Шерлок Холмс и десять негритят
Шрифт:
Жюв зажмурился и нажал курок. Тотчас грянул выстрел, и с оглушительным грохотом, словно проткнутый спицей воздушный шарик, человек в кресле взорвался, разлетевшись мелкими лоскутками по всей комнате.
Не ожидавший такого эффекта, Жюв без чувств рухнул на пол, раскинув руки. В комнате повис запах гари.
Открылась дверь, и в спальню вступили Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
— Вот видите, дорогой друг, — спокойно заметил Холмс, — не даром я говорил вам, что всякий уважающий себя сыщик должен иметь свою личную копию,
— Холмс, вы… у меня просто нет слов!
— Тсс, тише, Ватсон. Эту приманку я оставил для настоящего убийцы. Что и говорить, неплохая была надувная кукла. Мне изготовили ее по специальному заказу. Кто бы мог подумать, что Жюв клюнет на нее первым.
— Он нам все испортил, — огорчился доктор.
— Не переживайте, Ватсон. Сейчас сюда непременно заявится убийца, чтобы посмотреть, что послужило причиной шума.
Холмс задул свечи в подсвечнике. И наступила тьма.
— Слышите, Ватсон? Кто-то идет по коридору…
У доктора подкосились ноги. Предусмотрительный Холмс зажал ему ладонью рот и оттащил в уголок.
Глава 52.
Развязка
Дверные петли зловеще скрипнули. Казалось, это растворяются ворота ада. В комнату проникло чужое прерывистое дыхание. Неизвестный словно принюхивался к стоявшему в комнате запаху пороха. Потом темноту прорезал яркий пучок света. Узкий луч осветил лежащего на полу Жюва. Пробежав с головы до ног инспектора, луч наткнулся на лоскутки, оставшиеся от любимой куклы Шерлока Холмса, так безжалостно приконченной Жювом. Потом пятно света проскользнуло по стенам.
Удовлетворившись проведенным осмотром, неизвестный ступил в спальню.
Холмс тут же подал Ватсону условный знак, дернув его что было сил за мочку уха, и они дружно бросились на вошедшего. От неожиданности тот выронил фонарь, раздался звон осколков, и все окутал мрак.
После короткой бессловесной схватки, во время которой раздавались лишь звуки ударов и чье-то жалобное мычание, неизвестный был повержен. Его ноги и руки крепко стянули брючные ремни. Когда его перетаскивали на кровать, он уже не дергался, а только усиленно сопел.
— Браво Ватсон! — крикнул Холмс. — Наконец он у нас в руках!
Холмс прошел к двери за подсвечником и зажег свечи. Обернувшись, он обомлел: на кровати с вытаращенными в немом ужасе глазами лежал связанный Ватсон, мотающий головой и мучительно пытающийся что-то сказать.
Рядом с Ватсоном стоял дворецкий Томас и, натянуто улыбаясь, смотрел на Холмса, прилаживая к глазу монокль.
Великий сыщик выхватил револьвер и, кивнув стволом в сторону уже готового разрыдаться Ватсона, приказал:
— Развяжите его, Томас!
— Но…
— Выполняйте, что вам велят!
— Слушаюсь, сэр.
Дворецкий покорно принялся развязывать узлы на ремнях, опутавших доктора. Ватсон стонал от досады, избегая смотреть Холмсу в глаза.
— Простите, Холмс, я не думал, что так получится, — бормотал он, потирая запястья. — Боже, какой конфуз…
— Не переживайте попусту, дорогой друг, — сказал Холмс, ставя подсвечник на туалетный столик. — Все самое страшное уже позади.
— Как — уже?!
— Да, мой милый Ватсон. Теперь он от нас никуда не денется.
— Кто? Да о ком вы говорите, Холмс?!
— Я могу идти-ти-ти? — вежливо осведомился дворецкий.
— Нет, Томас, — жестко ответил Холмс. — Вы сейчас сядете вон в то кресло у окна и будете слушать, что я вам скажу.
— Но, сэр, мне пора спать.
— Не надейтесь, что я пожелаю вам спокойной ночи. Сядьте в кресло, Томас!
Дворецкий неловко пристроился в кресле, вытянув вперед ноги, обутые в стильные викторианские башмаки.
Ватсон в недоумении уставился на своего друга.
— Что здесь происходит, Холмс?
— Мы с вами только что поймали убийцу, Ватсон, — невозмутимо ответил великий сыщик.
Доктор перевел взгляд в направлении, куда показывал глазами Холмс, и разинул в изумлении рот.
— Что, дворецкий?!… — пролепетал он. — Неужели это правда, Холмс?
— Вы сомневаетесь в моих скромных способностях, дорогой друг?
— Нет, но право же… Просто чудеса!
Великий сыщик бросил торжествующий взгляд на дворецкого, с отрешенным видом застывшего в кресле.
— Что скажите, Томас? Будете отпираться?… Молчите? Хорошо, можете молчать и дальше. За вас будет говорить мой дедуктивный метод. — Холмс повернулся к доктору. — Вначале я пришел к совершенно неправильным выводам, Ватсон. Одно время я подозревал Эркюля Пуаро, но когда его настигла пуля, его невиновность была тем самым доказана. После того, как убили мисс Марпл, я стал склоняться к мысли, что преступник — инспектор Жюв. Согласитесь, у меня могли быть на то основания. Но убить Филипа Марлоу он не мог. Для этого ему следовало бы отравить пудинг, который приготовил Томас, но у Жюва не было такой возможности — он в это время находился во власти морфия. Когда же в замке остались лишь вы, я и дворецкий, мне стало все ясно. В сущности, дело решила простейшая арифметическая операция. Если вычесть из нас троих вас и меня (инспектора Жюва я принимаю равным нулю), то остается дворецкий.
— Холмс, вы не человек, вы арифмометр!
— Увы, Ватсон, я тоже могу ошибаться. Помните, после убийства Дюпена, я отвел подозрения от Томаса, заявив, что, вопреки мнению Дюпена, он вовсе не мальчик? Я слишком поздно понял свой промах.
— Кто же он тогда есть на самом деле? — заскрипел кроватными пружинами Ватсон.
— Истина заключалась не в том, мальчик ли Томас или не мальчик. Мой дорогой Ватсон, истина — в вине! В портвейн Вульфа и мартини Дюпена был подмешан яд. Мне следовало исходить из этого. Теперь-то я знаю, что их отравил Томас, но тогда я пошел по ложному пути.