Шерас
Шрифт:
Тафилус слишком долго служил цинитом, чтобы спать глубоко. Он знал: его разбудит малейший шорох. Однако пережитые сегодня волнения, выпитое вино и то расположение, которое он испытывал к обретенному таким странным образом брату, сделали свое дело. Он не слышал, как Дэвастас, стараясь не шуметь, поднялся со скамьи, сделал несколько осторожных шагов к столу и взял лежавший на нем метательный нож. Когда девросколянин открыл глаза, все-таки что-то почувствовав, тонкое лезвие ножа уже подбиралось к его горлу. Тафилус отпрянул, пытаясь защититься, но было слишком поздно: из его перерезанного горла ручьями брызнула кровь. Еще один удар пришелся в грудь,
Дэвастас зловеще прищурился, внимательно наблюдая за поверженным противником, готовый, в случае необходимости, вновь наброситься на него. Однако Тафилус не шевелился. Иргам пнул его два раза ногой, первый раз аккуратно, а потом со всей силы, и тут, уверившись, что враг мертв, язвительно проронил:
— Ну брат, ну и что? Хаврушу можно, а мне нельзя?
Постояв немного, Дэвастас добавил:
— Да и какой ты мне брат? Ты — враг! Я убивал вас сотнями и, если позволит Дева, буду и дальше убивать и убивать… Пока бьется мое сердце!
Весь вечер ДозирЭ думал об Андэль. Ларомы, Дэвастас, Гуалг — всё это, казалось, отошло уже в прошлое. Прекрасно исполненное поручение, награды, новые, возможно, еще более сложные задания — ему ли бояться опасностей? Но прежде всего — Удолия, Андэль! Его душа так болит, так страдает, так стремится к любимой!
Как там моя нежная селяночка? Думает ли обо мне? Ждет ли?
Подожди. Еще немного. Я скоро примчусь на Крылатом и заключу тебя в свои жаркие объятия! А еще прижму к груди Волиэну… Своего сына!
ДозирЭ засиделся с вождями. Когда ларомы ему наскучили, он оставил подвыпивших предводителей под опекой мудрого и сдержанного Идала, а сам отправился бродить по берегу реки.
Опустилась ночь. Сначала он прислушивался к сладкоголосому пению ларомовских женщин, потом голоса затихли, и он оказался в полной тишине, на берегу Анконы.
ДозирЭ уже собирался возвращаться, когда в свете Хомеи обратил внимание на темный силуэт на песке в двадцати шагах. То ли большой камень, то ли мертвое животное… Приблизившись, грономф увидел неподвижно лежащего человека. Сердце его тревожно застучало. Так и есть, то был воин-ларом с перерезанным горлом — один из тех, кто охранял деревню.
Предчувствуя беду, большую беду, ДозирЭ бросился к хижине, где содержался Дэвастас. Он бежал быстрее ветра и уже на подходе обратил внимание на подозрительную тишину и отсутствие рядом с хижиной «Каменщиков», которым приказал охранять пленника снаружи. ДозирЭ остановился, прислушался, потом медленно двинулся вперед, стараясь не лязгать оружием, и тут наткнулся в темноте на чье-то тело. То был один из воинов Круглого Дома с воткнутым в глаз по самую рукоять метательным ножом. Воин не дышал, его ножны были пусты. Молодой человек вынул свое оружие — с собой у него оказался лишь церемониальный кинжал айма Вишневой армии — и с опаской двинулся дальше. Обойдя хижину с другой стороны, он обнаружил сразу двух «Каменщиков». Один распластался на земле и, судя по его тихим стенаниям, был еще жив. Его отрубленная по локоть правая рука, сжимающая рукоять меча, валялась рядом. Второй воин стоял на коленях, и ДозирЭ почудилось, что он слышит его дыхание. Он тронул его за плечо, но владелец вишневого плаща лишь безжизненно повалился на бок. На его теле обнаружилось несколько смертельных ран, но самое ужасное — у него была почти отрезана голова, она держалась лишь на нескольких лоскутах кожи и мышц.
