, видимо, привыкнув к подобному обхождению, низко поклонился и вышел.
В портофин тут же вбежал очень встревоженный начальник телохранителей Жерот:
— Они ворвались во дворец!
— Как?!
— В толпе слишком много смутьянов. Когда тебя унесли, они стали подбивать всех на штурм дворца, и… и потом самые отчаянные бросились к главным дверям.
— А стража?!
— Все стражники разбежались или убиты.
— А твои люди?
— Мы, как ты и сказал, перекрыли все галереи и лестницы. Везде идет бой. Мои воины уже уничтожили не меньше трех сотен бунтарей. Но их слишком много, некоторые вооружены не хуже нас. Нам не устоять. Остается только умереть!
Хавруш вновь почувствовал неприятное жжение в груди и бросил в рот один из листьев, отнятых у лекаря.
— Ну так иди и умри!
— Я это и собираюсь сделать! — взволнованно, но вместе с тем с величайшим достоинством и непреклонной решимостью отвечал Жерот.
Хавруш кинул в рот еще один листок и посмотрел на воина даже с некоторой грустью в глазах.
Жерот поклонился и вышел.
«Последний храбрец! — печально подумал Хавруш. — А сколько раньше в Иргаме было таких храбрецов! Где они все? О, Алеклия, верни мои славные партикулы!»
Тем временем обезумевшая вооруженная толпа рвалась и рвалась вперед. Ею был занят весь первый ярус дворца, потом второй. Люди вторгались в помещения и в ярости убивали всех, кто попадался под руку. Некоторые уже занялись грабежом: один тащил серебряную скамеечку, другой волочил дорогую амфору, покрытую позолотой, третий — дорманский ковер. Стражники и телохранители Хавруша сражались самоотверженно и храбро и уничтожили уже не меньше тысячи атакующих, но и сами погибали один за другим — слишком силен был натиск.
Портофин Хавруша располагался на третьем ярусе дворца. Здесь сражение приняло самый ожесточенный характер. Под предводительством дважды раненого Жерота телохранители шесть раз кидались в контратаку и отбрасывали нападающих к лестницам. Но на тех, кто уже опомнился, испугавшись всей этой дикой жестокости, и задумал отступить, снизу напирали другие, еще не видевшие смертельной круговерти рукопашного боя.
В конце концов защитников дворца осталось двадцать человек. Все они встали вокруг израненного Жерота, напротив портофина Хавруша, и из последних сил пытались отбиваться. Рядом быстро росла гора из тел убитых и раненых масилумуссцев. Вскоре, однако, телохранители один за другим все пали в неравной схватке. Жерот был последним, его сбили с ног и с неистовством растерзали.
Хавруш слышал, что творится за дверью. Глотая один за другим целебные листья, он облачился в пурпурную церемониальную плаву, вылил на голову целый флакон дорогих благовоний, надел золотую шапочку и встал посреди портофина. Он пожалел о том, что не смог надеть шарф Верховного военачальника Иргамы — вчера он подарил его Нэтусу.
Ждать пришлось недолго. Вскоре створки дверей распахнулись, и в помещение, толкаясь и тяжело дыша, ворвались возбужденные люди с мечами, боевыми цепями и копьями в руках. Хавруш положил в рот последний листок и с героическим видом шагнул вперед…
Всё это время Хидра находилась у Нэтуса, стояла у окна и с волнением наблюдала за развитием событий. Вскоре Зваргус принес коробки с игрушками и расставил напротив входа целую армию деревянных цинитов. Нэтус с деловым видом следил за действиями друга и то и дело требовал выровнять ряды или «перебросить» колесницы с одного фланга на другой.
Шумевшая толпа вдруг смолкла, и Хидра догадалась, что на центральную галерею кто-то вышел, возможно, сам Хавруш. Она не всё слышала — доносились только обрывки отдельных слов. Появилась надежда, что всё обойдется, что люди немного пошумят и разойдутся. Но потом что-то случилось. Толпа угрожающе загудела и чуть погодя взорвалась какой-то дикой ненавистью. Казалось, старинный дворец сейчас рухнет — такой поднялся гомон. А еще через мгновение все, кто находился на площади, ринулись на дворец. Хидра поняла: произошло самое ужасное — горожане пошли на штурм. Что это? Как такое может быть? О, Дева, как же Нэтус?!