Шереметьево
Шрифт:
Я шел вдоль стеллажей, забитых мечами, связками копий, колчанами со стрелами, деревянными щитами, окованными железом. Были тут и кольчуги – как музейные, так и новоделы, кованные вручную уже здесь, в Новгороде. И шлемы имелись самые разнообразные – от древних островерхих, до новейшей довоенной бронекаски 6Б7-1М, правда, находящейся тут в единственном экземпляре. И много чего другого тут было, в частности, снятого с раскуроченных биороботов.
– Одно время они на нас попёрли, видать, свежего мяса захотели. Но мы их огнем остановили. У нас с горючим хорошо всегда было, еще с Последней Войны запасы остались, вот и наладили производство огнеметов. Большие крепостные попроще конструкцией, малые пехотные – посложнее. В рейды ходили, выжигали
– И деревеньку выжгли вместе с ними, – продолжил я.
– Было дело, выжигали, и не одну, – кивнул Никифор. – Жители с нами уходили, а мы там все подчистую зачищали.
– Помогало? – осведомился я.
– Не очень, – честно признался новгородец. – Одного сожжешь, трое тут же откуда-нибудь вылезут. Они ж под землей передвигаются, как кроты, только быстрее в разы. Выделяют какую-то светящуюся гадость, которая разъедает даже бетонные здания, и ползут себе на запах свежего мяса. А еще они умеют мертвой плотью манипулировать. Не оживлять мертвых, а именно использовать мертвечину, как мы копьями воюем или мечами. Даже фрагменты тел, даже отдельные кости, если они как-то связаны между собой и могут ползти по земле. Скведы и форты наши так уничтожили – подползли, подняли старое кладбище, что рядом было, и пока ожившая мертвечина нас отвлекала, прожгли стены и убили всех, кто не успел отступить. Страшно они это делают. Оглушат ударом щупальца, потом сдавят им, переломают в кашу все кости, после чего заглатывать начинают, медленно так. Бывало человек очнется, если сквед с ног начал, и кричит. Я видел такое со стены, до сих пор от этого крика по ночам просыпаюсь.
– Понимаю, – кивнул я. – А кто такие крыланы? Сколько путешествую здесь, ни разу такой твари не видел.
– Мы тоже раньше не видели, – кивнул Никифор. – Недавно они появились. Правда, к счастью, редко встречаются. Когда по земле ходят, крылья сворачивают на манер древней плащ-накидки. Даже прикрепленный к шее кожаный капюшон у них имеется, чтоб лысую башку от солнца прикрывать. Спят на земле, завернувшись в крылья, или на деревьях. Могут и вниз головой зависнуть на ветке, как небольшие рукокрылы делают – ступни у крыланов гибкие и сильные. Появляются только для того, чтобы убивать. Весной вот мастера, который огнеметы делал, нашли здесь, в крепости, с перерезанным горлом. Подозревают люди, что это крыланы постарались. Мастер в Лихудовом корпусе Кремля жил, где оружейники живут и работают. Туда так просто не пройти, охрана и на входе, и на каждом этаже. Получается, чужому только по воздуху в корпус попасть можно, стало быть, без крыланов не обошлось.
Я призадумался, вспомнив стрелка в плаще, разместившегося на бетонной площадке, к которой не вела ни одна из лестниц. Получается, это крылан меня в ногу подстрелил, и тут же свалил от греха подальше, поняв, что провалил задание. Получается, он спецом по мою душу прилетал. Соответственно, возникает вопрос – кто мог дать мутанту такое конкретное задание убить некоего бродягу, шатающегося между мирами? И в князя ли стрелял тот мутант? Может, и не было это запланированным убийством новгородского правителя? Просто мутант промахнулся, стреляя в меня.
Во второй раз.
Естественно, озвучивать свои предположения я не стал. Доказательств нет, значит, и нечего языком молоть попусту. Лучше сосредоточиться на том, ради чего я пришел в это обширное помещение.