ДозирЭ вбежал в хижину.
Тафилус лежал лицом вниз, в луже пенистой темной крови, и не подавал признаков жизни. Лужа эта залила почти весь земляной пол хижины, но кровь еще продолжала прибывать, видимо струясь из многочисленных ран.
ДозирЭ в отчаянии пал на колени перед Тафилусом и осторожно перевернул его на спину. Он увидел неглубокую, но очень опасную резаную рану поперек горла, из которой пульсирующими толчками вырывалась кровь. Потом он заметил еще две колотых раны с небольшими входными отверстиями — одну в области сердца, другую — внизу живота. Вне всякого сомнения, девросколянин был мертв.
— О, Гномы! — взревел ДозирЭ, и из его глаз брызнули слезы. — Тафилус, ведь ты же десятник «бессмертных» монолитаев, как ты мог так оплошать?!
Тут девросколянин слабо вздохнул, приоткрыл глаза, и губы его едва шевельнулись.
— Что?! — ДозирЭ наклонился к лицу друга. Тафилус силился что-то сказать… Всего одно слово, едва различимое…
«Брат!» — с трудом разобрал грономф.
Кое-как перевязав друга, ДозирЭ выскочил на улицу и боевым рожком, который всегда имел при себе, подал сигнал тревоги. Вскоре перед ним вырос Идал при всем вооружении — будто прибежал не с другого конца деревни, а всё время находился где-то поблизости. Он увидел лежащих на земле «Каменщиков» и рядом с ними всего в крови ДозирЭ с перекошенным от ярости лицом и бешеным блуждающим взглядом. Эжину не требовалось объяснять, что случилось.
— Поднимай всех, надо искать Дэвастаса! Позаботься о Тафилусе — он еще жив. Передай лекарям, что, если им удастся его спасти, каждый получит по берктолю!
С этими словами ДозирЭ сорвал с плеча плащ, отшвырнул его в сторону, вынул из ножен Идала его меч и, пригнувшись, скользнул в темноту.
Уже светало. Сначала из-за реки показалась туманная розовая полоска, разбрызгав по небу и воде фиолетовые пятна. Постепенно она набухла, стала ярко-лиловой и вдруг вспыхнула по всей линии горизонта вселенским пожаром. С каждым мгновением рассветное пламя разгоралось всё ярче и ярче, выжигая гигантскими своими языками остатки сизой ночи.
ДозирЭ, отчаявшийся найти следы беглеца и в изнеможении присевший отдохнуть на берегу, вдруг заметил утлую лодку прямо на середине реки. Он не знал, кто в этой лодке, — было слишком далеко: может быть, рыбак, может быть, гуалговский воин, но уж слишком подозрительно смотрелся этот маленький одинокий челнок посреди Анконы.
ДозирЭ не верил в успех, но это был последний шанс. Он поднялся и, стараясь не терять лодку из виду, двинулся в сторону «хижин на воде» — так называли у ларомов жилища рыбаков, которые, по обычаю, да и, наверное, по каким-то другим причинам, строились прямо на воде. Они стояли на длинных сваях, вбитых в речное дно, или располагались на больших плотах, которые время от времени перемещались с одного места на другое.
Молодому человеку, которого в деревне хорошо знали и почитали не меньше, чем самого Гуалга, принимая его едва ли не за посланца богов, удалось довольно быстро снарядить в погоню большую рыбацкую лодку, напоминавшую бионридский однопарусный барк. С ним в лодке оказалось еще шестеро ларомов-рыбаков. ДозирЭ пытался привлечь сигнальным рожком кого-нибудь из авидронских воинов, но тщетно, — видимо, в поисках следов беглеца все разбились на мелкие отряды и отправились в разные стороны. Что ж, если в той лодке Дэвастас, то он выбрал самый разумный способ исчезнуть: на суше ему не удалось бы далеко уйти.