За стеллажами со средневековым оружием стояли несколько пирамид с огнестрелом, обмотанные толстыми цепями. Без ключа даже облезлую музейную «берданку» не сопрешь, к которой патронов наверняка нет и быть не может. Прямо скажем, негусто было тут с годным оружием. Три изрядно потертых АК, один ППШ, два автомата Судаева, четыре «трехлинейки», семь гладкоствольных охотничьих ружей, вышеупомянутая «берданка».
Никифор с видимой неохотой отомкнул замки и вернул мне оружие. «Ярыгин» мой был извлечен из огромного сейфа, стоящего рядом с пирамидами, за ним последовал мой рюкзак и разгрузка. Я не поленился проверить, все ли в целости.
– Не боись, в Новгороде воров нет, – бросил Никифор, запирая сейф. – Последнего повесили на воротах Кремля полгода назад. С тех пор хоть золотом улицы обсыпь, никто не тронет, разве что на обочину сгребут, чтоб ходить не мешало.
– Достойно вы тут все обустроили, – кивнул я, взвешивая на ладони мешочек с золотом и раздумывая, считать монеты или дамп с ними, даже если кто-то и спер пару «Сеятелей», все равно ничего не докажешь. – Грамотно. Да только, боюсь, покупать мне у вас нечего. Смотрю, в сейфе у тебя с патронами не густо.
– Так это мы еще не все обошли, – хмыкнул Никифор. – Пошли дальше, там у нас самое интересное.
Действительно, в правом крыле длинного здания находилась любопытная экспозиция. А именно – вооружение боевых роботов, снятое с подбитых, либо неисправных машин. В основном, конечно, это были стальные клешни и хвостовые шипы, дискомёты, камнеметательные устройства и универсальные аркебузы, способные стрелять как арбалетными болтами, так и круглыми пулями. Когда кончались патроны, снаряды и ракеты, у био включалась программа выживания. Верные «сервы» – роботы обслуги – быстренько переоборудовали боевые машины под суровые условия постапокалипсиса, и те продолжили охоту на людей и мутантов при помощи средневекового оружия.
Правда, в данном крыле здания находились не только поделки «сервов». Были тут и наплечные кассетники, набитые противопехотными ракетами, и снаряды с характерными следами огненного мха на гильзах, и грудная пушка «Рекса», выдранная из тела неисправного «серва»… и левая «рука» боевого робота Мountain А-14 с обрывками проводов, свисающими с остатков локтевого сустава, на которой был смонтирован шестиствольный пулемет «Minigun М134». Правда, толку от него было немного – блок стволов искорежен страшным ударом, и вряд ли подлежит восстановлению. А вот большие короба с остатками зеленой защитной краски, стоящие в углу, меня заинтересовали.
– Тоже с «Маунтина» сняли? – поинтересовался я, указав на них пальцем.
– Как звали ту кучу металла, я не знаю, – пожал плечами Никифор. – Она уже на ладан дышала, когда на Новгород попёрла, кто-то ее потрепал нехило. Видимо, думала, что тут тупое мясо по улицам бегает. Ошиблась. Мы ей под стопу противотанковую мину на веревочке подтащили, она и наступила. Ну и вот. Что осталось, мы переплавили, а до пулемета у меня все никак руки не дойдут.
Это кузнец себе польстил изрядно. В кустарных условиях нереально восстановить помятые и местами порванные стволы до функционала. Плюс электропривод поворота блока стволов у пулемета отсутствовал – видимо, питание на «миниган» подавалось от аккумуляторов робота, которых я поблизости не увидел. Думаю, и сам Никифор это все понимал и сейчас, заметив мою заинтересованность, просто набивал цену.
– Пулемет ваш мне и не нужен, – сказал я, откидывая крышку ближайшего короба.
М-да, называется, счастье было так близко… Короб оказался безнадежно пустым, второй – тоже. Я аж сплюнул на пол от досады.
– Ты там, никак, боеприпас искал? – осведомился Никифор. – Так это ты зря. Мы его отдельно храним, мало ли что. Правда, патроны из тех коробов к нашему оружию не подходят, проверено.
– Если подойдут к моим пулеметам, я заберу все, – сказал я, звякнув монетами. – Показывай.